Летом 2010-го из Красноярска в Китай — жить и работать — уехал бизнесмен и гражданский активист Иван Смолин. Спустя 10 лет мы встретились.

Покидая Россию, Иван вспомнил анекдот про мальчика в электричке и маму, читающую ему сказку: «Чиполлино, Чиполлино, сынок! — звал, растерянно оглядываясь по сторонам, бедный старик, когда его уводили солдаты…» — «Все, хватит! — Негодование мальчика достигло предела. — Почему они терпят?!» — «У принца Лимона охрана, армия». — «Но ведь остальных больше! Их же много! Что же они?!» Мама пытается подобрать успокаивающие слова, когда мужчина напротив отрывается от своей газеты: «Потому что они овощи. Это про овощи сказка».

Вот, говорил тогда Иван, я себя представляю тем наивным мальчиком: «Ну нас же много, давайте выйдем на протест за наши права!» Да, выходили, но даже как-то раз собранная тысяча человек — на миллионный город — ничего! (Иван организовал региональное движение автомобилистов, выступившее соучредителем ФАР. Во вторую половину нулевых в Красноярске только автомобилисты позволяли себе массовые акции несогласия с властями и чего-то даже добивались).

Жизнь продолжается. В ноябре прошлого года детский спектакль по мотивам «Чиполлино» исключили из программы московского фестиваля из-за пары шуток на актуальные темы.

Несвобода везде

– Изменился весь мир, не только Китай и Россия. В нулевые мы не представляли платежей через телефон, интернет-банками пользовались единицы. И вот произошла электронная революция, и наиболее продвинутыми оказались не США и Европа, а Россия и Китай (наряду с Японией и Южной Кореей). При этом, по сути, «Чайнет» — страновой интранет с гигантским количеством пользователей. И качественный интернет там дороже российского в 3–4 раза. Поэтому за счет большей свободы и дешевизны мы догоняем Китай. Чем доступней технология, чем дешевле доступ к ней, тем она быстрее растет.

И у них, и у нас успешно развиваются электронные кошельки. Но последние года два это же обернулось ограничением прав и свобод, усилением контроля. Программные и аппаратные возможности позволяют отследить любого человека, за что он платит, кому, где — в Китае все делается по ID-карте. Китай начал терять привлекательность для иностранцев.

Граница

Сейчас я директор китайской компании, которую организовал и зарегистрировал в 2014-м, но она не моя — это дочка крупного российского металлотрейдера. Находится в провинции Хэйлунцзян в городе Суйфэньхэ (Сунька, как зовут наши), в бондовой зоне (районе с особым таможенным и низконалоговым режимом) на границе с Россией. 100 км до Уссурийска, 240 — до Владивостока. Всего три таких круглогодичных крупных перехода на северной границе: еще Маньчжурия (Манька) у Забайкальска и Хэйхэ возле Благовещенска.

Постоянно в Суйфэньхэ русских живет мало — человек сто, но много заезжает на два-три дня, на неделю. Кто-то зашел и вышел для вывоза товара — это «помогаи». «Помогаечный» бизнес (челночный под заказ) очень сильный — закупки на Taobao, Alibaba, JD, идущие мимо официальной почты и курьерских служб: каждый день выходит 30–40 автобусов, в каждом 40–50 человек с двумя-тремя баулами, в каждом бауле три пары носков и т.д. — не более пяти предметов одного наименования, общий вес сейчас до 25 кг. С коронавирусом все прекратилось, конечно, границы перекрыты.

Несмотря на большой трансграничный поток грузовых машин с лесом или кондитеркой в Китай, а обратно с оборудованием, металлом и техникой, с нашей стороны условия для водителей грузовиков просто ужасные. Бывает, они умирают в очереди, прямо в машинах (слышал о нескольких случаях за 6 лет). Стоят же иногда до 10 дней, гостиниц на границе с российской стороны нет — пара попыток была, но закрылись, невыгодно: дорого водителям не сделать, а иначе не окупается — земля, коммуникации здесь совсем не дешевы. С китайской стороны гостиничные номера — 300–400 рублей в сутки на человека. Ничего особенного, конечно, но благоустроенные.

В Суйфэньхэ с российской стороны начинали строить приличный переход. По-моему, еще в 2008-м. Те первые сваи до сих пор торчат возле дороги у самой границы. К ним с годами добавляются новые. К 2020-му уже трижды сваи забивали — осваивали деньги. Ну и отношение к России соответственное: зимой на улице не постоишь, и в 15 квадратных метров по 50 человек набивается — это после шикарного китайского пункта.

