—Как это началось? Ведь фонд создан, что называется, для другого…

— В середине марта мы приняли решение, что начинаем сбор. Я написала об этом в фейсбуке, и тут же меня забросали камнями: как же так, у нас же государство все может, больницы готовы! И вообще чего вы лезете? …

—Кто бросал камни?

— Как обычно — комментаторы. И как обычно: вы тут на чужом горе наживаетесь, непонятно зачем собираете средства, все в больницах есть. Мы, наверное, были первыми, кто их начал собирать. Через несколько дней «Правмир», потом присоединились другие.

К этому времени у нас уже было несколько официальных заявок.

—Что значит—официальных?

— Официальных — значит, подписанных главврачами.

Это были просьбы главврачей московских клиник, которые вообще никогда к нам не обращались. Это была реакция докторов, у которых для борьбы с вирусом не было никаких средств индивидуальной защиты. Они следили за ситуацией в мире и понимали:

В самом начале мы решили: будем реагировать только на официальные запросы от больниц. Честно говоря, не думали, что их будет такое количество.

—Но почему государство оказалось до такой степени не готово защитить «передовой отряд»?

— Считаю, это наша безалаберность и вот это вечное «на авось», «проскочим».

—Какое «авось»? К этому времени уже четыре месяца мир прожил в пандемии.

— Согласна. Мы попали ровно в такую же ситуацию, как и все страны. Но у нас было одно огромное преимущество, которым мы не воспользовались.

—Какое?

— Время! У нас было время подготовиться, время принять все необходимые меры, переоборудовать клиники и т.д. Пускай бы мы лучше переоценили ситуацию, чем недооценили. Но естественно, недооценили, и на нас посыпались просьбы из всех регионов. Мы брали не только Москву, которая приняла основной удар, мы сразу взяли далекие регионы, предполагая, что скоро туда будет закрыт проезд. Так и случилось: проезд был закрыт, грузы невозможно было доставить, они терялись по дороге.

—Откуда брали средства защиты?

— Поначалу было трудно. Для одной больницы искали 12–15 разных поставщиков: здесь ты покупаешь респираторы, здесь — костюмы. Находишь сто тайвеков (защитных костюмов. —Ред.). И радуешься. А там надо 10 тысяч! А их физически нету. Выискивали по складам. Покупали по минимальным ценам, договариваясь со скидками, договариваясь о том, что это благотворительный груз, договариваясь о том, чтобы нам дали еще дополнительно какую-то часть специально от этой компании для врачей. Но, действительно, цены на глазах росли, товара не было.

—Как люди узнавали, что вы помогаете?

— Вначале «сарафанное радио», у врачей есть телеграм-канал, они там рассказывали про фонд. Потом был проведен огромный телемарафон на «Дожде», где врачи сказали в прямом эфире, как они работают, в каких условиях.

—Высокая смертность среди врачей, эти 15 роковых процентов, связана с тем, что средств защиты не хватало?

— Считаю, напрямую связана. И еще — с недоверием к ситуации. Например, Дагестан, который долго не верил, что вообще существует вирус, в итоге попал в зону тяжелого поражения.

Мне позвонил один доктор с Кавказа и сказал: «У нас ковидные пациенты. Какие костюмы нам надо?» Я говорю: «У вас вообще ничего нет?!» Он говорит: «Почему, у нас есть примерно с времен Петра Первого два костюма, мы, конечно, их наденем…» Я говорю: «А лечите вы как?»

Не было никакой системы — как для населения, так и для врачей. Вчера разговаривала с одним городом, в котором до сих пор лечат людей только арбидолом. Поэтому мы быстро взяли Кавказ в разработку: представьте себе кавказского мужчину, который ходит в маске? А что значит не навестить родственника в больнице для кавказской женщины?

—Как удалось быстро собрать такие большие деньги?

— Это целиком и полностью заслуга наших попечителей, они все были вовлечены в процесс и помощь, все двенадцать человек. И первый, кто откликнулся, был Сбербанк. Мы за один день открыли сбор вместе с ними, и за неделю собрали первые семь миллионов. Все, что поступало на счета, тут же уходило в костюмы, в респираторы, маски, бахилы. Каждый день у нас на счету оставался ноль. И как только закончился первый сбор, Сбербанк оперативно открыл второй, все это было сделано профессионально, без бюрократии и проволочек.

