Неделю назад журналист Юрий Дудь выпустил двухчасовой документальный фильм под названием «ВИЧ — эпидемия, про которую не говорят». После того как ролик набрал больше 13 млн просмотров, о болезни не только заговорили — раздался крик. Поисковые запросы о тестах на ВИЧ увеличились в десятки раз. О проблеме был вынужден высказаться Минздрав, хранивший упорное молчание. Оговорившись, что с «остротой подачи некоторых фактов можно дискутировать», ведомство назвало фильм Дудя «полезным». В Кремле подобрали другой эпитет — «хороший».

Чуть смелее о работе журналиста высказался глава Счетной палаты Алексей Кудрин. «Юрий Дудь снял нужный фильм об эпидемии ВИЧ в России. Уже инфицировано более 1 млн. В 2018 году от СПИДа умерло 37 тысяч человек. В среднем по 100 человек в день. Сравните с коронавирусом. ВИЧ пока в нашей стране — гораздо более реальная угроза», — написал он в своем твиттере. По словам экспертов, сейчас необходимую терапию получает примерно половина от общего числа зарегистрированных ВИЧ-инфицированных.

О том, что государство может сделать для борьбы с эпидемией, «Новой» рассказал Алексей Лахов, заместитель гендиректора петербургского благотворительного фонда «Гуманитарное действие», который уже больше 20 лет борется с распространением ВИЧ-инфекции в Петербурге.

— Как ваша организация помогает людям с ВИЧ?

— Наша работа строится на профилактике ВИЧ-инфекции, гепатитов и туберкулеза среди так называемых ключевых групп: наркопотребителей, секс-работников (в основном это женщины, вовлеченные в проституцию), бездомных и людей, попавших в уголовно-исполнительную систему. Раньше была программа по работе с общим населением, но мы ее закрыли. Зато с этого года плотно занимаемся профилактикой ВИЧ среди геев.

У нас есть мобильные пункты — это переоборудованные автобусы. Они выезжают в разные районы города, где наши работники тестируют людей на ВИЧ, гепатит и сифилис, обменивают использованные шприцы на новые, дают воду и влажные салфетки. Также предоставляются услуги психолога и социального работника, который может сопроводить человека до СПИД-центра и помочь в получении терапии.

— Как со временем менялось отношение к вашей работе со стороны ВИЧ-инфицированных и общего населения?

— Наши автобусы появились на улицах в конце 90-х. К ним приходило по 200-300 человек в день. Вначале они побаивались: а не заберет ли нас полиция, если мы пойдем в пункт с использованными шприцами? Местных наша работа поначалу тоже отпугивала. Представьте, стоит очередь, в которой выдают чистые шприцы — им казалось, что это аптека на колесах для наркопотребителей.

Но потихоньку народ начал привыкать. Люди стали понимать, что здесь ведется профилактика инфекции, а не раздача шприцев для употребления наркотиков. В целом, отношение к ВИЧ-инфицированным среди общего населения улучшилось.

Что касается людей с ВИЧ из ключевых групп (наркопотребителей, геев, секс-работников), то здесь, к сожалению, до сих пор накладывается двойная стигма: якобы они сами выбрали такой образ жизни, поэтому и заразились ВИЧ.

— Как вы боретесь с этой двойной стигмой?

— Мы ведем просветительскую работу. Например, показываем, что наркопотребители — это самые разные люди. У многих наркопотребление превратилось в зависимость и болезнь. Однажды мы проводили круглый стол, на котором были сотрудники полиции и уголовно-исполнительной системы. Они не скрывали недовольства, когда мы заявили, что для нас наркопотребитель — это, прежде всего, человек, которому нужна помощь. Мы не принуждаем его незамедлительно отказаться от наркотиков. Человек может быть к этому не готов из-за проблем, которые он этими наркотиками пытается заглушить.

— После выхода фильма Дудя появились сообщения о том, что число запросов в Google о тестах на ВИЧ увеличилось на 4000%. Изменилась ли как-то ваша работа?

