Но Артему Фирсанову удалось минуть, прогулять, проскочить мимо обязательной прививки против солидарной безропотности, преданности начальству любых рангов, бессловесности продолжить работу. Началось укрощение строптивого, в конце концов, часть снятого материала была попросту отобрана у режиссера, а его фильм должен был монтировать некто, как сказано в фильме, господин Потапов.

«Поступай в Сталелитейный, принесешь пользу родине!»

А своевольный, несговорчивый парень продолжал подпольными методами делать в стенах ВГИКа и в прокураторе кино про то, кто и почему не позволял снимать фильм о деле Кирилла Серебренникова.

Звуковая дорожка бежит по экрану, Телевизионная нарезка — бобслей из разных новостных выпусков про арест Серебренникова на съемках. Ведущие наперегонки сообщают о похищенных деньгах:

200 миллионов!

35!

216!

Точная сумма не называется! Одна из знаковых сцен гора мобильников — труппа Гоголь-центра согнана дядями в балаклавах в зал, арестованные мобильники звонят на разные голоса. И снято/записано это кино про цензуру в основном мобильником. По сути, он — один из героев.

Как любопытно сама жизнь связывает в этом маленьком фильме основные сюжеты времени: личная свобода против коллективной зависимости и цензуры, шипящая гомофобия, власть и благодарные творцы.

Зритель решает, с кем он, на чьей стороне — причем не только во время просмотра этого крамольного фильма.

Финал картины — приговор по «театральному делу»