Времени у него нет. Может быть, многие взялись бы за этот труд, если бы им дали два года или три, но у Кумана есть три недели. Через три недели Ла Лига снова закрутит свое пестрое колесо, снова тронется в путь караван команд, снова придется играть два матча в неделю и пощады не будет. Не будет пощады «Барселоне», на которую не без злорадного любопытства смотрят те, кого она обыгрывала, била, возила, терзала и выставляла слабаками и дураками много лет подряд. Ну что, хваленая «Барса», ну что, гордая Каталония, ну что, предприятие с оборотом в миллиарды евро,

Пощады не будет. «Реал» выйдет против новой «Барселоны», чтобы дать ей урок, задавить ее своей мощью и надолго спихнуть вниз. «Атлетико» будет мучить эту новую молодую «Барселону», мучить прессингом и изнурять борьбой, как это умеют «матрасники» во главе с их вождем, прыгающим на бровке Симеоне. Все, все, все воины и рыцари Ла Лиги один за другим будут выходить против «Барсы», чтобы отомстить ей за ее долгое владычество, за ее гордость и спесь, за ее превосходство и силу. Ты была выше нас? Ты резвилась, когда мы мучились, забавлялась своим мелким пасом, когда мы гибли? Получай же и будь теперь ниже нас, ниже!

Все это Куман знает. Он знает, куда шел и куда попал. Это место — сковородка. На ней его будут поджаривать. Но сейчас он стоит на бровке тренировочного поля, суровый, с неулыбчивым лицом, и в уме его возникают линии новых схем, расстановок и маневров. Только он видит ту новую «Барселону», которой ей предстоит стать, только он предчувствует ту смелость и легкость, которые необходимо вернуть этой величественной, но изможденной и потерявшей себя и свою игру команде.

Он умеет это делать. Он сделал это со сборной Голландии, игроки которой сейчас в печали оттого, что он ушел от них. Ван Дейк в печали, и Депай в печали, и де Йонг тоже, потому что это он, Куман, создал их веселую и неутомимую оранжевую игру, сходную и родственную с прекрасными оранжевыми революциями. Освобождение. Легкость. Свобода. Счастье. Так играла эта сборная, созданная Куманом, эта Новая Голландия, пришедшая на смену старой, которая вдруг лишилась сил, обветшала, утомилась и потеряла свой образ.

Теперь он должен то же самое сделать в «Барселоне». Хиддинк, приехав в Россию, поразил всех своими красными брюками и свободной повадкой; но Куман другой. Да, он тоже голландец, и ездит на оранжевом велосипеде, и свобода у него в крови, но еще он упрямый, сильный, суровый и не склонный к шуточкам и компромиссам. Как он решил, так и будет. Никто не знает точно, что он сказал Месси в разговоре один на один, когда Месси прервал отпуск, чтобы приехать в Барселону и встретиться с новым тренером, но фраза:

Суровый голландец вполне мог залепить ее аргентинцу в лоб без всяких предварительных реверансов и смягчений.

Он так бил. Он был пушкой в легендарной сборной Голландии Ринуса Михелса, и не просто пушкой, не просто какой-то там жалкой 152-мм самоходкой, а гигантской, летающей по полю мортирой, которая выплевывала мяч со страшной силой и всаживала его в ворота с убийственной точностью. Куман подключался в атаку по центру (кратчайший путь в игре и в жизни самый правильный) — и защита разваливалась под натиском его стремительного грузного тела, и он бил с подъема, бил так, что вратари не успевали увидеть мяч в полете, бил так, что мяч со свирепым свистом проносился в вечернем воздухе стадиона и под рев впадавших в экстаз трибун врезался в сетку и вздымал ее. Удар Кумана. Мистер Пушка. Светловолосый, грузный, резкий, он делал игру.

Он играл в одну игру и в одной команде в Гуллитом, ван Бастеном и Райкардом, а это была чудо-сборная, в оранжевой круговерти которой пропадали многие, в том числе Лобановский со своей механизированной дивизией СССР. В «Барселоне», куда его позвал Круифф, он был краеугольным камнем, на котором строилась вся игра, отправной точкой, из которой разбегались и расходились все атаки. Его по старинке считали защитником, но на самом деле он был универсальным игроком всего космического пространства. Стоять сзади, когда другие атакуют, он не мог. Внешне тяжеловатый, он легко разгонялся и на такой скорости шел в дриблинг, что казалось, будто защита сама собой расступается перед ним; но так казалось оттого, что он был безупречен в своем таланте острого прорыва и мгновенного остроумного решения, которые кончались одним, всегда одним — ударом.

Шумит, плещет, ревет, болтает и болтается вокруг Кумана весь наш мир, с его всполохами огней, хаосом мнений, визгом голосов, с его «купи-продай» и скандалами на все темы. Где-то сидит обиженный капитан «Барселоны» Лео Месси и в задумчивости трет свою рыжеватую бороду. Он привык, что с ним считаются. Он привык, что когда он начинает говорить в раздевалке, другие замолкают. Тренеры склонялись перед ним, как вассалы перед феодалом. Их специально брали в «Барселону» таких, чтобы они склонялись перед этими великими игроками — помогали им тренироваться, но не мешали играть. Вальверде был такой, и Сетьен тоже. Может быть, Месси и от Кумана ждал церемонного поклона и признания иерархии, но он ошибся: «Теперь у тебя не будет привилегий». Теперь все это прошлое житье-бытье на персидских коврах и шелковых подушках отменяется. Теперь все мы будем пахать, строя новую игру, и никаких сомнений, и пошли на поле.

«Барселона» снова хочет стать Голландией — как когда-то в баснословные времена, когда позвала Круиффа, чтобы он соединил горячий испанский футбол, пронизанный мелким пасом, со свободным простором летучих голландских атак. Круифф создал «Барселону» как образ, как стиль, как миф. Он выучил Гвардиолу как игрока и как тренера, и тот вознес голландскую каталонскую «Барсу» на немыслимую высоту. И теперь задохнувшейся в силовом мире современного футбола «Барселоне» снова нужен голландский кислород, голландский озон, голландский воздух.

Куман рискует. В синей тренировочной форме, с черной маской, закрывающей пол-лица, сузив глаза, превратив их в щелочки, он стоит на бровке и смотрит на то, как работают его игроки. Он не носит новомодных цветных бутс — только классику, черный «Адидас» с тремя белыми полосками. Давным-давно, когда он еще не был опытным тренером, он пришел в «Валенсию» с такими же замашками и такой же программой. Но вольнолюбивая «Валенсия» не приняла его. Игрокам не понравился его тон, и они не поняли его идей. Команда посыпалась и рухнула, и на все это понадобилось только полгода. Катастрофы в футболе случаются часто и быстро, команды теряют силу и сами не могут понять, что с ними произошло, связная футбольная речь становится бессвязным лепетом, увольнение следует за увольнением, и тренеры уходят под свист, но мне почему-то очень хочется, чтобы у Кумана получилось.