— Начнем с очевидного. Много ли прибавилось работы за последнее время?

— Ну да. Конечно, ковид не перешиб самую большую идеологическую войну вокруг Крыма в 2014 году, но сильно приблизился, поскольку и здесь были ковид-шизофреники и ковид-диссиденты, и тоже случилось колоссальное разделение, что по семьям, что по дружбам. Это был массовый психоз, и я работала, ну примерно, как врач в «красной зоне», потому что паника, страхи, обострение всех тревожных расстройств были страшные. И это еще не закончено. Ковид будет менять наше психическое состояние еще долго.

— Но вроде вирус отступает?

— Есть хорошая шутка про то, что пандемия, как карьера Валерия Леонтьева, вроде не закончилась, но никого уже не интересует. Психика продолжает реагировать, у людей много непонятностей: выходить — не выходить, что там с бабушкой — убьем старушку или не убьем…

— Что вы советуете — выходить или не выходить?

— Я советую вначале немножко устаканиться психологически. Человеку, который боится ковида, сказать: «Выйди из дома» — плохая рекомендация. Ему будет страшно, и его невротические реакции усугубятся. Надо как-то разложить эту историю, принять взвешенное решение, понять чего больше — страхов или желания вернуться к нормальной жизни.

— Можно ли нашу жизнь, в которой каждый день запрещают, убивают, сажают, назвать нормальной? И поводы сажать все абсурднее. Совсем недавно прошла акция в защиту Юлии Цветковой, которой грозит 6 лет за рисунки с обнаженными частями тела.

— Вот тут я прямо плачу. Не знаю, куда пошла Россия, точнее, и я, и вы знаем, куда она пошла, если за изображение вагины у нас сажают людей.

— Но ей инкриминируют то, что она этому учила детей в своей студии.

— Рисовать обнаженное тело учили своих учеников многие великие художники. Я работала в школе много лет, все время ходила под статьей ЛГБТ-пропаганды. А я просто всегда была за секс-просвет. Если вы посмотрите цифры по первенству ранних абортов, то будете рыдать. Если посмотрите на цифры смертности от ВИЧ в России, то увидите — это настоящая пандемия.

Я покупала их за свои деньги и раздавала детям. Я говорила о том, что в мире есть люди, которые любят людей своего пола. Источником нашего сексуального образования был медицинский справочник, нынешние дети сразу открывают «Гугл». Они пишут «презерватив», и им вываливается столько настоящей порнухи, что мама дорогая!

— В тех медицинских справочниках, про которые вы вспомнили, говорилось, что любовь к противоположному полу — это сексуальное отклонение, и оно подлежало уголовному наказанию. Все-таки в этом смысле наше общество несколько гуманизировалось.

— Только в узком кругу продвинутой интеллигенции есть такое вот шатание. Даже прогрессивную Ксению Ларину сильно поранил отход от гендерных стереотипов, если она так агрессивно заступилась за право мужчин ухаживать за женщиной против ее воли:

— Мне кажется, что она имела в виду агрессивность этого бунта, безудержное навязывание своих ценностей со стороны феминистского сообщества.

— Есть такое упражнение в моей профессии — анализ речи клиента/пациента. Даже если человек сказал то, что не хотел сказать, под его текстом кроется гораздо больше, чем он думает. Потому что слово «бунт» означает, что приличные женщины не бунтуют, потому что приличные женщины терпимые, неагрессивные, манипулятивные. Да, раздражение там есть, безусловно, ей не нравится эта повестка, многим она не нравится.

— Скорее, не сама повестка, а то, что требование толерантности стало радикально непримиримым. Это и вызывает сопротивление.

— История про права, она всегда агрессивна. Если кто-то из недовольных покопается в том, что делали суфражистки в Лондоне в начале XX века, то убедится — они тоже так себя вели: и орали, и скандалили, выглядели от-вра-ти-тель-но. Но вот то, что сегодня Ксения Ларина получила образование, имеет работу, — несомненно, на плечах тех агрессивных женщин. Ни один мужчина добровольно не сдавал свои статусы. И пока мы будем не агрессивны, ни Владимир Владимирович, ни кто другой власть отдавать не соберутся.

