Итак, в условиях экономического кризиса президент, пообещав им помощь, произнес слово, которое в последние годы считалось подозрительным, если не ругательным: «НКО». Пусть даже это случилось на встрече с движением «Мы вместе», организованным проправительственным ОНФ — Общероссийским народным фронтом, но с благой целью — ради помощи стариками и всем, кому сейчас, действительно, труднее всего.

Президент поручил правительству разработать более детальные меры, направленные на прямую поддержку «социально значимых» НКО, на ослабление для них налогового и арендного бремени, наконец, предложено сделать то, что работает в большинстве стран и чего благотворители в России добиваются уже много лет: не облагать налогами гранты и имущество, передаваемые в дар НКО коммерческими предприятиями.

Чтобы оценить этот поворот, надо понять, что такое «третий сектор» (после первых двух — государственной и частной, предпринимательской экономики). В большинстве стран для этого используется другой термин: не «некоммерческие» (non-profit, то есть созданные не для извлечения прибыли), а «неправительственные» (non-governmental) организации. Именно признак «не правительственности» является тут определяющим, а бесприбыльности — сопутствующим и само собой разумеющимся.

Здесь, в отличие от коммерческого сектора, где работает закон самоуничтожения (банкротства) неэффективных собственников, могут возникать и подолгу жить организации, которые делают вид, что они что-то делают, а на самом деле просто «пилят» гранты. Примеров таких очень дорогостоящих, но бессмысленных, хотя, может, и не вредных, программ, сколько угодно — взять хотя бы прогремевшее строительство храма в парке «Патриот».

Третий сектор — это «социализм» в самом точном смысле этого слова со всеми его преимуществами и недостатками, тут господствует принцип не эффективности, а именно социальной поддержки. Однако у нас в полном противоречии с принципами марксизма-ленинизма, на которых воспитывались первые организаторы НКО, идеология довлеет над экономикой, и определяющим фактором для расстановки сил на этой поляне оказывается пропаганда (что, впрочем, было характерно и для реального «советского социализма»).

Такое возможно только там, где основную часть грантовых проектов реализуют не понятно и прозрачно организованные фонды-доноры, аккумулирующие с этой целью средства частных лиц, перед которыми они отчитываются, а государство и иже с ним олигархический капитал, которые не отчитываются ни перед кем. Не в таких масштабах, но это явление известно и в странах, где давно отлажен механизм благотворительности – для него существует даже специальный термин «GONGO» (government organizated non-governmental organizations).

Кроме огромных трат на пропаганду «патриотизма», определяющую роль тут играет известный «закон об иностранных агентах» (№ 121-ФЗ от 20.07.2012 «О некоммерческих организациях»). По закону это клеймо ставится на любую организацию, получившую хоть цент от любого иностранного лица (в том числе физического) и занимающуюся при этом «политической деятельностью», под которую можно подвести все, что угодно, вплоть до личных высказываний в социальных сетях. Такая «охота» продолжается по сей день, а в последнее время дополнилась еще и травлей «СМИ — иностранных агентов» и вовсе уж диким преследование «физических лиц — иностранных агентов».

Статус «иностранного агента» затрудняет отчетность, исключает на практике любое сотрудничество с государственными и приближенными к ним структурами, да и сам по себе позорен — вопреки филологическому мнению, высказанному Конституционным судом. Специальное ведомство, созданное для этого внутри Министерства юстиции, но часто действующее и вразрез с его линией, внесло в реестр «иностранных агентов» уже сотни, если не тысячи, НКО, включая самые безобидные и полезные, и в том числе как раз тех, кто тратил иностранные гранты в России на помощь наиболее уязвимым группам населения. Большинство из них самоликвидировалось, не желая лепить на себя позорное клеймо и не имея возможности продолжать работу. Как же их и работавших в них во всех регионах людей, с их опытом и желанием помогать другим, не хватает именно сегодня!

Не могу не украсить эти рассуждения давним личным воспоминанием. В 1997 году по просьбе Екатерины Гениевой и российского фонда «Открытое общество» я писал книжку про филантропию Джорджа Сороса и даже для этой цели встречался с ним. В то время я довольно часто пересекался с одним своим однокурсником, который работал на высоких должностях в КГБ СССР, а затем и в ФСБ. Узнав, что я пишу эту книжку, он попросил у меня рукопись, затем мы с ним час ходили по бульвару (встречаться в помещениях он избегал) и он допытывался: что же все-таки этому Соросу от нас нужно?

Я так и не смог убедить его в том, что Соросу от России вовсе ничего не нужно, а он просто хочет помочь. Что если бы не Сорос, оснастивший чуть не каждую школу в России первыми компьютерами, мы отстали бы в сфере интернет-технологий от «ихних» США еще лет на 10, то есть навсегда. Я по-прежнему отношусь к этому своему однокурснику с уважением и благодарностью за помощь, но это паранойя, очень характерная для всех сотрудников их ведомства, включая нашего президента.

Эта паранойя во многом разрушила создававшееся в России гражданское общество, лишило его структурных опор, заменив живые НПО бесполезными GONGO. Если в этом — в том, чтобы ничто здесь вообще не шевелилось без команды и контроля «вертикали» — и состояла цель законодателя, то она была достигнута. И с коронавирусом борются сейчас лишь отдельные сохранившиеся (в основном, в сфере помощи больным и детям) фонды и, прежде всего, конкретные добровольцы, но структур (как и структур в сфере массовой коммуникации) нет, а государственные аналоги слишком неповоротливы.

Возможно, чрезвычайная ситуация пандемии, показавшая важность как национальных государств, так и международного сотрудничества, все-таки прочистит кое-кому мозги. Самое время если не отменить вовсе позорный «закон об иностранных агентах» (на это надежды мало), то хотя бы ослабить дикую практику его применения и почистить, притом срочно, реестр Министерства юстиции. В отличие от организаций бизнеса, живущих по другим законам, российские благотворительные НПО и те их руководители, которых в иностранных фондах еще прекрасно помнят и знают, могут получить финансовую помощь сравнительно быстро и довольно большую — с учетом множественности таких НПО — хотя и небольшими траншами. Государство должно думать о людях, а не играть в шпионов.