Экономика «встала на паузу» не сама по себе. Фактический карантин в России был приказом. До его введения люди продолжали работать, зная о рисках заражения и болезни (то, что им говорили по телевизору), и по факту принимали эти риски на себя. Но нет, сказало начальство в какой-то момент, так не пойдет. Мы считаем, что риски для системы здравоохранения слишком велики, и она может не справиться с притоком заболевших. Почему? Это отдельный разговор. Но сейчас выходит так, что несколько сотен (возможно, тысяч) пациентов с воспалением легких могут парализовать систему здравоохранения большого города. Мы решим эту проблему, но нам нужно время. А вы посидите дома.

Да, могли бы сказать граждане «дома — так дома». И маски наденем, и пропуска получим.

В бюджете не может быть «государственных» и «негосударственных» денег. Бенефициар бюджета — народ. Решение о карантине стоит людям денег. Никто не оспаривает право властей принимать такие решения, но тогда власти должны принять на себя риски.

Соответственно, разговор тут вообще не должен идти в термине «помощи». Исключительно — в термине «компенсации упущенных выгод и возможностей». Размер этой компенсации можно обсуждать. При этом с точки зрения макроэкономики все компенсационные меры должны не столько затыкать «дырки в семейном бюджете», сколько дать людям уверенность, что они быстро смогут «наверстать упущенное». Потребительское поведение — структура потребления, покупки, инвестиции — определяется не текущим уровнем доходов, а ожидаемым. То есть человек тратит сегодня, не исходя из того, сколько денег он получил вчера, а сколько планирует заработать завтра. Помогут ли обещанные выплаты «оживить настроение» на фоне длительной стагнации доходов? Мы пока этого не знаем.

Выделение денег семьям с детьми — это понятная и оправданная мера. Но есть нюансы. С поддержкой семей в России и без всякого кризиса происходит странная история. Начальство постоянно призывает увеличивать количество рождений, при этом официальная статистика говорит, что 80% малоимущих — это именно семьи с детьми.

Сейчас важно понять, на что именно люди потратят эти деньги. Вариантов у них немного. И мы увидим их в статистике — либо это будет рост оборота торговых сетей, либо сокращение просроченной задолженности по кредитам. Возможно, большая часть «семейного пакета» обернется выплатами по ипотеке и вернется в банки. Тут уж люди решат, что для них важнее.

Но такой компенсационный пакет — это еще не стимул к экономическому росту сам по себе. И вот почему.

Деньги деньгам рознь — это кажется парадоксальным, но с бюджетом это именно так. Надо знать источники обещанных средств. Если это перераспределение из одних статей бюджета в другие, на макроэкономическом уровне эффекта может и не быть. Ну, как если вы копили деньги на «поездку к морю», а потом купили на них телевизор, то к морю вы уже не поедете. Общая сумма, которую вы «внесли» в экономику, останется неизменной.

Доходы от сделки по приобретению Сбербанка у ЦБ (бюджет получает часть суммы назад в виде прибыли ЦБ) в этом году составят 1,07 трлн руб. Третий антикризисный пакет оценивается на уровне 800 млрд. Еще миллиардов триста остается у правительства «на крайний случай», а дальше — либо эмиссия, либо налоговые маневры, либо увеличение госдолга, либо средства ФНБ. Или роста не будет. Ну разве что нефть вдруг подорожает опять.

И еще. Никто не говорит, каким образом начальство представляет себе экономику «после карантина». Как это будет выглядеть на практике, «в реальности, данной нам в ощущениях»? Будут ли радикально увеличены расходы бюджета «на медицину»? Будут ли ограничены поездки за границу? Будут ли окончательно введены «социальные дистанции» (настойчивая реализация этой практики убьет множество сервисов — и фитнесы, и малый бизнес в сфере общепита, а рестораны превратит в фабрики-кухни). Как насчет массовых мероприятий — разрешат ли их когда-нибудь и в какой форме? Насколько все должно подорожать, чтобы рост цен компенсировал снижение человеческого потока в торговых центрах? Вопросов можно предложить еще множество, но меры по восстановлению экономики должны планироваться с учетом того, какую экономику мы хотим видеть. И да, что мы будем делать, если нефть не подорожает? Сокращать расходы бюджета, повышать налоги?

Это же ключевая проблема нынешнего карантина. Если и до кризиса в условиях «превышения спроса» на рынке труда «занижение зарплат» носило искусственный характер и служило генератором сверхприбылей, то после кризиса, в условиях падения спроса на труд, это занижение позволит нарастить прибыли тем, кому разрешат остаться на рынке. В этой логике длительное нежелание начальства компенсировать людям «карантинный простой» получает объяснение.

Да, до кризиса спрос на рынке труда превышал предложение. Но это превышение происходило во многом за счет вакансий с неприемлемым уровнем зарплаты, которые не могли быть заполнены. И если эта ситуация сохранится, мы получим устойчивую структурную безработицу.

Так что ключевым вопросом выхода из экономического кризиса становится вопрос трансформации рынка труда и повышения доли зарплат в ВВП и в себестоимости продукции. Деньги должны пойти людям «в руки».