— Как быть с теми, кого переезжают колеса этой борьбы? Кого выгоняют из университетов за другое мнение, стирают имена, запрещают книги. Американские либералы в своем открытом письме уже призвали к уважению разных точек зрения.

— Да, я понимаю это беспокойство.

— И что делать? Не высказываться?

— Высказываться. Любой поступок взрослого человека всегда имеет последствия. То же самое выходить на пикеты — ты понимаешь, что тебя сломают. Но мы-то выходим.

— Но иногда люди просто роняют неосторожное слово и за это получают реальные наказания.

— Пока мы здесь живем в отсутствие статьи в Уголовном кодексе о харассменте, у нас реальное наказание — потеря репутации. И в этом смысле, конечно, моя репутация состоит из моих слов и поступков, за которые надо отвечать.

— Да, но сейчас людей осуждают за поступки, совершенные тогда, когда настойчивое ухаживание не классифицировалось как преступление. То есть сегодня судят за вчерашнее.

— Это правда. Но у меня есть один очень жесткий аргумент, очень чувствительный для многих, но весьма схожий. Офицеров СС судили по законам, которых не было, когда они служили. Они все работали согласно законам Третьего рейха, но были посажены спустя годы. И этот процесс не прекратится, пока последний не умрет.

— Их преступления имели фактические подтверждения, а в случае сексуальных домогательств действует слово против слова.

— Там тоже были слова выживших узников концлагерей, и это были слова, подтвердившиеся фактами. А во многих сексуальных преступлениях вообще нет фактуры. Женщины пока не ходят по городу с включенной видеокамерой. Выжившие узники концлагерей говорили, и им поверили. Против Ванштейна выходят 80 актрис, и кто-то говорит о том, что запороли классного парня! Если бы мы тогда говорили: «Мало ли что говорят эти тощие евреи, они просто с ума сошли», мы бы сейчас не считали, что плохие деяния должны быть наказаны, когда бы они ни совершались.

— Хорошо бы добавить — кем бы они ни совершались. Сенатор Слуцкий как был во власти, так и остался, несмотря на диктофонные подтверждения приставаний. Никакие новые веяния на таких не распространяются.

— Это не новые веяния! Когда профессор со своими аспирантками спал, и они защищали диссертации через это место, мы всегда знали, что это плохо.

— А аспиранток, которые шли на это, каким образом можно квалифицировать?

— Я знаю этот козырной туз, тогда вернусь в свое студенчество. У нас был академик, преподававший три предмета. Старый омерзительный бабник. Когда я пришла к нему на экзамен, он мне — я билет не открыла — сразу поставил двойку: «Идите, приедете ко мне на пересдачу». Я отличница, звезда университета, выхожу такая обалдевшая и думаю: что это было? Мне говорят: «Господи, ну это же Брутяк. Поедешь в академию, он немножко тебе сиськи помацает и получишь свою пятерку». Я остолбенела: «Чего?!» Мне говорят: «Ну как хочешь. Если тебе надо «пять», то приедешь, если нормально «три», то получаешь на пересдаче в универе». Я сказала: «Мне нормально «три». Закончила университет, подаю документы в аспирантуру. Мне звонит моя научная руководительница: «Зара, почему ты мне не сказала, что у тебя три тройки? В дипломе!» Отвечаю: «Посмотрите, чьи тройки». Она посмотрела и говорит: «Ну ладно, все понятно».

— Я же про это и говорю: всегда есть выбор — поехать или не поехать в академию.

— Нет, выбор есть не у всех. Сейчас объясню. Я была привилегированным ребенком, росла в семье интеллигентной, очень уважаемой, и мое будущее от этой тройки не зависело. У меня была бы прекрасная карьера в любом случае. Но если бы я приехала из, извините, Усть-Жопинска в столицу, у меня был бы выбор: или я возвращаюсь доить коров, или иду в его кабинет, он мацает мои сиськи, и я попадаю в аспирантуру… Это мнимый выбор, его нет.

В умирающей России это часто цена карьеры, да просто жизни. И это надо хорошо понимать.