—Кто изучил рынок? Это же специальная маркетология.

— Мы. Если я когда-нибудь уйду из благотворительного фонда, у меня теперь несколько профессий — логист, маркетолог. Я разбираюсь в спецодежде, все знаю про то, из какого материала, при какой температуре и каком костюме может работать доктор.

Мы очень хотели купить многоразовые костюмы, которые бы работали, ну хотя бы 10 дней, целую смену. И в какой-то момент начали советоваться с докторами, которым поставила костюмы наша текстильная новейшая промышленность.

—Особые сюжеты на пути этого сбора были? Человеческие истории.

— Были! Например, одна девушка мне написала: «Я сейчас в роддоме, иду рожать. Но перед тем как идти рожать, хочу сделать что-нибудь хорошее, поэтому я вам купила 600 респираторов, скажите адрес, куда их доставить, пускай будет быстро от меня подарок». Ну, и потом она родила, я написала, что все доставлено, мы отвезли. Она написала: «Какое счастье, что я успела это сделать!»

Один богатый человек с онкологическим заболеванием в начале эпидемии купил огромное количество (несколько тонн) антисептиков. И в какой-то момент написал нам, что хочет половину отдать.

Мы же все время, как пазлы, складывали ящики в машины. Самая большая проблема была в том, чтобы быстро купить у поставщика и быстро доставить в больницу. Еще же пропуска были, надо было из области в область быстро везти, и мы не всегда могли полагаться на транспортные компании. Им было по фигу как отвозить, могли разлить что-то на наши халаты, добытые таким трудом, антисептики могли разбить, ответственности не несли. А для нас было важно, чтобы груз доставлен был вовремя.

—Неповрежденным.

— Да. Мы не просили врачей присылать фотографии, особенно в первое время, потому что понимали, им не до фотографий. Но они начали присылать сами, придумывать какие-то смешные танцы в этих костюмах, с респираторами. И просили передать всем огромное спасибо. Была очень странная ситуация с Питером. Перед тобой лежит сто заявок, ты видишь весь расклад по количеству заболевших и вдруг понимаешь: из Питера ни одной заявки. Попросила Михаила Шаца написать в своем фейсбуке. Он написал: «Дорогие друзья, питерцы, мы помогаем больницам не за что-то, никто вас за это не поругает, никто вас за это не отчитает, и если вам что-то необходимо, пожалуйста, обращайтесь к нам в фонд». И вот за один день обрушилось такое количество просьб! Врачи были счастливы, что до них донесли информацию.

—Просто боялись?

— Боялись. Потерять свое место. Считаю, те главврачи, которые обратились к нам в самом начале, настоящие герои. Это ж хорошее, престижное место — быть главврачом огромной клиники. И ты знал, что тебя могут наказать за признание неготовности. Но как мне сказал один московский главврач:

—Почему вами заинтересовалась прокуратура?

— Прокуратура нас вообще любит! И когда был Крымск, и когда был Беслан, и когда была Саяно-Шушенская ГЭС. Она проявляла к нам особое внимание. А сейчас в прокуратуру пришел анонимный запрос…

—Анонимка? И они отреагировали?

— Да, анонимный запрос от человека, который потребовал проверить благотворительный фонд «Созидание» и заставить нас представить список учреждений, которые НЕ обратились за помощью.

—Фантастика! Государственный запрос?

— Повторю: всем было известно: мы помогаем только тем больницам, которые обращаются официально. Но отовсюду звонили и говорили: «Помогите нам, но только мы обращаться не будем».

Таких было, думаю, в три-четыре раза больше, чем «официальных». Была клиника, которая целый месяц нам звонила и говорила: «А можно без всяких этих штук?» Но потом все-таки официально обратились, и мы им успели помочь.

Не знаю, кому прокуратура будет отвечать. Но проверили они и те клиники, которым мы помогли, финансовые документы. Остались довольны. Мы написали очень красивый, юридически грамотный ответ: в соответствии с таким-то законом, по уставу, ввиду деятельности нашего благотворительного фонда… Все официально. Больше пока не возвращались.

—Помогали не только деньгами?

