10 сентября Министерство юстиции сообщило, что его территориальным управлениям по Москве и по Северной Осетии дано указание «внести в адвокатские палаты представления на адвокатов Эльмана Пашаева и Александра Добровинского», причем к Пашаеву имеется в виду применить самую жесткую меру в виде лишения его статуса адвоката.
С чего бы Минюст вдруг проснулся, когда приговор Михаилу Ефремову уже вынесен и едва ли будет изменен по сути? Сообщение породило ряд конспирологических версий — например, что таким образом готовится аргумент для апелляции: Ефремов-де был лишен права на защиту — настолько безобразно Пашаев его защищал. Конечно, если бы тот срок, который скорее всего в ближайшее время светит Пашаеву — до трех лет — можно было бы вычесть из срока Ефремову, это было бы справедливо, но так, к сожалению, не бывает.
Федеральная адвокатская палата поставила перед региональными вопрос о привлечении Пашаева и Добровинского к дисциплинарной ответственности еще в июле,
и сейчас остается лишь сожалеть, что из-за неповоротливости североосетинской палаты Пашаев не был лишен статуса еще до начала судебного процесса.
Но квалификационная комиссия осетинской палаты уже дала заключение о наличии в его действиях признаков нарушения адвокатской этики, и в ближайшее время совет палаты решит вопрос о мере наказания. Здесь запоздалое вмешательство Минюста может стать дополнительным аргументом, призванным перевесить какие-то особые отношения Пашаева с руководством этой палаты, куда он был принят, будучи исключенным из двух других палат и, возможно, с неправильно погашенной судимостью.
Лишение Пашаева статуса адвоката облегчит возбуждение против него уголовного дела по признакам части 2 ст. 303 УК — фальсификация доказательств в уголовном деле — хотя «иммунитет», которым пользуются по УПК РФ адвокаты, преодолевается единоличным решением руководителя следственного органа. В отличие, например, от «иммунитета» судей, в этом случае для возбуждения дела требуется согласие Высшей квалификационной коллегии.
Часть 2 ст. 303 УК РФ в судебной практике встречается нечасто: за весь прошлый год дата-отдел «Новой» обнаружил в статистике судебного департамента лишь 28 случаев. Сравнительно мало — 477 случаев — нашлось и применения статьи 307 о заведомо ложных показаниях свидетелей, и в большинстве случаев это «довески» к другим статьям, но тут учтены и случаи заведомо ложных заключений экспертов. Однако к делу Ефремова привлечено такое внимание, что применения этих статей тут, по-видимому, не избежать. Защита на стадии суда привлекла двоих свидетелей, давших показания, расходящиеся и с показаниями других свидетелей, и с объективной картиной преступления. Наказание за лжесвидетельство по УПК РФ не связано с лишением свободы, но обоим — ранее судимым — «свидетелям» лучше самим повиниться: согласно примечанию к ст. 307, это освободит их от ответственности, зато организатор ложных показаний подпадет под ст. 303 УК РФ — до 3 лет лишения свободы.
Наряду с Пашаевым защиту Ефремова осуществляла и адвокат Елизавета Шаргородская, она же заместитель Пашаева по партии «СССР — Союз справедливых сил России». Возможность ее привлечения по ст. 303 УК будет зависеть от показаний «свидетелей» и «председателя оргкомитета партии». На этом фоне Александр Добровинский скорее всего вывернется и отделается замечанием за пиар на громком деле со стороны Адвокатской палаты города Москвы.
Инициативу Минюста, наверное, надо рассматривать как попытку тоже пожать свою толику пиара на «деле Ефремова». Инерция отвратительного скандала, в который оно вылилось, так велика, что последствия могут быть и неожиданными. Так, показательное применение статьи о фальсификации доказательств, а в силу общественного внимания оно будет показательным, сразу высветит и другие, давно ставшие рутиной, случаи фальсификации доказательств, как и лжесвидетельства, например, по административным делам, связанным с митингами и другими массовыми мероприятиями.
