Фарс в Усть-Кутском районе Иркутской области, где чиновники ловили друг друга за поджогами травы и лесов, — это о том, что в жаркой Сибири меняется повестка. Уже не коронавирус здесь главный враг российского государства, а травяные палы.
Издание аппарата Госсобрания (Ил Тумэн) Якутии «Саха Парламент» констатирует: «Раскрыта тайна пожаров в верховьях Лены». И далее пишет: «Инцидент произошел в 200 километрах от Усть-Кута, на границе с Жигаловским районом. Именно в Жигаловском районе находится знаменитая нефтегазоносная провинция с десятками работающих месторождений, которые запитывают магистраль «Сила Сибири». Вкупе с проблемами на Чаянде (бунт вахтовиков произошел за день до этого. — А. Т.) действия иркутских диверсантов могли нанести непоправимый ущерб для экономики всей страны. Также напомним, что именно пожары в верхней части Лены, по мнению отдельных экспертов, являются причиной катастрофического прошлогоднего обмеления реки в центральной Якутии».
Комедия обращается конспирологической поэмой? Если бы только это. От коронавирусной инфекции во всем Красноярском крае на этот час умерли, по официальным данным, семь человек. С хроническим загрязнением воздуха в Красноярске связано до 112 преждевременных смертей в год на 100 тыс. человек. То есть ежегодно — 1232 смерти. Только в Красноярске. Это я к региональным и сезонным особенностям. Дым от лесных пожаров — далеко не главный фактор красноярской экологической катастрофы, однако он уже пришел в Красноярск и многие другие сибирские города. В Красноярском крае площадь, пройденная огнем, в 10 раз превысила аналогичные показатели прошлого года — а тогда, напомню, Трамп предлагал Путину помочь потушить Сибирь, и сюда прислали военную авиацию.
27 апреля президент провел совещание (в режиме видеоконференции) о предотвращении и ликвидации последствий ЧС с сибирскими губернаторами. Рядом сидел министр ЧС Евгений Зиничев. Губернаторы просили денег, а Зиничев — ужесточения наказаний за травяные палы: «В настоящее время в зарубежных странах законодательная практика направлена на ужесточение ответственности за такого рода правонарушения. Мы проанализировали: в Германии, например, за несанкционированное разведение костра можно лишиться свободы [на срок] до одного года, в Белоруссии — до семи лет. В то же время в РФ в рамках разработки новой редакции КоАП, Кодекса об административных правонарушениях, даже увеличения размеров штрафов не предусматривается. К уголовной ответственности за неосторожное обращение с огнем, приведшее к распространению пожара с горящей сухой растительности на жилые дома и хозпостройки с причинением крупного ущерба, в последние два года в Российской Федерации было привлечено всего 19 граждан».
Зиничев привел в пример как раз места вырубок в Иркутской области. «В целом предлагается рассмотреть вопрос о повышении ответственности […]. Свои предложения, Владимир Владимирович, мы вам обязательно доложим».
В. Путин: «Ладно, хорошо».
Трое в лодке, не считая пресс-секретаря
Напомню, мэр Усть-Кута Александр Душин обвинил чиновников Усть-Кутского района в поджогах леса и предъявил видеодоказательства. Это съемка (пять эпизодов) поля битвы между городской и районной властями уже после того, как схватка состоялась. Произошла она вечером 28 апреля в 200 километрах от города Усть-Кута, мэр победил, но это, похоже, не конец.
На съемке мы видим у уреза воды уже вскрывшейся Лены аэролодку, на борту в угол забился и не подает признаков жизни (но, очевидно, жив, просто безучастен) первый заместитель главы Усть-Кутского района Михаил Барс — люди Душина комментируют: «Бежал так, что упал мордой о бревно; вон оно, это бревно, лежит». Прежние, до райадминистрации, места работы Барса, согласно автобиографии: прокуратура (старший следователь), ФСБ, ГУВД, Сбербанк, СК (замруководителя отдела), на выборах депутатов и мэра Усть-Кута (то есть соперником Душина) выдвигался от ЛДПР.
Но вот теперь — «упал».