— Именно! Например, кейтеринговая компания — наш давний партнер, взяла несколько станций скорой помощи, возила им обеды. Четыре или пять компаний, которые занимаются производством воды (а воды категорически не хватало, ты не мог зайти в «красную зону» с одной бутылкой, ее надо было выбрасывать), возили «Газелями» через день. Мы, женщины, и мы понимаем, что такое пользоваться антисептиками и быть 8–10 часов в перчатках. Мы написали письма в косметические компании, откликнулись практически все.

Многим докторам рядом с больницами квартиры снимали, чтобы они не ездили никуда, пока работают. Обеспечивали этот набор — шампунь, мочалочка, для душа. Чтобы у них это было, чтобы они еще и об этом не думали. Такие маленькие нюансы очень впечатляли врачей. Компания «Экко» сделала несколько акций «Удобная обувь». Кто тебе еще купит удобную обувь в Калужскую область в маленькую больницу для врачей? Многие клиники начинали свои пятиминутки с роликов «Спасибо врачам!», которые мы делали.

Это была история про то, что помочь может каждый. Дети могут нарисовать рисунок или записать видео: «Твой рисунок мы покажем доктору, и он будет действительно очень рад…» Четыре месяца мы делаем эти ролики. Каждый день. Например, дети, которым мы помогаем, с редким генетическим заболеванием глаз, в своей группе провели флешмоб «Спасибо врачам!» и прислали больше 200 рисунков.

Помогали волонтеры — искали поставщиков параллельно с нами и скидывали ссылки, помогали с транспортом — люди возили, привозили, разгружали… И можно множество мелких и крупных компаний назвать —о ни все указаны у нас на сайте как партнеры. И МТС, и Стокманн, и «Роснано» и много-много других.

Еще один наш партнер — компания «Доктор рядом» сделала огромное дело:

В самые трудные месяцы апрель-май. Это спасло сотни людей от заражения.

—Что было самым сложным?

— Ничего не было сложно, мы привыкли работать в таком режиме. Хотя, конечно, я лукавлю — было трудно и морально, и физически — ты все время боялся не успеть, опоздать… Но команда отработала на пятьсот процентов, и никто не сказал, что устал, больше не может. А потом мы знали, какое количество людей стоит за нами. Это придает невероятные силы — вера людей в тебя и в твою работу.

—А основная профильная деятельность фонда?

— Мы, естественно, меньше оплачивали медицину, потому что почти все клиники были закрыты. Зато наша стипендиальная программа оказалась просто палочкой-выручалочкой. Мы платим малоимущим семьям, у которых одаренные дети, пять тысяч рублей. У каждого из 654 детей свой даритель. Ни один не отказался, и эти деньги людям просто выжить помогали.

Одна благотворительница написала: «Однажды мне Смирнова сказала: "Возьми ребенка на стипендию". А я была на грани развода, и думаю, откуда у меня пять тысяч. Она говорит: "Ну возьми-возьми, ребенка, пожалуйста".

—Вы сколько лет в фонде?

— Девятнадцать лет.

—Что за эти девятнадцать лет для себя в жизни поняли?

— Я поняла, что нет справедливости. Вообще нет справедливости. И, несмотря на это, надо найти в себе силы и что-то делать.

—Что дальше?

— Будем по-прежнему вести образовательные программы, обращать внимание на семьи, пострадавшие в условиях пандемии. И еще мы бы хотели взять семьи, где погибли доктора, на стипендиальную программу. С этим надо очень много работать, не знаю, хватит ли у нас на это сил, но мне кажется, это будет правильно.

И еще хочу сказать про людей, поднимающих за собой огромную волну. Людей, которые на свой день рождения собирают деньги в пользу фонда, объявляют благотворительный сбор или сбор нуждающимся. Многие так делают, и это уже примелькалось, приелось, раздражает. Но это огромная помощь. И хотя проще принять вазы и цветы, люди все равно доводят сбор до результата. Они не просто собирают деньги, они дают пример душевной щедрости и доброты. Это означает, что твой день рождения может принести не только тебе радость, что твоя свадьба принесет не только тебе счастье, что этот день ты запомнишь еще и тем, что спас десяток жизней. И это очень крутая история, которая, надеюсь, будет развиваться. Если есть человек, который не пойдет рожать, пока не купит респираторы… Значит, мы живы.