— Как проходит ваша избирательная кампания?

— Как обычно, непросто. Избирательная кампания — напряженный период в жизни политика.

— Не встречал пока на улицах вашей агитации.

— Ищем деньги. Найдем — будет агитация.

— А программа?

— Мы ее в первой половине августа обязательно утвердим. Программа моя называется «Город для людей». Я вам скажу такую вещь: в нашем городском правительстве 14 человек, из них никто никогда никуда не избирался. То есть сделали чисто бюрократическую карьеру. Поэтому один из важнейших пунктов политической части моей программы — создавать механизмы, которые заставляли бы различных чиновников работать с людьми. Собственно говоря, превращали бы их в политиков. Вот я собираюсь проводить еженедельные брифинги, и вообще считаю, что так должен вести себя губернатор.

— На последнем брифинге вы в основном ругали транспортную инфраструктуру…

— Потому что транспорт — это то, что объединяет город. Но у нас же совершеннейшая катастрофа с тем, как развивается метро. Мы должны отказаться от многих дорогостоящих наземных проектов: Западный скоростной диаметр — это прекрасно, но я не устаю повторять, что мы не понимаем, как эта штука функционирует с точки зрения финансов. Соглашение [о государственно-частном партнерстве], которое заключено, скрыто даже от депутатов. И раз уж мы заговорили о транспорте — я против уничтожения маршруток. Считаю, что мы должны бережно относиться к инвестициям. [В моей программе] есть раздел, посвященный поддержке бизнеса, который мы создаем вместе с «Гражданской платформой». Но я не могу всю программу тут пересказать.

— Про маршрутки вы серьезно? Кажется, это транспорт стран третьего мира. Вы же сами часто ссылаетесь на опыт Стокгольма, Таллина, Берлина, где никаких маршруток нет.

— Так это потому что мы беднее. Я могу вам сказать, откуда появились маршрутки. В 90-е годы автобусный парк города разваливался, и тогда в Законодательное собрание пришел вице-губернатор Юрий Антонов и сказал: есть предложение допустить на этот рынок частный бизнес. Конечно, мы его должны как-то контролировать, но самое важное — он не будет просить денег у бюджета. Я думаю, что преобразование по скандинавской модели возможно, но оно должно быть постепенным.

— А что делать, если интересы людей и бизнеса вступают в противоречие, как, например, в Муринском парке? (В 2018 году компания «Анна Нова» получила добро от Смольного на освоение зеленой зоны под спортивные объекты; Михаил Амосов принимал участие в акциях протеста против застройки. — Авт.).

— Нужно искать компромисс. Если говорить конкретно о Муринском парке, то эти крытые поля для пляжного футбола можно на любом пустыре возвести. Почему надо рубить 170 деревьев? Я три раза вносил [в парламент] поправку о том, что нельзя там строить этот комплекс. Но «Единая Россия» же голосует именно за это.

— 16 лет назад в Смольном сидел врио Беглов (в 2003 году Александр Беглов четыре месяца исполнял обязанности градоначальника в период избирательной кампании.— Авт.), а вы были кандидатом в губернаторы. В петербургской политике что-нибудь меняется?

— Конечно, многое. Город стал другим, и, к сожалению, снижены позиции Законодательного собрания. В отличие от правительства города в ЗакСе есть оппозиция, которая может представить альтернативную точку зрения, задать неудобные вопросы.

— А если сравнивать конкурентов тогда и теперь?

— В 2003 году практически все кандидаты были беспартийные. Хотя от правящей партии шла Матвиенко, а [Анна] Маркова, которая с ней соревновалась, по-моему, была из той же группы. [Сергей] Прянишников вообще на заседания Горизбиркома приходил с какими-то полуголыми девицами. Сейчас же мы имеем четырех кандидатов с очевидным политическим профилем. Условно скажем, я представитель демократического лагеря, сталинист Бортко, Надежда Тихонова, к которой я, наверное, ближе всего, ну и Беглов. Так что в этом смысле наши выборы приобретают новое качество, которого раньше не было.

— Про вашего конкурента Владимира Бортко говорят, что по сравнению с Бегловым он как минимум нескучный. В чем ваше преимущество?

— Поскольку я 20 лет был депутатом и 30 лет в городской политике, думаю, что важное мое качество — хорошее знание городских проблем. Извините, но среди четырех кандидатов я единственный так долго всем этим занимаюсь.

— Крепкий хозяйственник?

— Я себя позиционирую как опытного политика. Понимаете, руководитель такого города, как Петербург, — это должен быть и политик, и хозяйственник. Если хотите — это

— Какая тогда была борьба! А сегодня сложно представить себе на выборах главы Петербурга второй тур.

