—Вы отлично занимались журналистским ремеслом, были и остаетесь ярким критиком-экспертом, почему вдруг решили перейти демаркационную линию? Что произошло?

— Ну две вещи произошли. Первая — нас закрыли. Нашему каналу перекрыли в Новосибирске абсолютно все финансовые потоки, сломали все договоренности с коммерческими структурами. При этом никто не скрывает, кто их перекрыл.

— Месть за политическую позицию канала?

— Конечно.

—Когда это случилось?

— Началось все в феврале. Два месяца шли переговоры с крупной компанией. Мы пошли на них, когда стало понятно, что сами не выживаем, нет рекламы, нет договоров с государственными структурами — того, чем живут все местные СМИ. Шли вполне оптимистичные переговоры, купить часть наших акций хотела не компания, а человек, который ее возглавляет.

— И объяснили.

— Популярно. И все от нас отпрыгнули очень дружно. А потом начался карантин, и стало совсем хорошо. Но мы умудрились доработать до 7 июня.

—Команда оказалась на улице?

— Да. Но у меня некоторые сейчас на собственные деньги поехали и снимают в Белоруссии. Как-то мои братцы пытаются выжить.

А вторая причина — мне без конца в комментариях пишут: «Вот вы тут критикуете, а что вы сделали?» Вроде профессия у меня не про это — обязанность журналиста информировать. Но тем не менее если мне столько лет пишут «а что ты сделала?», наверное, пора что-то делать.

— И что же хотела бы изменить в жизни Новосибирска конкретно Мария Лондон?

— Да тут все просто. Новосибирск в вонище и грязище. Застройщики скупили город, замусорили и уничтожают. Все, с чем мы воевали много лет до появления нового коммунистического мэра, усилилось в десятки раз. Этот мэр пришел в город, потому что мы, журналисты, легли костьми, тогда казалось, это единственная серьезная оппозиция «Единой России». Мы бились за этого Локтя. И получили… оратора. Последние пять лет в Новосибирске все решается на раз-два, и горсовет всегда все послушно подписывает. Нет никакого противостояния, абсолютно. Треть нынешних депутатов — застройщики, часть — владельцы торговых центров, еще часть — управляющие компаний, два-три человека независимых. Сидящие по 20 лет в горсовете народные избранники решают свои проблемы, например просто забирают землю.

— Что собираетесь делать в первую очередь, если все получится?

У нас вырубаются все зеленые зоны. Притом что главная тема в программе мэра, когда он шел в первый раз и мы его поддерживали, была — остановка точечной застройки и вырубания зеленых зон. Сейчас они вырубаются везде. Уничтожаются скверы, на их месте возводят торговые центры и жилищные комплексы. Куда уходят бюджетные деньги, не понимает вообще никто.

—Аудит—первое. А потом?

— А потом — прозрачность всех перезонирований, всех действий мэрии по земле. Это главное. Новосибирск теперь называется Пылеград. Идут застройки, копаются котлованы, пыль летит по всему городу, где вырублены деревья. У нас просто пылевые бури в Новосибирске.

— Академгородок тоже пострадал, там же всегда была зеленая зона?

— Была да сплыла. Я жила в Академгородке 25 лет. Рядом с местом, где жила, вырублено все. Называется — «санитарные рубки».

— Как возникла коалиция, с которой идете на выборы?

— Да потому что терпение лопнуло. Собрались люди очень разные. И решили: свои политические взгляды на стадии сбора подписей и прохода в горсовет, — откладываем маленечко, засовываем себе, я извиняюсь, в задницу свои политические амбиции и просто работаем. Идея общая: надо менять власть в городе. Наш главный интерес — сделать Новосибирск комфортным для жизни.

—Как оцениваете оппозиционные потенции города, региона? Феномен Хабаровска на вас может распространиться?

— Раньше казалось, что может. Когда весь регион голосовал против «Единой России», за коммунистов. Просто потому, что они — оппозиционеры и наконец наведут порядок.