— Ну все-таки не вся Россия умирает, некоторая часть даже модернизируется согласно новой этике.

— Вот эта «новая этика», она для всех красная тряпка сейчас. Это не новая этика, это старая этика. Все знали, что это вот говнюки, домогаторы, но молчали, поскольку не было социальных механизмов контроля. Сейчас просто женщины заговорили. И мужчины, к счастью, заговорили. И когда-нибудь членов одной известной партии во главе с ее лидером будут рвать на куски за то, что они делали с 14-летними парнями из детдома, которых ротами свозили в баню для их услады.

Зло должно быть наказано, и это есть в человеческой природе.

— К вопросу о человеческой природе. Один из недавних скандалов связан с активисткой, задержанной во время одиночного пикета против поправок в семейный кодекс, ограничивающих права однополых пар и трансгендеров. Она должна отбывать арест в мужском спецприемнике, так как не успела сменить документы. Эта ситуация привлекла внимание к проблеме трансгендеров, но существует ли такая проблема, или она столь крошечная, что не заслуживает широкого общественного внимания?

— Проблема есть, она большая, но для узкого круга, так же как проблема наркопотребителей, больных СПИДом, женщин, которых бьют… Конечно, по масштабу ее не сравнить с огромной проблемой бедных, но вопрос в том, как мы на это смотрим.

— Госдума на это смотрит известным способом: собирается принять закон, запрещающий трансгендерам жить по новому полу, жениться и выдвигает требование везде предъявлять свидетельство о рождении. Это ли не нарушение прав человека?

— Это откровенное нарушение прав человека. Создание семьи — базовое человеческое право. Во всех этих вопросах статистика весьма-весьма непрозрачная, но говорят, что от 1,5 до 3% популяции — люди со сложной генденрной идентичностью.

— Что лежит в основе желания сменить пол?

— Никогда не говорите «изменение пола», вот это прямо запрещенный прием. Переход — по-русски, транзишн — по-английски. Могу рассказать, когда к нему решают прибегнуть. Есть случаи, безусловно, гормональные: человеку при рождении приписали не тот пол. Ну это такая сложная акушерская проблема — если до полусантиметра, то записываем, что это девочка, если от сантиметра, записываем, что это мальчик. В этом промежутке между полсантиметра и сантиметром — там просто серая зона, и акушер записывает пол, как ему нравится. Есть потрясающая книга, называется «Средний пол». Греческий автор рассказывает свою судьбу, судьбу человека с неправильно распознанным полом. У всех народов всегда был так называемый «третий пол» — люди, которые не мужчины и не женщины. У американских индейцев это называлось «двудушные люди» — у них душа и мужчины, и женщины. Яркий пример андрогинного человека Тильда Суинтон, знаете такую актрису?

— Конечно.

— Она андрогинна, она беспола, она божественно прекрасна. В каких-то народностях, скажем, у якутов, такие двудушные люди считались богоизбранными, и они часто становились шаманами.

— Но шаманы ведь не делают себе операций?

— Не знаю, я не специалист в этом, но знаю людей, у которых психология не соответствует их биологическому полу. Все мы видели в детстве мальчиков, одевавшихся, как девочки, и пацанок, для которых поход в туалет был настоящим испытанием. Это может начаться в разном возрасте, но некоторые не делают операции, останавливаются на гормонотерапии, многим достаточно просто выглядеть, как хочется, поменять документы, что важно (то, чего нас пытается сейчас лишить очередная Мизулина). И они нормально живут.

— Человек психологически себя чувствует плохо или физиологически?

— Психологически. Люди ненавидят свои половые органы, они стараются манифестировать другой пол. Например, в Таиланде это просто национальная культура. Русских мужчин, когда ехали в Таиланд развлекаться, предупреждали — будь внимателен, скорее всего, самые красивые девочки — это мальчики. И наоборот: самые красивые мальчики — это девочки.

— Человек, совершивший переход, чувствует себя счастливым?

— Конечно.

— Но когда у тебя отнимают ногу и ставят протез, ты же не ощущаешь этот протез живым?