— Согласен, и тут мы должны, конечно, сказать, что муниципальный фильтр — это зло. В 2016 году я написал письмо в ЦИК о необходимости отмены муниципального фильтра на губернаторских выборах. Получил от Эллы Памфиловой приглашение на совещание в Москву. Одна партия тогда выступала в поддержку фильтра — угадайте какая.

— Тяжело так не любить «Единую Россию» и столько лет работать с ней бок о бок в парламенте?

— Могу вам сказать, что в нынешнем созыве — а я в пятый раз уже депутат городского парламента — иногда ощущение, что плывешь в серной кислоте. Потому что такого большинства у «Единой России» никогда не было. Они вообще могут сделать все что угодно, даже устав [Санкт-Петербурга] поменять. А связано это с тем, что оппозиционные силы на выборах 2016 года проявили определенную безответственность. Надо было договариваться и поддерживать наиболее сильных кандидатов в одномандатных округах.

— На первомайском шествии вы были одним из лидеров колонны за честные выборы, а на митинг 27 июля не пришли. Почему?

— Мне кажется, организаторы митинга не определились, чего они хотят. Вы за участие в выборах или за их бойкот? Они, извините, почему-то решили, что кандидаты в губернаторы должны выступать где-то в самом конце, причем с самими кандидатами это не обсуждалось. Я вам честно скажу, я даже приглашения [на митинг] не получал. Хотя готов был представить свои аргументы, почему я считаю абсолютно недопустимым снятие [с выборов].

— Почему?

Мы должны дорожить своим выдвижением. Смотрите, что происходит в Москве: людей не допускают, это вызывает острую реакцию в обществе, и на этом фоне кто-то говорит — а давайте мы откажемся от участия в выборах. Нет, мы должны участвовать и показать, что есть возможность изменить ситуацию. Ситуация в Петербурге напоминает прошлогодние выборы во Владимирской области. Кандидат от ЛДПР Владимир Сипягин победил, хотя были крики, что давайте снимемся, и два или три кандидата так и сделали; затем не допустили Максима Шевченко, который, конечно, более популярен и мог бы выиграть. Вроде всё, расчистили поляну. И тем не менее жители захотели перемен, и они это сделали.

— На митинге речь шла о том, чтобы снялись все кандидаты, и тогда бы выборы просто не состоялись.

— И что? И тогда Беглов остался бы у власти! И может быть, в следующий раз набор кандидатов был бы, как когда избирался Полтавченко. То есть совсем случайные люди.

— Какие у вас сейчас отношения с Борисом Вишневским? Он назвал всех нынешних кандидатов в губернаторы Шариковыми.

— Мне это очень странно, потому что мы с Борисом Лазаревичем сидим вместе в Законодательном собрании на соседних стульях. И на 90% голосуем одинаково. Мы вместе с ним боролись за то, чтобы Исаакиевский собор оставался музеем. Кстати, опасность, что он перестанет им быть после выборов, я лично просматриваю! Была грандиозная многолетняя борьба, чтобы передвинуть башню Газпрома с центра города на окраину. Получилось, по-моему, неплохо. Последняя история — защита Европейского университета. По итогам этого мероприятия мы с большим удовольствием получили от них награды, которые называются «Улитка». Такая хрустальная маленькая фигурка.

Сам Вишневский говорил на радио «Эхо Москвы», что на выборы надо приходить и голосовать за того, кто ближе к тебе в политическом плане. Он, правда, потом стал делать оговорки, что нужно испортить бюллетень, но первоначальный посыл был правильный.

— Почему вы прошли муниципальный фильтр, а Вишневский нет?

— Он не прошел муниципальный фильтр потому же, почему во Владимирской области его не прошел Максим Шевченко. Я еще раз говорю, что, к сожалению, это сниженная конкуренция, но тем не менее это конкуренция. И я, и Бортко, и Тихонова — мы хотим получить максимально хороший результат.

— На том же «Эхе» по поводу муниципального фильтра вы сказали: «Я постучался в дверь — мне ее открыли». Как вы поняли, в какую дверь стучать?

— Это образное выражение, может быть, не совсем точное. Наше «Движение демократического обновления» решило, что мы должны участвовать в выборах. Попробовали организовать сбор подписей, но для этого нужны огромные финансовые ресурсы. А их в условиях неопределенности прохождения муниципального фильтра фактически не собрать. Начинаешь говорить с человеком [по поводу финансирования], а в ответ: «Ты можешь гарантировать, что пройдешь муниципальный фильтр»? Конечно, не могу! «Ну тогда извини, на таких условиях не готов». В какой-то момент мы поняли, что нашим партнером в этом деле может стать партия «Гражданская платформа». Рифат Шайхутдинов, который ее возглавляет, долго жил в Петербурге. Мы познакомились в 90-е годы, когда коммунисты в Ленсовете инициировали проверку хода приватизации. Так вот, иcполнителем этой работы был как раз Шайхутдинов.