При этом деньги там зарабатываются огромные. Это, возможно, самые дорогие восемь километров в мире — между двумя погранпунктами. Билет на автобус, кстати, между ними, — полторы тысячи рублей. Но человеку со стороны вклиниться, попасть на автобус бывает непросто — билеты раскупают «помогаи», особенно на выходные или праздники.

Дети

У меня ВНЖ (вид на жительство) рабочий, но я уеду из Китая. Конечно, не в Красноярск — из-за экологии. Очень устал от Китая. В европейскую часть России уеду. Кстати, смогу забрать из Китая почти все личные страховые накопления, выплаченные государству с официальной зарплаты.

Младший сын проучился в Китае с пятого по седьмой класс, еще полтора года в Шэньчжэньском политехе на курсах китайского, сейчас студент МФТИ, прикладная математика и информатика. Мое мнение насчет образования в Китае изменилось: дети, оказывается, не остаются в Китае, покидают его. Из тех, кого я держал в поле зрения, уехали, наверное, девять из десяти. И сын категорически не захотел связывать будущее с Китаем. Забрали его из китайской школы, когда поняли, что у него исчезает логика. Постоянная зубрежка иероглифов, сильна лишь математика (это нормальная государственная китайская школа в мегаполисе). Благо не бросали красноярский девятый лицей, сын заочно учился, возили ему учебники из России. А вот сын Н. (та семья — тоже красноярцы, тоже у них здесь был бизнес, тоже его существование стало невозможным, уехали из России за два года до Смолиных. — А. Т.), одно время тосковавший по родине, остался в Китае. Привык. Еще подростком стал чемпионом Федерации Гонконга по тхэквондо. Но дальше заниматься не захотел, сейчас у него бизнес, живет в Шэньчжэне, и родители там же, жена у него из Гонконга. Такие дети уже никогда не вернутся в Россию.

Хотя вот ситуация с коронавирусом показала, что процентов 90 тех, кто хаял Россию, побежали быстро обратно: никому здесь оказались на фиг не нужны, как коснулась беда.

Коронавирус

Я в любом случае планировал отпуск в связи с китайским Новым годом. Но когда в конце декабря стали известны первые случаи, а потом пошли звонки от сотрудников, что в каких-то провинциях товар лучше не закупать, стал изучать обстановку подробно и понял, что надо уезжать. И 13 января уехал. Никому здесь не звонил, не сообщал, что вернулся, ни с кем не встречался — на всякий случай. С 24 января веду в соцсетях обзор событий с коронавирусом, до 15 тысяч читателей ежедневно. Слежу за китайскими источниками, перепроверяю. Ну да — классическое «ужас, но ведь не ужас-ужас!». Хотя понемногу второй «ужас» добавляется. Через границы полезло, появилось такое понятие, как «суперсеятель», я так перевел его на русский. Это про бестолковых, с симптомами, но не прошедших тесты на коронавирус и продолжающих вести активную жизнь, разнося заразу.

А дело в том, что сын полицейского босса, больной, пришел в тюрьму, пообщался — и полетело.

Для КНР это не крах экономики, но удар страшный. Я всем, кто работает с Китаем, рекомендую делать какие-то выплаты, в том числе платить депозиты, с большой осторожностью: по моему видению, процентов 70 китайских предприятий уже не имеют оборотных средств. Ведь на китайский Новый год традиционно выдается много премий, дивиденды, значительная часть денег выводится за рубеж. Знают, что пройдут праздники, и все пойдет по накатанной. Один из показателей: продажи машин в феврале (200 тыс.) рухнули на 90%. У них за месяц раньше продавали чуть не годовой российский объем (2 млн против 2,5–3 млн). Люксовый сегмент рухнул, из производств работают только непрерывные. Но Китай восстановится.

До нашего правительственного штаба по борьбе с коронавирусом достучаться нереально, но я бы все же посоветовал особое внимание уделить городам с большими промышленными зонами. Красноярску, Челябинску, Норильску, Магнитогорску в период, когда температура превысит нуль, следует быть очень осторожными. В Китае коронавирус больше всех поражает людей в самых грязных промышленных провинциях и городах. Там у людей самый слабый иммунитет, проблемы с легкими. А зараза эта смертельно опасна прежде всего для людей с хроническими заболеваниями.

