Вот уже второй месяц в «Новую», в ОНК и к правозащитникам поступают сообщения и звонки из колоний и СИЗО. Характер сообщений однотипен: коронавирус все же проник в тюрьмы, есть заболевшие как среди контингента, так и среди сотрудников учреждений. ФСИН это категорически отрицает (на сегодняшний день ведомство признало лишь случай с заражением своего сотрудника в Рязанской ИК-5). География звонков и писем — Москва и регионы. Вот уже второй месяц мы в редакции не знаем, что с ними делать. С одной стороны, надо публиковать. С другой — есть Роскомнадзор, Генпрокуратура и закон «о фейках».

Не устраивает подача журналистами информации о вирусе и такую закрытую структуру, как ФСИН, директор которой на прошлой неделе (надо отдать ему должное) попросил главу Верховного суда не арестовывать людей по легким экономическим статьям — мол, СИЗО и так переполнены. Что чистая правда. Вероятно, господин Калашников что-то знает еще, раз решился на такое тревожное обращение. Но раскрывать, видимо, что-то большее не стал. А конвейер арестов экономических продолжился как ни в чем не бывало.

Но вернемся к вирусу. Зэки, конечно, умеют приукрашивать действительность (куда лучше, впрочем, это получается у ФСИН). Но есть те арестанты, для кого огласка сейчас, в период пандемии, — единственное спасение. И тут мы в редакции забуксовали: отфильтровать все поступающие сообщения и звонки, где правда, а где выдумка, очень сложно, члены ОНК, которые могли бы нам помочь и перепроверить, уже второй месяц из-за карантина отрезаны от тюрем и колоний. Их туда не пропускают, как, понятное дело, и родных, и большинство адвокатов. В ряде колоний тоже из-за карантина перестал работать оперативный сервис связи родных и заключенных — ФСИН-письмо. Многие родные в панике звонят в ИК (где либо не берут трубки, либо ничего не сообщают), пишут в электронные приемные ФСИН и так и не получают ответа.

С правозащитниками тюремщики повежливее. Правда, на их обращения отвечают казенными, ничего не проясняющими отписками, от которых тошно. А главу «Руси сидящей» Ольгу Романову вызывали на допрос как раз по закону «о фейках»: якобы организация распространила ложную информацию о 30 зараженных коронавирусом в новгородской колонии.

Закон «о фейках» стал своеобразным тупиком для тех из арестантов, которым реально нужна помощь, и одновременно это карантинная ловушка для многих независимых СМИ, поднимающих острые вопросы на тему COVID-19. Что бы они ни писали, всё при желании можно отнести к фейкам. Легче же не решать проблему, а бороться с теми, кто эту проблему поднимает.

Кстати, на подготовку ответа на запрос «Новой» ФСИН России ранее взяла месяц отсрочки. И почему-то есть стойкая уверенность, что суть этого ответа будет прежней — в российских тюрьмах больных нет, а бунты они устраивают на пустом месте.

Между тем поток сигналов SOS с зон не прекращается. Статистика «Новой» — десятки сообщений в день. Такая же статистика у «Руси сидящей» и у «Фонда в защиту прав заключенных» («иностранного агента», разумеется), чей эксперт Надежда Раднаева пишет уже даже не во ФСИН, а в Генпрокуратуру, требуя проверить описанные зэками факты. Генпрокуратура дипломатично умывает руки и пересылает всё во ФСИН. А ФСИН… Ну, в общем вы поняли.

Мы очень хотим опубликовать монологи этих людей из зон, не называя имена и адреса колоний и СИЗО (хотя все данные в редакции есть). Их суть, если уж совсем обтекаемо: коронавирус в исправительных учреждениях есть, а элементарных средств защиты не хватает. Но, увы, опубликовать все эти факты пока не представляется возможным. Поэтому мы просим от ФСИН стать более открытыми и прозрачными. Хотя бы сейчас. Сейчас, когда в период пандемии, это особенно важно как никогда. Замалчивать проблему — не значит ее решить. Не портить статистику всеми средствами — не значит эту статистику улучшить. А свидетельства заключенных и их родных этой сложной весны 2020 года мы сохраним. И обязательно приложим их к нашему очередному запросу во ФСИН.

При участии Андрея Карева, «Новая газета»