Примечательно, впрочем, то, что оказалось почти никем из комментаторов не замеченным. Упомянутая позиция КС встроена (причем в самом конце) в постановление, принятое по совершенно иному аспекту свободы собраний. Причем встроена, как представляется, искусственно: как будто бы судей очень попросили «имплементировать» в решение два абзаца, практически не связанных с рассматриваемым КС обращением из Самарской области. Но именно в этих абзацах и содержится то, что вызвало протест.

В КС обратились жители Самарской области, оспаривая областной закон, запрещающий проводить публичные акции менее чем в 150 метрах от военных объектов, школ, детских садов, колледжей, больниц, религиозных объектов и ряда других. Поскольку это, мол, создает неудобства для иных граждан.

Суд, рассматривая этот вопрос, вспомнил о своих предшествующих решениях.

Напомнил, что проведение публичных мероприятий, как правило, сопряжено с известными неудобствами для неучаствующих в них граждан, но «такого рода издержки свободы мирных собраний сами по себе не могут служить веской причиной для отказа в проведении публичных акций».

А потому органы власти «обязаны стремиться к принятию всех зависящих от них мер для проведения мероприятия в избранном организаторами месте, а не пытаться под любым предлогом изыскать причины, оправдывающие невозможность реализации права на проведение публичных мероприятий в указанном в уведомлении формате».

КС напомнил норму закона, по которой органы власти или МСУ вправе отказать в проведении публичной акции «лишь при наличии оснований, предусмотренных частью 3 статьи 12 Федерального закона (о митингах и собраниях. —Б.В.). А там только два основания: заявитель, по закону, не имеет права быть организатором публичного мероприятия, либо для проведения заявлено место, прямо запрещенное законом.

Также КС подчеркнул, что, хотя региональные власти и могут вводить свой, дополнительный перечень мест, где запрещено проводить публичные акции, им необходимо обосновать «принципиальную недопустимость проведения публичного мероприятия в данном конкретном месте», а не запрещать по «абстрактному» принципу (например, в 150 метрах от любой школы или церкви).

Наконец, суд сослался на свое прошлогоднее решение по оценке законодательства Коми, где запретили публичные акции ближе 50 метров от входа в любые здания, занимаемые органами власти и МСУ — что стало «введением непреодолимого барьера для реализации на территории этой республики права на свободу мирных собраний вблизи любых органов региональной и муниципальной власти, а также любых республиканских государственных учреждений».

В результате «самарские» запреты были признаны «необоснованным и несоразмерным ограничением свободы мирных собраний».

И тут в постановлении КС появляются те самые два абзаца. Как уже сказано, никак не вытекающих ни из обращения жителей Самары (они писали совершенно о другом), ни из приведенных выше решений КС.

Суд вспоминает, что, в соответствии со статьей 8 ФЗ о митингах и собраниях, после определения органом исполнительной власти региона перечня гайд-парков «публичные мероприятия проводятся, как правило, в таких местах» (о чем и так известно, но это никак не запрещает проводить их и в других местах).

И без каких-либо объяснений, вдруг формулирует откровенно запретительную новеллу: «проведение публичных акций в других местах, даже если они не отнесены к тем, где федеральным законом или законом субъекта РФ запрещено проведение публичных мероприятий, должно быть обусловлено объективными причинами, свидетельствующими о невозможности организации конкретного публичного мероприятия в специально отведенных местах».

И конкретизирует: «…занятость указанных мест, недостаточность их предельной заполняемости заявленному числу участников публичного мероприятия, верифицируемая связь планируемого публичного мероприятия с конкретным местом и т.п.».

Переведем с юридического на русский: не чиновники, отказывая в проведении публичной акции в не запрещенном законом месте, должны привести «объективные причины» того, что акцию никак нельзя там провести (например, из соображений безопасности участников или иных лиц), а граждане должны доказать, почему их не устраивает гайд-парк.