Дивногорск (город-спутник Красноярска у плотины Красноярской ГЭС), над которым зимой висит ледяная взвесь, я бы особо выделил. Город астматиков и легочных заболеваний — во всяком случае, так было в советское время по тем данным, что я видел. (То же касается красноярских улиц, ближних к Енисею, — судя по советской статистике участковых терапевтов. — А. Т.) Людям с проблемными легкими очень советовал бы поднимать иммунитет, больше гуляя на Столбах.

Но нельзя исходить только из загрязненности воздуха, есть и другие факторы. Например, два мегаполиса — Пекин и Шанхай. В Пекине больных больше — Шанхай на берегу моря. Меньше опасаться стоит людям, живущим выше 500 м над уровнем моря, — это следует из собранных мной данных по Китаю. Мой город Суйфэньхэ — 550 м, ни одного заболевшего. Тибет — один зараженный на весь регион.

Все же у России есть шанс — качество воздуха у нас получше. Китай, несмотря на все последние усилия в охране окружающей среды, слишком переоценен, он убил свою экологию напрочь, и коронавирус это подтверждает. Китай за свое развитие заплатил страшную цену и еще будет ее платить вдвойне и втройне.

В том же Пекине просто невозможно стало жить, и предприятия с 2016 года действительно вынесли подальше из города, воздух стал почище. Но мы так ели манную кашу в детстве — размазывали из центра по всей тарелке. Отъедьте от Пекина 300–500 км и не на день, а на три недели. Тот же смог, и очень сильный. В Красноярске жалуются на 80 ПДК (предельно допустимая концентрация) какого-нибудь вещества в воздухе, а у китайцев 250–300 ПДК. Но все же красноярцам, челябинцам, магнитогорцам, всем жителям промышленных городов надо быть настороже.

Бизнес

В Китае по-прежнему вести его гораздо проще, чем у нас, работается легче, меньше бюрократизации, зарегулированности, бумажной работы. Мы поставляем в Россию до пяти тысяч тонн грузов в год, а у меня нет бухгалтера: хватает секретаря-кассира, она передает первичные учетные документы аудиторам на аутсорсинг, тем я плачу в месяц пять тысяч юаней — порядка 50 тысяч рублей. Это при том, что рабочая сила в Китае сейчас дороже, чем в России. И рубль недооценен к юаню. Курс сейчас грубо один к десяти, а для меня как иностранца, по моим внутренним оценкам, он составляет один к семи рублям. А если жить так, как мне нравится жить в России (машина, безлимитный интернет с выходом на весь мир, есть то, что хочу и что привык), то курс рубля по ППС (паритету покупательной способности) будет еще выше. Наверное, до пяти рублей за один юань.

Попробуй у нас сдай в налоговую документы с ошибкой или исправлением, с пометками на полях. Здесь опечатался — тебе скажут, где исправить, и всё.

Проигрываем из-за постоянных изменений в законодательстве. У них — только с нового года (по их календарю), и можешь быть уверен: задним числом тебя не нагреют. Очень редко — в течение года, и это возможно лишь в том случае, если улучшает положение налогоплательщика.

На недоработках нашего правительства в Суйфэньхэ построена еще одна крупная — в половину Центрального района Красноярска — зона лесопереработки. Из русского кругляка, грубо обработанных пиломатериалов здесь делают все что угодно. У нашего секретаря-кассира муж работает на этом узле, так он за день оформляет документы на 40 вагонов с лесом. И это он один, и это только одна из нескольких компаний.

Мы сами отдаем китайцам высокодоходные бизнесы. Еще пример: оцинкованных рулонов в России не хватает, и их ввозят из Китая. Ограничили одно время импорт крашеных рулонов, и китайцы поставили в России огромные станы, восемь заводов — красили здесь, ввозя некрашеные и создавая в России добавочную стоимость. Однако в конце 2019 года в пользу Магнитки и других комбинатов ввели антидемпинговую пошлину, тем самым китайские инвестиции в Россию, по сути, зарубили, производство стройматериалов из этих рулонов снова уйдет в Китай.

Китай — средство заработка. Пока мой доход там вдвое больше, чем был бы в России. Поэтому две трети времени живу в Китае. Скоро — снова туда, никто не сделает за меня административную работу. Но весь персонал пока распущен, работают из дома.