По всему миру бунтуют заключенные. С середины марта тюремные бунты прошли в 36 странах, и в 15 из них есть жертвы. Более сотни человек погибло, и это только начало.

В марте почти во всех тюремных системах мира ввели новые правила, нацеленные на предотвращение проникновения вируса в места лишения свободы. В России, как и в большинстве других стран, преобладают ограничительные меры: приостановлены свидания, ограничено общение с адвокатами и затруднена передача посылок.

Тюремные системы в унисон продвинулись в сторону гиперизоляции от внешнего мира, и это повлекло за собой серьезные последствия для повседневной жизни всех заключенных.

Первые тюремные бунты были вызваны правилами, введенными непосредственно в связи с пандемией: колумбийские заключенные требовали улучшения санитарных условий, в Турции просили расширения амнистии, чтобы снизить шансы заражения в местах лишения свободы, во многих странах возмущались нововведенными ограничениями свиданий с родственниками.

Нынешняя волна глобальных кровавых бунтов началась в Италии в середине марта, когда во время бунтов в 50 тюрьмах страны погибло 13 заключенных. Международные СМИ и правозащитники с ужасом называют эти события «итальянским сценарием».

В Бразилии, по некоторым данным, за март сбежало около 1000 человек из четырех тюрем. Бразильские бунты были вызваны отменой пасхальных отпусков, которые в обычной ситуации некоторым заключенным разрешено проводить дома.

Но беспорядки не ограничились Бразилией и Италией. Бунты распространились и по Европе (в Швейцарии, Люксембурге, Бельгии, Франции, Испании), и за ее пределами. По «итальянскому сценарию» с жертвами пошли Афганистан, Аргентина, Чад, Колумбия, Индия, Индонезия, Иран, Иордания, Маврикий, Нигерия, Румыния, Шри-Ланка, Венесуэла — и теперь Россия.

Самые кровавые коронавирусные бунты произошли в Иране, где, по данным Amnesty International, было убито 36 заключенных, и в Колумбии, где погибло 23 человека. Эти события войдут в число самых страшных бунтов тюремной истории.

В апреле начали возникать бунты, не связанные напрямую с коронавирусом. Бунт в Ангарске относится к их числу. Тем не менее течение и последствия бунтов уже обусловлены новой гиперизоляцией, которая сформировалась из-за пандемии. Гиперизоляция структурирует контекст и влияет на судьбы участников протестов.

Многие заключенные в России привыкли полагаться на постоянную связь с внешним миром, их здоровье и качество жизни часто зависят от передачи родственниками еды и лекарств. Адвокаты, работники НКО и представители ОНК следят за нарушениями прав человека и помогают заключенным и их близким писать жалобы, чтобы улучшить условия содержания. Сейчас нарушена эта хрупкая, но необходимая для выживания заключенных система связей.

Как писал Алексей Федяров из «Руси сидящей», бунт в Ангарске, вероятно, был вызван попыткой администрации колонии консолидировать свою власть над осужденными, минимизировав влияние «блатных» (то есть перекрашиванием условно «черной» колонии в условно «красную»).

Но последствия бунта усугубляются в ситуации гиперизоляции. Правозащитники из Москвы не могут быстро доехать до ангарской колонии и получить доступ для осмотра территории, и в таких условиях становится еще труднее разобраться в и без того тяжелой и непрозрачной истории.

Многие семьи осужденных не знают, где находятся их родные, а правозащитники не в силах отследить безопасность заключенных, место нахождения которых они не могут проверить и подтвердить из-за карантинов.

На протяжении последних дней у правозащитников и адвокатов не было доступа к 300 заключенным из ангарской колонии, в то время как следствие над ними уже ведется.

Все научные теории, объясняющие условия, при которых возможен тюремный бунт, перечисляют факторы, которые резко усугубляются в ситуации гиперизоляции во время текущей пандемии.

• Теория «депривации» основана на идее, что лишение свободы по определению создает условия для протеста.

Сторонники этого подхода ставят акцент на том, что заключенным нечего терять. В условиях гиперизоляции, при этом условия содержания заключенных стали еще хуже, чем то, с чем они столкнулись, когда впервые прибыли в колонию. Новый уровень депривации усиливает шансы протестов.

• Теория «распада консенсуса» показывает, что бунт вероятен, когда старые договоренности между заключенными и администрацией перестают работать, и администрация начинает чаще прибегать к насильственным методам контроля.

Во время тюремного локдауна, карантинов и усиленных санитарных мер устанавливаются новые правила взаимодействия в колониях. Пока новые правила не устоялись, открывается окно возможностей для всплеска протестов со стороны заключенных.

• Теория «административного распада» описывает тюремные бунты как микрореволюции, которые возможны только в условиях внутреннего конфликта или хаоса в рядах администрации.

Когда администрации колоний пытаются перевести учреждения на новые правила, следуя указаниям извне, могут возникать споры или повышаться неустойчивость неформальных договоренностей среди сотрудников колонии, создавая условия для бунта со стороны заключенных.

• Теория «ритуалов и фатализма» ставит акцент на том, что в каждой колонии возникают зыбкие формы социального контроля, которые поддерживаются не только администрацией, «активистами» (ставленниками администрации) и теми, кто находится на вершине тюремной иерархии, но и тюремными ритуалами (например, ритуалами унижения или любыми локальными повторяющимися практиками).

Заключенные фаталистично настроены и принимают свое место в иерархии, даже когда не считают систему легитимной. Этот подход объясняет почему даже тяжелые ситуации могут не вызывать бунты. Также они объясняют повторяющиеся практики заключенных во время бунтов: массовое вскрытие вен, сжигание матрасов и так далее.

В большинстве случаев организованные протесты заключенных становятся возможны благодаря внутренней динамике конкретных тюрем и лагерей. На этом и построены все существующие теории тюремных бунтов.

Но ситуация изменилась: нынешняя пандемия коронавируса стала глобальным фактором, который вписал множество локальных миров в общемировой контекст гиперизоляции, протеста и насилия в местах лишения свободы. Старые теории и ожидания уже не работают.