Обозреватель Юлия Латынина написала аналитический труд под названием «О "фашистах" и "безбожниках"».

Это «объяснение итогов выборов» в Европарламент начинается с разоблачения французских властей, которые, по мнению Юлии Леонидовны, «неслучайно» целых три дня не арестовывали «террориста», совершившего взрыв в Лионе.

Латынина пишет:«Есть серьезные основания полагать, что французская полиция отложилаарест террориста по электоральным соображениям».

В связи с этим, конечно, возникает вопрос, где эти «серьезные основания» и почему Юлия Леонидовна не спешит их предъявить? И если они есть, а она их все-таки не предъявляет, то не уподобляется ли коварной французской полиции?

Если «основанием полагать» является сопоставление времени взрыва (вечер пятницы 24 мая), даты голосования (воскресенье 26 мая) и времени ареста подозреваемого во взрыве (утром 27 мая), то на этот «аргумент» можно привести «контраргументы» не меньшей мощности в тротиловом эквиваленте.

Далеко ходить не надо: в декабре 2018-го в Страсбурге террориста, убившего 5 человек в районе рождественской ярмарки, разыскали и ликвидировали только на третьи сутки. Кто знает, может быть, циничная французская полиция не спешила брать террориста, чтобы он еще кого-нибудь убил и отвлек внимание народа от набравших силу протестов «желтых жилетов»? Во всяком случае, у нас же «есть основания так полагать»?

Есть еще один пример: 20 апреля 2017-го, за несколько минут до начала решающих телевизионных дебатов первого тура президентских выборов, террорист напал на полицию на Елисейских полях: один полицейский, Ксавье Жюжеле, погиб. Теракт на Елисейских тоже — как и сейчас в Лионе — произошел вечером в пятницу, голосование тоже было в воскресенье.

Можно поискать и другие примеры в той или иной степени «выгодных властям» терактов — к сожалению, во Франции террористических нападений в последние годы было очень много.

Но можно вернуться и к российской «проблематике».

Сама Юлия Латынина уже много лет старательно и настойчиво возвращается к одному и тому же «сюжету», повторяя, что взрывы домов в Москве и Волгодонске в 1999-м не могли совершить российские спецслужбы. При том, что для обвинений в адрес российских спецслужб все-таки есть какие-то зацепки (например, «учения» с «рязанским сахаром»), а для обвинений в адрес французской полиции никто никаких доказательств пока не предъявил.

Теперь о других латынинских аргументах. «Если бы накануне голосования стало известно, что в стране случился очередной исламистский теракт, то партия Макрона показала бы на них еще худший результат, чем сейчас», — утверждает автор, опять ничем не подкрепляя свою точку зрения.

Социологи объясняли это тем, что многие французы хотели продемонстрировать сплоченность «перед лицом террористической угрозы». С учетом того, что вопрос повышения рейтинга для президента Олланда, с его 11—15% процентами электоральной поддержки, был вопросом политического выживания, у нас ведь «есть основания» разоблачить сейчас этого расчетливого социалиста? Жаль, правда, что мы упустили столько времени…

Теперь еще немножко о политической расчётливости Макрона: что именно дает Юлии Латыниной «основание полагать», будто действующему президенту страны выгодно выходить на выборы, имея «в активе» не пойманного в течение двух суток террориста?

Латынина объясняет намеренную, по ее мнению, нерасторопность полиции тем обстоятельством, что имя лионского «подрывника» — Мохаммед Хикем М., а это«позволило французским СМИ, поголовно отражающим позицию левого французского истеблишмента, избежать разговора об исламском терроре накануне выборов».

Но что позволяет автору утверждать, будто разговоры накануне выборов об «исламском терроре» как-то повредили бы действующей власти?

К тому же в этом сообщении не было бы ничего такого, о чем избиратели (особенно те, что хоть как-то склонны к тому, чтобы проголосовать за Ле Пен) не догадывались бы заранее. После каждого французского теракта выясняется, что его совершили исламисты (часто иностранцы — как и в лионском случае). Так было и при Саркози, и при Олланде, и при Макроне.

Наконец, для тех, кто не обязан внимательно следить за развитием французской политики, напомню, что во время этой европейской избирательной кампании президент Макрон, ради достижения символически важной для него победы над Ле Пен, перенял главные пункты повестки ультраправых.

«Я хочу, чтобы мы» стали «гораздо более жесткими по отношению ко всем формам политического исламизма и «коммунитаризма», «потому что это угроза нашей способности сохранить единую нацию», — это сказала не Марин Ле Пен, это произнес президент Эмманюэль Макрон на своей первой большой пресс-конференции, которая как раз совпала с дебютом европейской кампании.

Макрон также заявил о необходимости сокращения шенгенского пространства, ужесточения миграционных правил и сказал, что «пора прекратить разговоры» о борьбе за соблюдение «светскости», за которыми, «чего уж скрывать», стоит страх исламского «политического проекта», цель которого — «расколоть республику».

«Эта фантастическая картина, — когда власть замалчивает теракт, потому что он противоречит ее картине мира, — показывает, чтолевый истеблишмент, который правит Европой, все ближе и ближе подходит к той красной черте, за которой начинается тоталитаризм», — пишет Латынина.

Но, во-первых, по вопросу принадлежности Макрона к левому истеблишменту с ней бы с удовольствием поспорили многочисленные французские леваки, приведя много аргументов в пользу того, что нынешний «президент богачей» и «ротшильдовский банкир» оказался «оборотнем» на службе старого доброго французского правого капитала.

Кстати, посмотрите состав макроновского правительства — первые роли там играют выходцы из правой партии «Республиканцы», которая действительно «продула» эти выборы в Европарламент, показав чудовищный для себя результат в 8,5%.

К слову, для поклонников этой партии настольной является популярнейшая газета Le Figaro, которую уж никак нельзя записать в число «СМИ, поголовно отражающих позицию левого французского истеблишмента». И что-то газета Le Figaro, в отличие от Латыниной, не торопится разоблачать электоральное коварство макроновского режима, который припрятывал террориста от народа.

Что касается туманного латынинского вывода на тему, почему «партия Макрона продула европейские выборы правым», — хотя вовсе не правым, а ультраправым, и не «продула», а уступила с разницей в 0,9% — то и здесь можно поискать другие причины.

И по итогам прошлой европейской кампании, в 2014-м, у победившей партии Ле Пен процент был повыше, а проигравшая олландовская правящая Соцпартия (вот уж где действительно был сосредоточен левый истеблишмент, gauchecaviar !) набрала не 22,4%, как сейчас «макроновцы», а всего-то 13,98%.

«История с терактом была не единственным грязным пиар-трюком, который использовался на выборах в Европарламент», — пишет Латынина, но другие «трюки» пусть уж толкуют корреспонденты в других странах, а я на этом откланяюсь, выразив напоследок мое непреходящее восхищение талантом Юлии Леонидовны и ее смелостью в отстаивании позиций по острейшим вопросам отечественной и мировой повестки.