— Я понимаю, что вы хотите спросить. Но идея трансперехода больше похожа по внутренним ощущениям не на то, что у тебя ногу отняли, а на то, что у тебя на лице был третий нос и его убрали. Убрали орган, который ты ненавидишь практически с рождения. Знаю людей, которые себя внизу не видели никогда, они просто туда не смотрят. Правда, есть один уникальный человек, бывший порноактер, называет себя «мужчина с вагиной». Волосатый, как медведь, борода, широкие плечи, он говорит: «Я никогда не сделаю операцию низа, потому что я обожаю свою вагину».

— Как церковь смотрит на транслюдей, учитывая, что они посягают на главный постулат:человек создан Богом по своему подобию?

— Ответ: Бог создал меня именно таким. Если за все отвечает Бог, то он и за это отвечает. Когда рождается ребенок с пороком сердца, ни один православный не скажет: «А давайте его не лечить». Человечество давно исправляет ошибки Бога. Полагаю, патриарх наш лечится у самых лучших врачей, и Бог ему тут не помеха.

— Если человек хочет креститься, его крестят?

— Это зависит от того, к какому батюшке он попал.

— То есть нет жестких установок?

— Нет, если РПЦ придумает специальный протокол, по которому нельзя, я ни разу не удивлюсь. Но в целом крещение — процесс духовный. Какое это имеет отношение к моим половым органам?

— Сейчас подписали разрешение усыновлять детей людям, больным ВИЧ. Возможно ли добиться такого разрешения для трансгендерных семей?

— Да, обязательно, как и для всех ЛГБТ+людей.

— Детям говорят об особенности семьи или нет?

— Тут решение такое же, как с ребенком, взятым из детдома. Кто-то никогда не признается, что тебя родила суррогатная мать… Это вопрос честности и психологических взаимоотношений конкретного человека с конкретным ребенком.

— Возможно ли к такому переходу склонить подростка, объяснив, что так можно облегчить его пубертатные страдания?

— К этому нельзя склонить, это вопрос жизни и смерти, больших мучений и огромных финансовых затрат. Не перестаю говорить спасибо Минздраву. Буквально в 2016 или в 2017 году был проведен закон, по которому ты можешь получить справку о том, что у тебя есть транссексуализм, но для этого ты уже не должен пройти три разных комиссии из пяти психиатров, месяц лежать в психушке, чтобы тебе разрешили начать переход и, что самое главное, поменяли документы.

— Нарушение самоидентификации приносит моральные страдания?

— По статистике, в срезе транслюдей самый высокий уровень депрессий и самый высокий уровень суицида, так что это затрагивает все сферы человеческого организма и психики.

— Вы встречались с такими людьми?

— Да, мы все с ними встречаемся, но не всем они открываются. Сейчас лучше не говорить «средний пол» и «транс», сейчас новая повестка — «небинарность». Довольно давно люди отказываются от идеи двух полов — мужского и женского. В промежуточном месте люди часто говорят: я небинарный, я себя чувствую по-разному. Или «гендерфлюид» это называется.

И в пространстве, где этих людей много, конференция или какое-то собрание, к этому есть колоссальная чувствительность, там на бейджах люди пишут, как к ним обращаться — он, она, они. Это существует и в России.

— Только в России мало кто понимает, о чем вообще идет речь, и страшно возмущаются обозначением «оно». Трудно представить себе ужас родителей, узнавших о своем ребенке нечто подобное.

— И это ужасно, что по сей день, когда во всем мире все всё знают, у нас родители ведут себя чудовищно.

— А это нельзя «починить»?

— Нельзя. Как только мы начинаем чинить, тут и начинаются все эти депрессии, суицидальные мысли. Это самые уязвимые люди, которых я знаю.

— Но, наверное, в эпоху интернета они не остаются со своими проблемами наедине?

— Слава интернету. Я знаю прекрасного трансчеловека, который, узнав о том, что можно сделать транспереход, выбрался из своего Усть-Жопинска. Он был абсолютным дегрантом — дрался (это была девочка еще в тот момент), был в криминальной тусовке, употреблял наркоту… Когда узнал, что возможен переход, то у него появилась цель — деньги на переход… И он в 9-м классе ушел из этого всего дерьма, потом выучился в Москве, сегодня это один из весьма известных адвокатов.

