— Часть снятого материала у меня забрали сразу. Механик камеры увез его во ВГИК. Я уже понимал, что нужно отказаться от любого участия киностудии ВГИКа. Хорошо, что мы успели снять много материала на камеры, которые сами арендовали. Мы собирали материал в театральном музее имени Бахрушина (в фильме затрагивается история здания «Гоголь-центра»). Нашли в музее раритетные афиши Московского театра транспорта, записи спектаклей театра Гоголя, в том числе любопытные постановки Сергея Яшина…

Мне хотелось снять объемный поэтический фильм-наблюдение. О том, как талантливый человек в несвободных обстоятельствах продолжает вести свой театр, создавать спектакли. Поэтому драма вокруг театра и его худрука касалась лично и меня, и других зрителей. Мы с моим соавтором драматургом Валерием Печейкиным, который давно сотрудничает с «Гоголь-центром», начали следить за этой историей. Нам разрешили снимать спектакли. Кроме того, наблюдать, как создавался спектакль «Барокко» (Серебренников его ставил, оставаясь под домашним арестом).

Снимали в Мосгорсуде. В частности, в первый день процесса, когда Серебренникова пришли поддержать известные художники, режиссеры, актеры и зрители.

Мне эта история о талантливых людях намного дороже вгиковских дрязг.

Но в фильме предполагался эпизод «Быть Кириллом Серебренниковым»: разные люди читают по несколько строк из его речи на суде.

Мы стали снимать в другом месте. Но уже начал раздуваться конфликт… И тогда мы стали снимать и записывать с помощью телефона то, как нам не разрешают снимать наше кино. Я, как документалист, не мог пройти мимо этой разворачивающейся на наших глазах истории страха и запретов.

На диплом мы должны представить фильм хронометражом примерно 20 минут. И я представил фильм на тему этого абсурдного запрета. Хотелось показать его именно во ВГИКе, чтобы педагоги и мастера увидели, насколько все проржавело, забюрократизировалось в этом учебном заведении. Показать, как механик камеры забирает отснятый материал. Как меня пытаются запугать на кафедре. Многие в институте сталкивались с аналогичными запретами.

Проблема не только во ВГИКе. Мне сейчас пишут ребята из других творческих вузов. Там тоже педагоги запуганы и цензурируют работы учеников. Пишут мне и вгиковцы с разных курсов и мастерских.

При этом мы связаны по рукам и ногам. Каждый студент заключает договор на киностудии ВГИКа. Студент, снимающий работу, ни на что не имеет права. Даже чтобы показать фильм на фестивале, он должен просить разрешение. У нас делается около ста фильмов в год. При этом все студенты посылают свои работы на фестивали, выкладывают в интернете, нередко «без спроса», и проблем с этим не было. Я — исключение.

Ясно, что их испугала тема. Вот и начались репрессии, вплоть до отъема материала. Во ВГИКе существует негласная цензура: что можно и чего нельзя. После этой громкой истории, боюсь, запретов будет еще больше. Уже и так нельзя касаться политики, экономических проблем. ВГИК настолько аполитичен, что

Вот и снимают… вроде бы сегодня, а ощущение, что это фильмы советской поры: в основном интервью на черном фоне. Сколько можно…

В итоге мне поставили «тройку».

Я подал апелляцию, которую предсказуемо проиграл. Ведь в апелляционной комиссии — сотрудники института. На апелляции у меня забрали диктофон. Вынули карту и потребовали, чтобы я покинул кафедру. А потом меня физически пришла выводить из института Росгвардия.

Сейчас мой фильм, в котором основной историей будет сюжет, связанный с «Гоголь-центром» и Кириллом Серебренниковым, требует дополнительного монтажа. И я его надеюсь показать на фестивале, чтобы увидеть живую реакцию зала.

Мне кажется, ВГИК сам устроил рекламу моей дипломной работе. Как только у нас что-то запрещают, все хотят это увидеть.

• undefined

…Артем Фирсанов — автор нескольких фильмов.

В том числе «Красный день» о праздниках без революции, о столетнем рубеже после 1917 года. О том, как меняются взаимоотношения наших соотечественников с праздниками, как меняются ценности. Здесь следуют друг за другом день рождения Ленина, рок-фестиваль, День лука, Новый год, частная хроника. Фильм получил поддержку Минкульта и участвовал в программе «Артдокфеста» и «Движение».

«Первая смерть» — об отношении наших современников к теме смерти. Разным людям предложено вообразить и изобразить смерть. Коллективную и индивидуальную. Получился своеобразный «гербарий» человеческих реакций, страхов, смеха и надежд на то, что и после смерти есть жизнь. Фильм участвовал в программе «Артдокфеста» и «Движение».

«Дело о студенческом фильме» комментируют два зрелых профессионала, связанных с этим сюжетом. Позиции их непримиримы. Приводим оба мнения 

— На мой взгляд, все всегда связано с деньгами. Наша история началась с отказа в деньгах. Люди, которые нам мешали и срывали съемки, боялись за свои места и свои зарплаты. Ведь ВГИКу недавно выдали почти миллиард рублей. Люди, получившие почти миллиард на юбилей института, люди, у которых зарплаты очень большие, поняли, что под ними начинают гореть кресла.

Они пробовали решить эту проблему, как обычно они это делают: запугиванием, давлением, цензурой. В конце концов — Росгвардией. Но все эти методы, как оказалось, не работают.

Я бы сказал: ВГИК аффилирован с Минкультом. Минкульт считает, что он — пострадавшая сторона в деле Серебренникова. Прямая цепочка здесь очевидна.

Кроме того, если ты достаточно комфортно существуешь длительное время, ты хочешь сохранять спокойствие любой ценой.

И они эту цену возложили на Артема Фирсанова, не на себя. Они вообще никак не реагировали на его просьбы. Ни на одну за полгода.

К сожалению, должен признать: так поступают со многими. В нашем фильме есть слова декана о том, что на учебной киностудии нет правил. Все решает один человек — Владимир Попеску, который управляет киностудией. И решает, кому давать деньги и технику, а кому не давать.

— Я эту ситуацию вижу как провокационную — это абсолютно циничный и грязный пиар. Нужно изобразить из себя жертву и дальше пиариться. На фоне остальных студентов, которые защитили дипломы, Фирсанов виден один. ВГИК пытается выложить фильм Фирсанова, но он категорически отказывается. Прячет. Потому что это позор, а не фильм.

Есть регламент, положение об учебной студии, лимиты финансовые. Другой вопрос, что было бы гораздо лучше, если бы мы получали деньги на фильмопроизводство отдельной строкой. А мы получаем общее финансирование. И приходится растягивать тришкин кафтан на всех: на зарплаты, на ремонт, на фильмопроизводство.

Тем не менее определенные параметры производства, конечно, предусмотрены. На мой взгляд, они скромные. В принципе, есть единый лимит затрат. Другое дело, что смета затрат составляется в значительной степени из натуральных услуг: было бы проще, если бы ты тратил деньги так, как тебе необходимо.

Практически денег, которые можно потратить — гораздо меньше. Это все входит в смету, но осуществляется ресурсами самой учебной киностудии. Поэтому денег, которые можно потратить, значительно меньше. Чтобы получить деньги, нужно доказать, что они тебе действительно необходимы.

А весь интернет забит до сих пор: Во ВГИКе запретили акцию в поддержку Серебренникова! Так получается, что во ВГИКе запретили не съемку, а проведение акции. ВГИК — учебное заведение, в любом учебном заведении категорически недопустимо проведение любых политических акций. И вякание, что эта акция не политическая, а художественная, — слабое оправдание.