У Лукашенко нет недвижимости, акций, автомобилей — вообще ничего нет, кроме зарплаты. За два с половиной десятка лет он нажил разве что сына Колю и прозвище «Саша три процента».

Впрочем, это не помешало остаться женатым на той самой Галине Родионовне Лукашенко, которая в 1994 году наотрез отказалась ехать с мужем-президентом из деревни в Минск, объяснив это журналистам честно и прямо: «Да что я, Сашку не знаю? Его больше двух лет нигде не держат».

В общем, за 26 лет в жизни Лукашенко не изменилось ничего. И, конечно, не изменились способы избавления от конкурентов. Блогер Сергей Тихановский сидит в СИЗО с 29 мая — его обвиняют в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок (с ним 18 человек, в том числе семеро блогеров). А бывший глава Белгазпромбанка Виктор Бабарико был арестован через две недели: 11 июня его задержали по дороге в ЦИК, куда он вез подписные листы. Теперь Бабарико обвиняют в уклонении от уплаты налогов, отмывании денег и организации преступной группы.

Валерия Цепкало, бывшего помощника Лукашенко, а затем генерального директора Парка высоких технологий, ЦИК «отбраковал» еще во время сдачи подписных листов.

Подписные листы признавали недействительными целыми стопками. В результате из 165 тысяч подписей, которые он сдал, недействительными признали 90 тысяч. Так что, вместо необходимых для регистрации кандидатом в президенты 100 тысяч Цепкало засчитали только 75 тысяч.

Правда, для подстраховки МВД затеял доследственную проверку по заявлению гражданина Турции Седата Игдеджи, который утверждал, что его строительная фирма в 2013 году построила для Цепкало дом, за который он не расплатился.

Большую часть он успел сдать до ареста. Удивительно, но до финала Бабарико дошел. В избирательном кодексе ничего не сказано о том, что нахождение под следствием — причина отказать в регистрации. Выдвигаться в кандидаты не могут лишь граждане с непогашенной судимостью.

Впрочем, белорусский ЦИК чудес фантазии не проявил: на заседании председатель Лидия Ермошина зачитала письмо из комитета госконтроля. Госконтроль сообщал, что Бабарико создал организованную преступную группу из числа бывших и действующих топ-менеджеров Белгазпромбанка. Преступная группа занималась выводом в офшоры денег с целью легализации. Кроме того, Бабарико принадлежат офшоры на Британских Виргинских островах, а еще он не указал в декларации средства, полученные от руководителей двух лизинговых фирм.

То есть причиной отказа в регистрации стало несоответствие доходов, указанных в декларации, действительным доходам. На возражения юриста Максима Знака, который представлял на заседании штаб арестованного банкира (возражения были просты и логичны: обвинения комитета госконтроля — это не приговор суда, то есть кандидат еще не признан виновным, а значит, нет доказательств получения средств, не указанных в декларации), Ермошина заявила: «Мы доверяем органам, ведущим расследование».

А вот Светлану Тихановскую зарегистрировали. Напомню, Светлана — жена популярного блогера Сергея Тихановского, которого не допустили даже к регистрации инициативной группы, посадив на 15 суток. В результате Светлана просто переоформила группу на себя. А мужа записала ее руководителем. И после ареста Сергея по уголовному делу продолжала работать, собирая подписи. Она сдала 108 тысяч. Их приняли. И зарегистрировали Светлану Тихановскую кандидатом в президенты.

Светлана Тихановская уязвима больше, чем все остальные: муж в тюрьме, а на руках двое детей. Сергей Тихановский уже третий раз в карцере, то есть находится под постоянным давлением. Причем если первые наказания карцером были за паутину на потолке (якобы плохо убрал камеру), то сейчас причина помещения в карцер — «не побрился».

То есть специально ради Тихановского в СИЗО начали применять правила внутреннего распорядка зоны: в «предвариловке» никого не волнует, бреется арестант или отращивает бороду. Но для Тихановского можно и расстараться. А теперь еще можно давить на жену: поведешь себя правильно — выпустим мужа. И главная функция, которую должна выполнить Светлана Тихановская своей регистрацией, — обеспечить явку. Потому что остальные зарегистрированные — это статистическая погрешность, ради них никто не придет на избирательный участок.

Бизнесмен Сергей Черечень и бывший депутат Анна Канопацкая вообще стали карикатурными персонажами после того, как ЦИК подарил им по несколько десятков тысяч подписей. Черечень заявил, что сдал 106 тысяч подписей, а ЦИК признал действительными 143 тысячи. Канопацкая заявила, что сдала 110 тысяч подписей, но ЦИК признал действительными 146 тысяч.

При этом если пикеты Черечня по крайней мере стояли на Комаровском рынке в Минске рядом с пикетами Бабарико и Цепкало, то ни одного пикета Канопацкой за все время сбора подписей так никто и не видел.

Вечером, после решения ЦИК, начались протесты. Нет, ничего организованного, никаких плакатов с лозунгами, мегафонов и выступлений. Люди выходили на улицы своих городов сами.

Таинственным образом опознавали друг друга и выстраивались в цепь. Как только появлялся ОМОН — цепь распадалась на звенья, звенья растворялись в окрестных дворах, а потом через несколько кварталов цепь снова воссоединялась. Причем все это происходило в разных местах, и никто не мог предсказать, где сейчас разрозненные прохожие вдруг совершат идеальное построение. Так продолжалось до ночи. ОМОН дурел, потому что это было непривычно. Кого-то, конечно, успевали схватить и забросить в автозак.

Правозащитники насчитали 250 задержанных. 15 июля их начали судить — тоже по старинке, со штрафами и сутками. А в Минске тем временем снова начиналась акция протеста.

На этот раз никто не ждал вечера. Минчане собрались у ЦИКа и выстроились в очередь — такую же, как во время сбора подписей к пикету Тихановской, растянутую на километры. Стояли, чтобы подать жалобу на нерегистрацию своего кандидата — неважно, Бабарико или Цепкало. Да, вокруг парковались автозаки и кружили омоновцы. Но добросовестные граждане честно стояли в очереди с соблюдением санитарной дистанции, чтобы подать жалобу.

Их начали хватать сразу после семи часов вечера — как только закончился рабочий день в ЦИК. Но ушлые граждане переместились на привокзальную площадь и выстроились в очередь к круглосуточно работающему почтовому отделению, чтобы отправить жалобу по почте.

Тогда люди выстраивались на несколько километров к пикетам, чтобы подписаться. Теперь стоят подавать жалобы в ЦИК или отправлять их по почте. Завтра придумают еще что-нибудь.

Впрочем, придумывают каждый день. Автор «198 способов мирного сопротивления» Джин Шарп был бы доволен. Каждый вечер в Минске проходят велопробеги солидарности. Собираются компании велосипедистов, врубают «Перемен!» Цоя и катаются по городу.

Домоседы в семь часов вечера открывают окна и начинают греметь кастрюлями или громко включают песни сопротивления. А еще в людных местах белорусских городов начали появляться плюшевые игрушки, держащие в лапках плакаты «Лукашенко, уходи!».

Теперешний протест — не либеральный или оппозиционный. Он — всеобщий. И ненависть к тому, кто 26 лет уничтожал в людях достоинство и надежду, — тоже всеобщая. На всех ОМОНа не напасешься.