Рядом с Барсом, но соблюдая социальную дистанцию и сияя ослепительно-голыми ляжками (а на берегу еще снег), — пресс-секретарь районной администрации Екатерина Анисимова. Почему она полураздета? В какой-то момент обличения поджигателей Екатерина подает голос лично в свою защиту: «Я не умею разводить костер — руки из жопы». Потом добавляет: «Зато купаюсь классно, особенно когда помогают». То есть девушка намекает, что разделась она не просто для красоты, а сняла мокрое. И купалась в студеной воде не совсем по своей воле. Про голую задницу она продолжит в следующих эпизодах. Когда Душин начнет уточнять, зачем чиновники ходили в лес, Екатерина вскинется: «С голой жопой?» Но противная сторона уточнит, что девушка побежала в воду и затем раздевалась уже после посещения леса.
На берегу еще двое сотрудников райадминистрации — начальник сельхозотдела Михаил Тышкивский (бывший сотрудник милиции) и специалист по ГО и ЧС Сергей Ульянов.
Душин и его люди расспрашивают последнего, молодого, зачем десант райадминистрации здесь, по какому заданию — «лес поджигать»? Ульянов теряется, но отвечает, что его задача — снять с квадрокоптера местность. Зачем? Почему здесь? Здесь ничего не горит. Ходили ли чиновники в лес? Ульянов нехотя подтверждает. Есть ли путевой лист, командировочные документы? Ответа нет. «Тамара Александровна дала задание».
Очевидно, речь о главе района Тамаре Климиной. Здесь, уточню, как раз ее называют мэром, а градоначальника Душина, наоборот, главой, так и в официальных бумагах.
Это не самое большое безумие в бесконечных реформах местного самоуправления (стремящегося к исчезновению), однако, чтобы никого не путать, мы все же будем пользоваться привычной для мира терминологией: мэр — это глава города, а не района.
Пресс-секретарь Анисимова с лодки высказывает свою версию, зачем они здесь: «Поехали смотреть термоточки, чтобы я написала пресс-релиз».
В принципе, логично. Пять лет назад корреспондент Первого канала Михаил Акинченко, клепая репортаж, как по Хакасии пронесся огненный смерч и как президент, прилетев в южно-сибирскую республику, сейчас поможет всем, для красивого кадра поджег траву.
Постановочный штрих, чтобы ярче проиллюстрировать смерть в огне 31 человека. Такая работа: делать новости. И подавать с огоньком.
Съемочную группу по жалобе местных задержали, в ОВД взяли объяснения. Канал признал «халатность», извинился и обещал наказать сотрудника. В итоге Акинченко вынесли общественное порицание, а репортаж, начинающийся в дыму и сопровождаемый пояснением «каждый такой дымок означает: здесь был жилой дом», вышел в эфир.
И почему бы ради пропагандистского рупора района, тем более с такими ногами, не сгонять на лодке двести верст туда и двести обратно, не подпалить, не снять? Девушка-документалистка, называющая себя фанатом Дудя, точно шла к успеху.
Противная сторона, поднявшись на вражеский борт, демонстрирует обнаруженные на нем три канистры с бензином (что это доказывает, впрочем, неясно: чем лодочный мотор-то заправлять?), рассказывает о дыме, поднявшемся над тайгой, и делает выводы:
«28 апреля в пять вечера пришла лодка, пытались поджечь лес. Это в период эпидемии, когда передвижения запрещены… У нас лодки МЧС детей больных не могут вывезти, а сюда, за 200 километров — пожалуйста. В рабочее время».
Однако, к слову, последнее обвинение можно переадресовать и самому Душину — он ведь тоже как-то в это время здесь оказался.
Здесь его сельхозугодья. А между городской властью и районной давно идет война, и осенью — выборы главы района. Потому и ткнулась лодка именно в этот берег, а не где-то еще.
Душин с помощниками проводил здесь контролируемый отжиг покосов и пастбищ, и, видимо, прав, предполагая, что все это районом затеяно для того, чтобы устроить шоу — вот у Душина лес горит. От его палов, от чего же еще?