— А что с муниципальным фильтром?

— А с муниципальным фильтром история простая: вам либо удается его собрать, либо нет. Мне это удалось с помощью тех людей, которых я привлек в процесс. Думаю, что ни для кого не секрет, что они, наверное, пользовались какой-то административной поддержкой. Так же как Навальный, Митрохин (на выборах мэра Москвы в 2013 году. — Авт.), Сипягин и многие другие достойные кандидаты.

— Вы бы хотели, чтобы Вишневский участвовал в выборах?

— Да. Я могу вам сказать, что есть один кандидат, которому я бы просто уступил свое место, как это было в 2014 году. Тогда в рамках дискуссии в партии «Яблоко» было предложение выдвинуть меня кандидатом в губернаторы. Это предложение, кстати, вносил Вишневский.

— Как все запутанно!

— Да. И я сказал, что буду выдвигаться только в том случае — если мы заранее договоримся: появится возможность поддержать Оксану Дмитриеву — я сниму свою кандидатуру. Правда, кончилось все тем, что она не смогла преодолеть фильтр. Потому что тогда власть еще не чувствовала обязанности перед обществом обеспечивать участие каких-то статусных фигур. Сейчас в этом смысле мы поднялись на ступеньку выше.

— C нынешних выборов Оксана Дмитриева вообще как-то самоустранилась.

— Но если бы она участвовала и у нее были бы реальные перспективы пройти муниципальный фильтр, я бы ее поддержал. Более того, я имел разговор с Оксаной, чтобы проверить, не буду ли я ей мешать [на выборах].

— Какие у вас отношения с Александром Бегловым? Вы общаетесь?

— К сожалению, нет. Александр Дмитриевич в этом смысле человек старой формации, который не очень-то открыт. Я бы сказал, что попасть на разговор к Полтавченко или Матвиенко было проще. Я уже не говорю о Яковлеве или Собчаке

— Мы видим, как агрессивно сейчас идет избирательная кампания Беглова. Все эти московские пиарщики, боты, фейки… Чем ответит ваш штаб? У вас есть план работы в интернете?

— Тут главный ограничитель — деньги. Я думаю, что какую-то активность мы будем проявлять, хоть должен вам сказать, что пока в России не было ни одной крупной избирательной кампании, которая была бы выиграна в интернете. До сих пор важнейшая площадка — телевидение. У нас будут, кстати говоря, дебаты. К сожалению, их не будет в сентябре, они будут в августе. Но там участвуют все кандидаты, это уже известно.

— И даже Беглов?

— Да, Беглов будет обязательно. Из его штаба нам уже сообщили. Сейчас как раз пытаемся согласовать общие темы.

— Недавно вы написали письмо Марку Цукербергу по поводу фейковой страницы Михаила Амосова в фейсбуке. Это похоже на попытку, что называется, хайпануть.

— Слушайте, ну если какие-то придурки от моего имени там резвятся, то почему я не могу хайпануть? Мы, как честные люди, попытались прекратить это безобразие. Написали письмо, передали его в американское посольство. Может, Цукербергу это не интересно, но вот мы его и проверим.

— В отличие от фейковых страниц других кандидатов, ваша самая безобидная. Например, «Надежда Тихонова» призывает строить в центре города мусоросжигательные заводы на деньги американцев.

— Так, может, это потому, что мы вовремя стали подключать правоохранительные органы… И люди задумались.

— А кто за этим может стоять? Штаб Беглова?

— Черт его знает, посмотрим.

— Следствие разберется?

— Знаете, в 90-е от моего имени на выборах в Заксобрание выпускали фальшивые листовки «Амосов предлагает заселить Гражданку чеченцами». И как раз шла Чеченская война. Нам тогда пришлось сообщать людям, что только при определенной метке листовка может считаться настоящей. Что-то в этом духе пытаемся делать и сейчас.

— Черный пиар для вас тоже не новость.

— Абсолютно. У него просто новый технологический носитель. В этом смысле телевидение и радио — они самые удобные: трудно себе представить, что на канале «Россия-1» выйдет какая-то чернуха.

— Как раз там это представить можно легко.

— Ну понимаете, могут пропаганду разводить и приврать где-то, но так, чтобы конкретно наехать на конкретного кандидата, ну это вряд ли. Потому что все-таки есть лицензия, понятно, к кому обращаться.

— Сейчас труднее победить на выборах, чем раньше?

— Во время моей первой избирательной кампании в 90-м в Ленсовет я ходил по квартирам, стоял на перекрестках. Сейчас, конечно, когда три с половиной миллиона избирателей, по квартирам не походишь, но у нас обязательно будут моменты, когда люди смогут, что называется, потрогать меня за пуговицу. Может, какое-то массовое мероприятие проведем. Очень хотелось бы.