Дмитрий Завадский, оператор белорусского бюро ОРТ (так тогда назывался Первый канал), бесследно исчез 7 июля 2000 года. В 10.10 утра он вышел из дома, сел в машину и поехал в аэропорт встречать своего друга и коллегу Павла Шеремета. (Павел был убит в Киеве 20 июля 2016 года.) Когда Павел, не дождавшись друга, вышел на стоянку аэропорта, он обнаружил там «Шкоду» Завадского. Машина доехала. Но без водителя, которого больше никто никогда не видел. Отпечатки в «Шкоде» оказались аккуратно стертыми.

Годом раньше точно так же бесследно исчезли генерал милиции, бывший министр внутренних дел Беларуси Юрий Захаренко и бывший председатель Центризбиркома Виктор Гончар со своим другом-бизнесменом Анатолием Красовским.

Захаренко исчез 7 мая по дороге с автомобильной стоянки к собственному дому, Гончар с Красовским пропали, выйдя из бани 16 сентября. И Захаренко, и Гончар были самыми яркими оппонентами Александра Лукашенко (не считая Геннадия Карпенко, который умер при странных обстоятельствах 6 апреля 1999 года). Тогда, в 1999 году, в Беларуси уже начали говорить о том, что

Завадский исчез по той же схеме. Только это было подано очень демонстративно. Дмитрий любил рыбалку и мог один уехать с удочкой на несколько дней. Так что если бы он не вернулся с рыбалки — во-первых, поиски начались бы позже, а во-вторых, на поверхности лежала бы куча версий вроде «заблудился, утонул, увяз в болоте». Но похищение по дороге в аэропорт — публичное, демонстративное и хамское. Понятно было, что журналист Павел Шеремет начнет бить тревогу сразу же, особенно обнаружив на стоянке пустую машину. И что преступление непременно свяжут с такими же похищениями Захаренко, Гончара и Красовского.

3 августа был задержан вернувшийся из Чечни бывший офицер спецподразделения «Алмаз» Валерий Игнатович. Чуть позже — боец «Алмаза» Максим Малик, нигде не работающий и трижды судимый Сергей Саушкин и бывший курсант академии МВД, сосед Игнатовича по общежитию Алексей Гуз. Похищение Дмитрия Завадского вначале стало одним из эпизодов уголовного дела № 414100.

Необходимо отметить, что все четверо обвинялись в убийстве азербайджанской семьи Насибовых (5 человек) в Минске и еще в нескольких разбойных нападениях, грабежах и убийствах. И арестовали их именно по подозрению в убийстве азербайджанцев.

И это стало единственной причиной, по которой похищение Дмитрия стало эпизодом дела № 414100. «Лопату нашли только при третьем обыске, — говорит Светлана Завадская. — Похоже, при первом обыскивали, при втором подбрасывали, при третьем находили».

Мотивом была объявлена месть.

2 января 2000 года в новостях НТВ (не ОРТ даже) был показан сюжет о задержании федеральными войсками человека славянской внешности на одном из блокпостов. Подозревали, что он воюет на стороне сепаратистов. Человеком в кадре был Игнатович. А в конце января из командировки в Чечню вернулся Дмитрий Завадский и рассказал в интервью «Белорусской деловой газете», что многие белорусы воюют в Чечне и что он лично был свидетелем задержания бывшего офицера спецподразделения «Алмаз» на одном из блокпостов. Он даже не назвал фамилию Игнатовича, и сюжет был на другом канале, но следователи посчитали, что Игнатович решил отомстить.

Валерий Игнатович уволился из «Алмаза» в 1998 году после травмы, полученной во время учений. После этого он учил всевозможным спецназовским приемам белорусское отделение «Русского национального единства» (РНЕ). После появления информации о его возможных контактах с сепаратистами белорусские РНЕшники отказались от сотрудничества. 5 августа, через два дня после ареста Игнатовича, руководитель белорусского РНЕ Глеб Самойлов был убит. Убийство не раскрыли.

С Чечней, кстати, история довольно странная вышла. Задержанный на блокпосту Игнатович сказал, что приехал воевать на стороне федеральных войск. 10 суток он отсидел в СИЗО, после чего его благополучно отпустили. И даже приняли на службу в 22-ю бригаду ГРУ. Вот только непонятно, успел Игнатович повоевать или нет — все убийства и грабежи, в которых его обвиняли, происходили как раз весной 2000 года. Впрочем, военные операции в Чечне следствие не слишком интересовали.

20 ноября 2000 года редакции всех белорусских газет получили письмо с электронного адреса [email protected]. Тема — «Всем! Всем! Всем!». Автор называл себя офицером Комитета госбезопасности.

На следующий же день в силовых структурах началась настоящая лихорадка. Правда, белорусы узнали об этом только летом 2001 года. Но даты на документах, которые потом оказались в распоряжении оппозиционных политиков и журналистов, свидетельствуют о том, что письмо это стало детонатором.