При этом такое соображение, как неудобное расположение этого гайд-парка (что характерно для большинства регионов, так как чиновники, как правило, стараются подобрать места на отшибе, где акция заведомо не привлечет внимания) КС в число «объективных причин» не включает.

Но милостиво позволяет заявителям, получившим отказ в согласовании акции за пределами гайд-парка, пойти в суд, который должен «в максимально короткий срок до даты проведения планируемого публичного мероприятия объективно и всесторонне оценить обоснованность такого отказа».

По его словам, «это постановление позволяет ставить жирный крест на конституционном праве собираться мирно. Суды теперь легко будут ссылаться на это постановление, признавая любые отказы административных органов в проведении митингов и демонстраций законными».

Еще более жесткие оценки дает бюро партии «Яблоко», заявляя о «политическом недоверии Конституционному суду», решение которого не только радикально расходится с его же ранее заявленной позицией, создает широчайший простор для запретов и злоупотреблений, но и уничтожает свободу мирных собраний в России».

«Яблоко» считает, что принятие документа вызвано «желанием судей сохранить свое кресло в новом, сокращенном путинскими поправками к Конституции, составе суда». И что, одобрив поправки об обнулении президентских сроков,

При всей резкости комментариев, по сути все именно так и обстоит.

Ранее КС неоднократно заявлял, что органы власти, предлагая заявителям публичных акций провести их в иных, чем заявлено, местах, должны исходить из того, что место проведения акции должно позволять достичь заявленных организаторами целей и «соответствовать социально-политическому значению мероприятия».

Проведение акции на выселках или за кольцевой автодорогой (куда чиновники любят отправлять митингующих), очевидно, не позволяет достичь этих целей и не соответствует «социально-политическому значению».

Что касается гайд-парков, то, как уже сказано, они чаще всего определены в неудобных местах.

Простой пример: в Петербурге гайд-парков восемь, и ни одного из них — в центральной части города. Относительно близко к центру только площадь у Финляндского вокзала, а семь остальных точек — на окраинах города, большей частью вдалеке от станций метро.

Собрать там достаточное количество людей очень непросто, а это значит, что публичной акции крайне трудно достичь заявленных целей привлечения общественного внимания и оказания воздействия на органы власти с целью решения важных проблем. А в Москве так и вовсе единственный гайд-парк — в Сокольниках. На 13-миллионный город.

Между тем в постановлении КС от 2013 года было прямо сказано: «В нарушение конституционных принципов правового государства и верховенства закона — не исключается определение на всей территории субъекта Российской Федерации лишь единичных специально отведенных мест, что может привести к существенному неравенству юридических условий осуществления гражданами права на свободу мирных собраний в зависимости от места жительства».

КС в своем постановлении потребовал от федерального законодателя внести необходимые изменения в правовое регулирование определения специально отведенных мест. И заявил, что впредь до этого внесения органам исполнительной власти регионов надлежит при определении специально отведенных для проведения публичных мероприятий мест исходить из необходимости наличия таких мест как минимум в каждом городском округе и муниципальном районе».

Прошло семь лет. Никакие изменения «федеральный законодатель» так и не внес. Региональные чиновники, в упор не видя постановление КС, продолжают выделять в качестве гайд-парков места на окраинах, а потом отправлять туда всех митингующих, отказывая в проведении публичных акций в других местах. Но это обстоятельство почему-то все эти годы остается «незамеченным» Конституционным судом.

Последнее. Летом 2019 года, на фоне московских протестов, сенаторы Андрей Климов и Людмила Бокова уже грозились законодательной инициативой: «запрещено собираться везде, кроме мест, где разрешено».

Теперь вместо них это, по сути, делает Конституционный суд. Обжаловать решения КС нельзя и негде. Можно только сменить на выборах ту власть, которая потом сформирует другой Конституционный суд.

Похожий на тот, которым он был когда-то.

Например, в 1992 году, когда с трибуны съезда народных депутатов его председатель Валерий Зорькин заявлял любителям рассуждать о скверной «брежневской» Конституции, которую необходимо срочно заменить новой:

Мысль, заметим, актуальности не утратила.