Стоп-ленты и стоп-кадры
С 2011 года «Новая» пишет о том, что необходимо установить сроки для контролируемых палов. И не отвлекать силы и средства на тушение тайги там, где она безлюдна: природа без нас разберется, чему гореть, а чему тонуть. Это не наше мнение, это мнение науки — об этом, в частности, рассказывал Эрик Валендик, главный научный сотрудник, доктор сельскохозяйственных наук, профессор (Институт леса им. В.Н. Сукачева Сибирского отделения РАН, лаборатория лесной пирологии): «Палы выгодны сельскому хозяйству — улучшается качество пастбищ, удлиняется срок их эксплуатации. И требуются не запреты (они если вмешиваются в экономику, не работают), а технологии, которые устроили бы и крестьян, и лесное ведомство. Например (я предлагал это на многих уровнях): снег сходит на полях на неделю, две, даже три раньше, чем в лесу.
Вот и позволить крестьянам выжигать стерню в этот период. Не как сейчас — тайно, по ночам, бесконтрольно, а в четко определенные сроки.
Нужно сделать регламент. Один срок — для южных районов, другой — для центральных, третий — для тех северных районов, где есть земледелие и скотоводство. Если вышел за этот срок — строгое наказание. Вот и все. Однако пока по этому пути пошла лишь Якутия, единственная в России».
Но у элементарных мер, предлагавшихся Валендиком, был очевидный минус. Они не требовали денежных вливаний, они, напротив, экономили госсредства. А что пилить?
Еще раз: только травяные палы позволяют в российской Азии (четыре пятых страны, между прочим) на месяц увеличить выпас скота и раньше проводить посевную. Но с 2015-го во всей Федерации ввели запрет на травяные палы — кому в Москве, в «ЕР» (в частности, инициатором запрета в Думе выступала Надежда Школкина) интересно, что там за Уралом. Поэтому пастухи и земледельцы сейчас сидят — они в числе тех девятнадцати, упомянутых министром ЧС: они ж выжигали по нужде, а не по дури, не ради съемок.
Глава района Климина утверждает, что проблема с травяными палами Душина — ежегодная, отжиги регулярно уходят в лес. Помимо того, ранее Климина рассказывала о расхождении официальной статистики пожаров с действительностью. Арендаторы лесных площадей тушат пожары, а формально их нет. Душин утверждает, что об отжигах официально поставил в известность Авиалесоохрану и другие ответственные за пожарную безопасность лесов органы.
Как это возможно — при всех-то запретах? В Иркутской области объявлен особый противопожарный режим и открытый огонь и отжиг сухой растительности запрещены (за исключением противопожарных работ, которые должны выполняться уполномоченными организациями). 28 апреля (видимо, перед катанием на лодке) Анисимова предупредила на сайте Усть-Кутской райадминистрации: «Даже законодательные запреты не останавливают желающих посидеть у костра или сжечь сухую траву. И ладно бы речь шла о детях, нет, взрослые люди игнорируют правила пожарной безопасности. С сегодняшнего дня МВД и Росгвардия начинают контролировать все дороги, которые ведут к лесным массивам. Будет усиленно патрулирование, привлечены добровольцы. Кто не понимает необходимости соблюдения правил — будет привлекаться к административной ответственности, кто умышленно поджигает — к уголовной».
Однако повторю:
если запреты вмешиваются в экономику, они не работают (что подтверждает сегодняшняя практика работы с черного хода магазинов, салонов красоты, баров и т.д.).
24 апреля Усть-Кутская райадминистрация известила об установлении с 30 апреля на реках мобильных постов с плавсредствами для патрулирования и контроля, обязав передвигающихся по рекам брать пропуска в лесничестве. То есть к закрытию лесов добавилось закрытие рек. Пожары, вирус — сидите дома.
А кто чем недоволен и будет вякать, почитайте прежде Анисимову: «4 жалобы в Роскомнадзор и прокуратуру города Усть-Кута написала лично я на ресурсы, поддерживающие главу Усть-Кута, по фактам распространения фейков о коронавирусе». То есть тем, кто мэра не поддерживает, распространять фейки дозволительно?
Все-таки главный враг российского государства — не вирус, не травяные палы, а само его качество — всех его запретов, стоп-лент на детских качелях, стоп-менеджеров и стоп-кадров на этажах вертикали.
По последним новостям из Усть-Кута, с экспедицией районных чиновников (у них был спутниковый телефон) со вчерашнего дня и до сих пор нет связи, об их местонахождении после конфликта ничего неизвестно.
