Антитеррористический прокурор начал пресс-конференцию с соболезнований родственникам погибших, затем перешел к похвалам 24-летнему полицейскому-стажеру («всего шестой день на службе»), убившему террориста.

После этого хвастаться уже было нечем.

Рассказ прокурора не предвещает ничего радужного — ни властям, которым трудно будет внятно объясниться за такой провал, ни гражданам, которым «доказали», что теракт возможен в самом что ни на есть центре борьбы с терроризмом: ведь

Cогласно первым данным расследования, Микаэль Арпон, работавший в конторе более пятнадцати лет, в 2015-м «оправдывал теракт против Charlie Hebdo» (чуть раньше газета Le Monde со ссылкой на свои источники написала: коллеги Арпона тогда же «сигнализировали» начальству о его реакции на тот теракт, но безрезультатно).

Прокурор также рассказал, что в последние месяцы Арпон, находясь дома, в парижском пригороде Гонессе «отказался от западного стиля одежды», ходил в местную мечеть «только в традиционной одежде» и «был на связи с некоторыми индивидуумами из салафитского движения» (По данным источников Le Monde и Le Figaro, его «наставником» был радикальный марокканский имам, которого власти одно время собирались выслать из страны, но почему-то не выслали). В Гонессе Арпон, к слову, жил в доме для сотрудников полиции — с женой, тоже «практикующей мусульманкой» марокканского происхождения, и двумя детьми — 3 и 9 лет. В 2009-м привлекался за семейное насилие.

По словам прокурора, Арпон также в последнее время «одобрял некоторые злоупотребления, совершаемые во имя религии», в частности, «отказывался контактировать с женщинами».

На «контакт» он пошел в день теракта: убил 39-летнюю сотрудницу полиции Орелию Т., у которой осталось двое детей. Еще одну женщину, которой он нанес ранение в шею, удалось спасти.

Прокурор рассказал, что изучение телефона убийцы уже позволяет говорить о том, что преступление не было спонтанным, он готовил теракт.

Купил на соседней улице Сен-Жак.

Когда Арпон вернулся в префектуру (с ножами!), его «путь смерти длился 7 минут: с тех пор, как он пришел в кабинет коллег в 12.53 и до его нейтрализации в 13 часов», — рассказал прокурор.

Лишив жизни четверых людей, Арпон спустился по лестнице, выйдя в огромный двор префектуры.

По этому двору ходят не только сотрудники полиции — ежедневно там оказываются сотни, если не тысячи «гражданских» людей с улицы — в основном, иностранцев, оформляющих в префектуре документы (я сам там был очень много раз). В принципе в этот двор, и в помещения префектуры, «на экскурсию», может попасть — пройдя через металлоискателя и «просветив» сумки — любой зевака, гуляющий по центру.

И вот в этот огромный, переполненный людьми, улей запускают индивидуума, у которого с собой — «33-сантиметровый кухонный металлический (!) нож» и «нож для устриц» (они тоже — металлические).

• То есть, мало того, что разведка не могла «взять на контроль» своего собственного подозрительного сотрудника, так еще и металлоискатели на входе не работали? Или «своих» пропускают в главную штаб-квартиру полиции Парижа без металлоискателей?
• И зачем сразу после теракта некие «источники из следствия» распространили в СМИ версию о «керамическом ноже»? Версия держалась двое суток.
• Для того, чтобы отличить керамический нож от металлического потребовалась сложная экспертиза?

Для объяснения того, как человек с двумя ножами мог пройти через контроль безопасности, в речи прокурора можно найти только одно предложение: «согласно записи с видеокамер, его поведение не выдавало никакого волнения».

Хорошо в таком случае, что этот хладнокровный убийца не взял с собой парочку пистолетов.

А еще перл прокурора напомнил мне заявление, сделанное олландовским министром внутренних дел Казневом в 2016-м году, сразу после теракта в Ницце, когда убийца въехал на грузовике в толпу людей, пришедших праздновать День взятия Бастилии. В стране в тот момент после нескольких чудовищных терактов было чрезвычайное положение. Но в Ницце ужас продолжился: террорист задавил 86 человек.

Теперь время другому министру оправдываться: его зовут Кристоф Кастанер, он один из тех ближайших приближенных президента Макрона.

А пока вечером в субботу премьер-министр Эдуар Филипп заявил, что сохраняет к главе МВД «полное доверие». И назначил две проверки «по выявлению возможных признаков радикализации» сотрудников DRPP, а также работников вообще всех антитеррористических служб страны. Первая проверка должна закончиться к концу месяца, вторая — к концу года.

Получается, сама система набора в подразделения, выявляющие террористов, не гарантирует защиту от набора в штат потенциальных террористов? И вообще, почему проверяют только эти службы? Они — самые незащищенные в этом плане?

В июне, кстати, депутаты парламента представили «Информационный доклад о радикализации в государственных учреждениях». В документе говорится о том, что, хотя сегодня, благодаря действиям властей, «радикализация не является серьезной проблемой» госучреждений, но все-таки есть некоторые недостатки.

К концу мая в государственный реестр данных по предупреждению радикализации внесли 21 тыс. человек, из которых 1500 лиц работают в «особо чувствительных» секторах (полиция, армия, гражданская авиация…).