— Стремление к половому удовлетворению — сильная мотивация для перехода?

— Сексуальная ориентация вообще на другой планете. Это вопрос идентичности, и если вы когда-нибудь проживали экзистенциальные кризисы, то понимаете, что чувство запутанности — одно из самых сильных переживаний в жизни.

У меня был большой экзистенциальный кризис лет 15 назад. Я была весьма крутой бизнес-теткой, и вдруг поняла, что все не то и все не так. Три года страданий, психотерапии, и я ушла из бизнеса в психологию. Выучилась, начала иначе выглядеть, поскольку раньше выглядела как все эти бизнес-стервы из кино, стала гораздо мягче говорить с людьми, а главное, по-другому себя чувствовать. Это можно назвать условным транзишном. Но это было мое вполне нормальное желание стать иной, стать той, которой хочу быть.

— Кто чаще меняет пол: девочки становятся мальчиками или мальчики девочками? Есть такая статистика?

— У меня чаще женщины переходят в мужчину. Но это моя личная практика.

— Это не может быть связано с социальными обстоятельствами, с тем, что у мужчин больше прав в этой жизни?

— То, что мужчиной быть выгоднее, недавно подтвердил прекрасный эксперимент. Один геймер, наслушавшись про гендерные проблемы, вошел в игру под женским именем. Боже мой — он потом написал километровый пост в фейсбуке — чего я только не наслушался! Вали отсюда, тупая сука, было самое мягкое из советов. Через десять дней он сказал: «Короче, все понятно, парни, мы мудаки, мы обижаем девочек, они правду говорят».

— Только многие парни кричат, что женщины так стремительно наступают на их права, что о равноправии скоро и говорить не придется. Феминистки действительно добились исполнения своих чаяний?

— Прогресс гомеопатический, но я стараюсь его замечать. Я психолог и понимаю, что если все время думать о том, как у нас все отжимают и как нас уничтожают, я впаду в депрессию. Ну грустно же ведь в нашей стране, давайте правду скажем.

— И, наверное, будет еще грустнее многим женщинам, которые уже никогда не дождутся от коллег восхищенного: «Ну ты сегодня — отпад!»

— Есть прекрасный тест, его придумали американские феминистки, мы перевели и получился тест Стивена Сигала/Николая Валуева. Тест для мужчин. Например, Валуеву можно легко сказать: «Коля, как ты сегодня классно выглядишь!» Сказать Валуеву: «У тебя такие буфера, пойдем вместе в туалет…» — чревато. Так что говорите девушкам про красоту, зовите их в кафе, пейте с ними водку, танцуйте с ними!

Мы заботимся только о безопасности женщин, о которой никто никогда не заботился. Чтобы мужчина, прежде чем злоупотреблять своим положением, задумался о последствиях. Везде найдутся люди, склонные злоупотреблять силой, но сейчас появились механизмы влияния. Извините за мой французский.

— И все-таки много зависит от обстановки. В какой-то харассмент может расцветать, где-то его пресекут на корню.

— Это часто зависит от воли начальства, и поэтому так важна Конвенция 190-я ООН. Чаще всего главный на предприятии всегда все знает, но он сам этим пользуется, поэтому и другим позволяет. Ведь история домогательств часто не имеет никакого сексуального компонента. Это вопрос власти: ты будешь делать, что я тебе скажу, ты пойдешь со мной, потому что я тут власть. Важно понимать, что это не история про сексуальность, в XXI веке вопросы своего либидо можно решить миллионами способов.

Я считаю, что новизна «новой этики» только в том, что слабые, раньше безголосые и безмолвные, получили голос, они могут говорить и их могут слышать. На басманный суд рассчитывать не приходится, но ты хотя бы можешь написать пост в фейсбуке, и тот, кто тебя обижал, может пострадать. Правосудия как института восстановления справедливости у нас нет, так что давайте рассчитывать на институт репутаций.