21 ноября 2000 года — аккурат после рассылки — начальник криминальной милиции МВД Беларуси Николай Лопатик пишет рапорт на имя нового министра Владимира Наумова, вступившего в должность в сентябре 2000 года.

О Завадском в этом рапорте речь не идет. Зато генерал Лопатик фактически дает подробное описание того самого «эскадрона смерти». Написать такой рапорт он мог только на основании вагона и маленькой тележки доказательств. Другой вопрос, как долго все эти факты лежали у Лопатика в ящике стола. Возможно, анонимное письмо, разосланное по всем белорусским медиа, заставило его действовать, чтобы потом не пришлось оправдываться за бездействие.

Понятно, что писать рапорт министру Сивакову на министра Сивакова и его приближенного Павличенко генерал Лопатик не стал бы. Но Сиваков еще в апреле был снят с должности главы МВД, а в сентябре его место занял Наумов. И рапорт ушел к новому министру.

22 ноября, на следующий день после рапорта Лопатика, председатель КГБ Беларуси Владимир Мацкевич отправляет генеральному прокурору постановление о превентивном задержании командира СОБРа Дмитрия Павличенко на 30 суток. В постановлении говорится, что Павличенко — организатор и руководитель преступной группы, занимающейся похищениями и физическим устранением граждан. В СИЗО КГБ Павличенко провел сутки. А потом его освободили.

Тем не менее 24 ноября следователи допросили начальника СИЗО № 1 Олега Алкаева и изъяли расстрельный пистолет ПБ-9 и журнал выдачи и приема оружия и боеприпасов.

27 ноября руководитель следственной группы по делу Игнатовича Иван Бранчель вынес постановление о криминалистической экспертизе пистолета и патронов на предмет исправности.

В тот же день Александр Лукашенко отправил в отставку и генерального прокурора, и председателя КГБ. Генеральным прокурором стал тот самый Виктор Шейман из рапорта Лопатика — глава совбеза, не имеющий юридического образования.

В июне 2001 года один из членов следственной группы по делу № 414100 Дмитрий Петрушкевич исчез. А через несколько дней во все минские редакции принесли видеокассеты. На записи Петрушкевич рассказывал:

Олег Алкаев в своих многочисленных интервью после отъезда за границу (уехал летом 2001 года, когда рапорт Лопатика и информация о расстрельном пистолете «утекли» в прессу) подтверждал, что Владимир Наумов в ноябре 2000 года посещал в СИЗО Игнатовича. Кстати, именно Наумов раньше возглавлял спецподразделение «Алмаз» и лично принимал его на службу. Алкаев утверждает, что 22 ноября слышал последнюю фразу Наумова, адресованную Игнатовичу: «Ты подумай, Валера, и скажи, пока не поздно, где закопан Завадский».

Но Игнатович молчал и на следствии, и на суде. Он не произнес ни слова.

Суд начался осенью 2001 года. Он проходил в закрытом режиме. Адвокат Светланы Завадской Сергей Цурко рассказывал, что на заседании 6 ноября обвиняемый Алексей Гуз заявил ходатайство о вызове в судебное заседание и допросе в качестве свидетеля оперуполномоченного Заводского РУВД Гриба. Гуз говорил, что при задержании именно этот опер угрожал «повесить» на него в том числе похищение Завадского и показывал фотографию обнаженного трупа — якобы это был труп Завадского. Суд ходатайство не удовлетворил, и уже 20 лет никто не знает, был ли тот Гриб с фотографией или это фантазия обвиняемого.

Адвокат Цурко обращал внимание и на то, что повторный (третий) осмотр автомобиля Игнатовича, при котором из багажника наконец достали лопату, проводился 15 августа — через 12 дней после ареста. И все это время машина стояла в милицейском гараже. Была ли она опечатана — понятые не помнят.

Лопата, правда, оказалась лишней. Валерия Игнатовича и Максима Малика признали виновными в похищении Дмитрия Завадского, но не в убийстве. По совокупности преступлений их приговорили к пожизненному лишению свободы. Дело об убийстве Завадского в отношении неустановленных лиц выделили в отдельное производство. В 2006 году его приостановили и больше не возобновляли. Сколько бы ни писала Светлана заявлений — не возобновляют. И получается, что после похищения — черная дыра. «Что они сделали с Димой, если не убили? — говорит Светлана. — Кому они его передали? Кто его увез? И, может быть, тело все-таки нашли, но почему-то предпочли сохранить это в тайне?»

Светлана верит, что тайна похищения и убийства ее мужа все-таки будет раскрыта. Но откроют ее, скорее всего, фигуранты уже совсем других дел. В 2012 году, спустя 10 лет после приговора, известный белорусский продюсер Геннадий Шульман, отбывавший свой срок в колонии № 17 в Шклове, видел Игнатовича: «Дело в том, что его держали в могилевской «крытке», а вот по медицинской части эта тюрьма была прикреплена к нашей зоне.

А Светлана Завадская спустя 20 лет все такая же красивая. Их с Дмитрием сын Юра, потерявший папу в 9 лет, вырос. Юре исполнилось двадцать девять. Он уже на целый год старше папы.