Уже пора что-то понять.

Понять можно было и раньше, но раньше упорно не доходило.

Крошечная, невидимая глазу мерзость, пришедшая в мир, должна открыть глаза тем, у кого они слиплись от самолюбования и огромных денег.

Все виды тщеславной тщеты прошли за последние годы перед нашими глазами.

Тщета великих спортивных праздников, на которые ушли миллиарды. И что с того краткого веселья стране?

Тщета войны с Украиной ясна, как никогда. Цель войны — лишить Украину ее самостоятельности — безумна. Такой чепухой не может заниматься здоровый человек. Но и сейчас, когда все люди объединены одной бедой, они продолжают стрелять в украинцев и убивать их. 12 апреля на фронте убили солдата Леонида Скакуненко, 15 апреля, когда я пишу этот текст, его хоронят в селе Лыхивка.

Тщета высокомерия ко всему миру и грызни со всем миром — как она очевидна сейчас, когда больным по всему миру ставят один диагноз.

Тщета бахвальства оружием — выявилась со всей ясностью. Много танков не признак силы. У СССР было много танков. Куда делись эти танковые армады, вместе с СССР? Вон они, ржавеют на задних дворах заводов.

Тщета декораций и целая орава голых королей, призванных демонстрировать то, чего нет, — такой тщеты мы нахлебались полной мерой. Сейчас самое время прекратить ее — понизить зарплату депутатам Госдумы до так называемого МРОТа, которым они оперируют, выписывая медяки людям. Содержать эту помпезную штамповочную машину нет ни смысла, ни сил у бедной страны.

Тщета футбола вкупе с хоккеем — исчезли герои спортивных арен, получающие миллионы в месяц, закрылся футбол, закрылся хоккей. Все опустело, и остались только очереди скорых к приемным покоям и измученные врачи, без сил сползающие на пол после двенадцатичасовых смен.

Глядя на все это, как не извлечь урок на будущее? Как не понять очевидное?

Надо умнеть не по дням, а по часам, видя стремительно наступающий новый мир и понимая, что все старье державных понятий и весь бред завирального шовинизма должны быть отправлены в мусорку.

В мозгах должна наступить кристальная ясность.

Деньги — людям. Жизнь — для людей. Страну нужно лечить, кормить и любить, а не жать ее, как старый лимон: ну-ка, давай еще каплю, у политика П. не хватает на еще одну войну, а у олигарха У. на гобелены в новом дворце.

Кто, какой отчаянный герой, совершит подвиг немыслимого мужества — сообщит наконец очевидное и общеизвестное? Вычти из двенадцати две-три-четыре тысячи на ЖКХ — что останется? Останется две тысячи на одну неделю.

Объявленные средним классом люди, живущие на семнадцать тысяч рублей в месяц, в недоумении смотрят на немецкий, французский, голландский, швейцарский средний класс и чувствуют, что что-то с чем-то не совпадает.

Вместо лжи и похвальбы нужны реальные цифры. Бедность сегодня — это все, кто получает меньше пятидесяти тысяч. Средний класс — это те, у кого больше ста пятидесяти и меньше двухсот тысяч в месяц. Это значит, что в стране среднего класса нет, а бедность поголовна и повсеместна.

И зная это, нужно что-то делать.

Нельзя спать. Нельзя позволять, чтобы власть и дальше прибирала страну к рукам и превращала ее в собственное поместье, где они что хотят, то творят, как хотят, так живут.

Деньги — не их. Нефть — не их. Страна — не их.

Все это, и деньги, и нефть, и страну нужно вернуть людям.

России, как всегда и вот опять, трудно найти изначальную идею, вокруг которой она соберется, поднимется и встанет.

Глядя на дощатые фельдшерские пункты и тонущую в чертополохе больничку с гнилыми полами, трудно поверить, что это возможно. Но это возможно.

Врачей из Европы возили в Россию, чтобы они консультировали и лечили особ императорской семьи и богатых особ. Американского хирурга Дебейки привозили в Россию, чтобы он оперировал президента. А надо сделать так, чтобы помощь лучшего в мире специалиста была в России доступна не одному президенту, а еще и учительнице Вере Ивановне из Торжка и пенсионеру Петру Сергеевичу из Норильска. Это всего лишь вопрос денег и системы работы. И когда нужен врач из Америки или Израиля, наша санитарная авиация должна вылетать за ним куда угодно, хоть через океан на другой континент.

Личные самолеты — врачам, летящим к больным, а не властной и привластной тусовке с непонятно откуда взявшимися деньгами.

Большие гонорары — хирургам с уникальным опытом, способным лечить и спасать людей, а не размалеванной попсе, футболистам со средними умениями и депутатам вообще без умений.

Большие деньги — медицинским сестрам, чье внимание, забота и опыт спасают жизни, и санитаркам, моющим лежачих больных и выносящим судно. Сейчас у них доплаты, но как только пандемия пройдет, чиновник пожмет плечами: «Все! А вы думали, это навсегда? Возвращайтесь на свои двадцать тысяч!» Нет — они должны получать много всегда.

Все лучшее, что в мире придумывается и изобретается в медицине, — нужно покупать сюда, нам. Фармацевтика, оборудование, технологии, методики, пособия, курсы лекций — все. Деньги есть. С этого надо начать.

Это не утопия, это цель. Где политик, который выдвинет план, ведущий к этой цели?

В Германии 1945 года люди собирали в развалинах окурки. Сегодня Германия — богатая и достойная страна. В пустыне, где люди жили в палатках и бараках, теперь процветает Израиль с лучшей в мире медициной.

Лучшую в мире медицину нельзя создать как сияющий оазис посреди тонущих в нищете городков, вымерших деревень, деградировавших университетов и живущих на макаронах пенсионеров. Лучшая в мире медицина требует технологий, для создания которых нужны инженеры, сейчас уходящие в торговлю, и высоких технологий, которые должны создавать программисты, сейчас уезжающие из страны, не желая жить при полицейском режиме, репрессиях, неправедных судах, рядом с государством, потерявшим соображение и ум, но усиленно приобретающим водометы и дубинки.

Прав не тот, кто закрывает больницы, а тот, кто их строит и открывает. Да пусть хоть стоят пустыми и ждут пациента, а когда придет, обеспечивают ему высший класс лечения — это лучше, чем в случае пандемии спешно строить бараки для больных в деревнях.

Медицина не бизнес. Общие экономические соображения — прибыль, выгода, план — к ней неприменимы.

Врачей нельзя сокращать и увольнять. Врачей нужно холить и лелеять. Нужно посылать их в лучшие мировые клиники, чтобы знали лучший мировой опыт. Нужно платить им много не в тот момент, когда от них требуется героически идти в ад спасать больных, а всегда.

Эти деньги окупятся.

Деньги, вложенные в больницы, в медицину, во врачей, в их обучение и в оборудование для них, окупятся — здоровьем людей, безопасностью их жизни и самой их жизнью.