А теперь коммунисты объединились с единороссами (у нас уже это называется КПЕР), заключили пакт о ненападении, и все предложения «Единой России» коммунисты, главенствующие в городе, единогласно принимают. И — открытие. Я думала, набрать подписей для выдвижения мы сможем без проблем, что за нас люди пойдут, но…

—Полоса препятствий? Команда мэрамобилизовалась?

— Само собой.

Нашим волонтерам и кандидатам систематически разбивают агитационные кубы, а полицейские развлекаются составлением протоколов, причем — на нас. Из-под земли выскочила партия «Новые люди», они ставят точно такие же агитационные кубы, как у коалиции, того же цвета. Штаб у нас — один на весь город. По домам, по квартирам ходить нельзя из-за пандемии. Для главных конкурентов КПРФ расставила на округах однофамильцев. И еще перенарезали все округа, круто, криво, вообще непонятно как. Никто не понимает, где его округ, за кого ему голосовать.

И еще все эти бесконечные разговоры про лавочки. ЛДПР быстро ставит лавочки и пишет на них — «от члена ЛДПР — для вас». Мусорка — от члена ЛДПР (в моем конкретно округе) — для вас. Ну делает хорошее дело, ставит лавочки, ставит мусорки. И все дружно голосуют за лавочки, за мусорки! Но это же кошмар какой-то.

При этом КПРФ, «Единой России», ЛДПР и прочим не нужны подписи. Они только нам, самовыдвиженцам, нужны.

И еще — я иду не по своему округу, в моем округе идет Сергей Бойко (это человек Навального, который год назад на выборах мэра набрал много голосов и вышел на второе место). Он реально хорошо работал. И для него принципиально важно идти именно по тому округу, где живу я, потому что на этом округе депутат сидит уже 25 лет, — и это заместитель Локтя, мэра города. Для Бойко архиважно победить ближайшего сторонника Локтя, поэтому я уже выбирала из того, что осталось. Если в своем округе я бы просто из своих дворов набрала голоса, то в округе, где я никого не знаю, ходить и просить: «Поставьте, пожалуйста, за меня подпись», — тяжко.

—Что дает силы?

— В этом округе есть речушка. Очень сильно заселенный микрорайон, семь школ, огромные новостройки, жилищные комплексы. Последняя зелень. И люди хотели сделать там парк с рекой, где все могли бы гулять. Большой общий парк для всех. Мэрия зарубила. Благополучно скрыв от всех жителей, что вместо парка с рекой теперь будет дорога с парковками. Реку бетонируют и строят парковки.

И вот люди, которые три года воюют с мэрией, вышли на меня. И я подумала: если смогу сделать хотя бы это, убрать эти парковки, бетон и оставить речку, зелень, скамейки бабушкам — тогда, может быть, все, что я делала много лет, какое-то реальное воплощение получит.

—Как речка называется?

— Ельцовка.

—Как смотрят из Новосибирска на то, что в стране происходит?

— Ну безысходность абсолютная. На самом деле очень показательная история с Хабаровском. Я делала год назад программу о сгоревшем в Хабаровском крае лагере, и весьма критично высказывалась о Фургале, и мое мнение о нем не изменилось никак, но сейчас я вижу десятки тысяч людей, которые выходят за него. Но не Фургал причина выхода этих людей.

—Они выходят против Москвы.

— Конечно. Фургал три созыва сидел в Госдуме, и на каждого в ФСБ лежит папочка криминала, но его же допустили к руководству регионом…

И есть кучка фактически идеалистов — «Коалиция Новосибирск 2020», за которыми нет ни строительных компаний, ни торговых центров, ни управляющих компаний — общественники, зоозащитники, журналисты. Да, у нас есть навальновцы — а кто, кроме Навального, может провести такие расследования? Мы здесь не можем. Поэтому низкий ему поклон за то, что он делает. Я могу его любить, могу не любить, но он поднимает самые острые темы. Поэтому я с ними.

—Если в трех словах обозначить главные для вас понятия, какие это будут слова?

— Честность, порядочность и боль за собственный город.