— Да, мы ощутили похожий эффект. Его суть примерно следующая: «Я увидел фильм Дудя и решил сдать тест, хотя раньше об этом совсем не задумывался. Нашел вас в интернете и собираюсь привести сюда своих друзей». К нашим автобусам пошли люди, которые относятся к общему населению.

Очень важно, что в России выходят такие фильмы. Дудь — инфлюенсер, люди к нему прислушиваются.

— Наши чиновники избегают слово «эпидемия» в публичном пространстве.

— Я тоже до сих пор не могу понять, почему это слово их так пугает. Если власти открыто скажут, что в России эпидемия ВИЧ, то все побегут за презервативами. Что в этом плохого? Еще одна проблема: у нас нет единого подхода к методике подсчета ВИЧ-инфицированных. Минздрав считает только тех, кто встал на учет в СПИД-Центре. А Роспотребнадзор, который и называет происходящее эпидемией, считает все тесты, которые стекаются к нему.

— Что наше государство уже сделало для борьбы с ВИЧ?

— В 2016 году чиновники приняли стратегию противодействия распространению ВИЧ-инфекции до 2020 года. Были сильно снижены цены на препараты для антиретровирусной терапии и налажено производство их копий, так называемых дженериков. Лекарства выдаются бесплатно за счет государства. Кроме того, менее 2% составляет вертикаль передачи инфекции от матери к ребенку. Россия одна из немногих стран, которой удалось этого добиться. Охват людей, которые получают терапию, до сих пор низкий, но он ежегодно увеличивается. В этом году власти поставили перед СПИД-Центрами амбициозную цель — приблизиться к охвату в 90%. Для этого увеличили бюджет с 21 до 29 млрд рублей. Позитивные сдвиги есть, но их недостаточно, чтобы победить ВИЧ-инфекцию. Как говорил академик Вадим Покровский (заведующий отделом профилактики и борьбы со СПИДом Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора — Е. К.), чтобы остановить эпидемию и обеспечить всех лекарствами, нужно минимум 100 млрд рублей в год. Сейчас даже при увеличенном бюджете мы выполняем план только на треть. Инфекция нас значительно опережает.

— Вы говорите о мерах, которые были предприняты пару лет назад, хотя об эпидемии ВИЧ говорят уже многие годы. Почему государство озаботилось этой проблемой относительно недавно?

— ВИЧ касается базовых вещей, связанных с сексом и деторождением. Подростков нужно учить пользоваться презервативами. Но на это накладываются наши консервативные и морализаторские подходы к половому воспитанию, и мы получаем негативное отношение к ВИЧ-инфекции.

То же самое с наркотиками. Мне кажется, государство совершило критическую ошибку после того, как в конце 90-х Россию захлестнула волна героиновой зависимости. В середине 2000-х у нас было много программ, связанных с профилактикой ВИЧ, но они не превратились в тренд.

На этом можно было сделать хороший пиар. По сути, сейчас мы имеем не что иное, как результаты героиновой эпидемии, помноженные на политизированный подход к решению проблемы.

— Давайте представим себе, что мы живем в идеальном государстве. Какие меры оно сейчас может предпринять, чтобы победить ВИЧ?

— Во-первых, широко информировать населения о необходимости заботиться о своем здоровье. Это и постоянное использование презерватива, и важность диалога между партнерами не только о ВИЧ, но и о других болезнях, которые передаются половым путем. Во-вторых, нужна программа полового просвещения в школах. В-третьих, государство должно ввести заместительную терапию для наркопотребителей. В-четвертых, необходимы полноценные программы снижения вреда, когда все желающие могут обменять использованные шприцы на новые и получить консультацию психологов и соцработников. В-пятых, — это снижение цен на презервативы, чтобы они стали максимально доступны для всех.

— Какие планы осуществимы, например, в течение пяти лет?

— В антинаркотической стратегии до 2030 года четко сказано, что о заместительной терапии в ближайшие 10 лет можно забыть. Вряд ли у нас будет широкое распространение программы снижения вреда — государство не хочет ее финансировать. С половым воспитанием тоже проблемы. Я боюсь, если мы начнем говорить о сексуальном просвещении, то со стороны церкви поднимется такой шум, что программу придется резко свернуть. Хотя надежда на здравый смысл все-таки есть.