Третью неделю политики, журналисты и политологи наперебой обсуждают грядущие выборы депутата Московской городской думы по 43-му округу. Обсуждение началось с призыва оппозиционного политика и основателя Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального к учредителю фонда помощи хосписам «Вера» и члену центрального штаба ОНФ Нюте Федермессер отказаться от участия в выборах МГД по этому округу, где намерена выставить свою кандидатуру и юрист ФБК Любовь Соболь.

Выдвижение Федермессер (к сегодняшнему дню официально объявленное) уже назвали «коллаборационизмом» и «прямым участием в борьбе с демократическими силами».

Говорить, между тем, как мне представляется, надо не о степени допустимого сотрудничества с режимом. Не о том, что важнее — хосписы или антикоррупционные расследования. И не о том, какой депутат нужен политологам. Самый важный вопрос — какой депутат нужен избирателю 43-го (да и любого другого округа). О том, что, собственно, может и должен делать депутат.

Вот об этом, работая депутатом петербургского Законодательного собрания семь с половиной лет, я, как мне кажется, могу судить куда лучше, чем большинство рассуждающих о «проблеме-43» политологов. Потому что в отличие от них имею практические, а не теоретические представления о работе депутата и его взаимоотношениях с избирателями. И очень хорошо знаю, что избиратель (а их в округе около 150 тысяч, в моем округе в Петербурге практически столько же) в подавляющем большинстве

Как правило, его интересует совсем другое: помощь в решении «его» проблем в совершенно конкретных ситуациях.

Таких, например, как «реновация» и «точечная застройка» (в Петербурге именуемая «уплотнительной»), как принятие генерального плана или правил землепользования и застройки, которые он, как правило, рассматривает в проекции на свой дом или квартал. Чтобы его вполне еще крепкий дом принудительно не снесли, а его не выселили, чтобы в его дворе не появился бизнес-центр вместо детской площадки, а рядом не вырос храм вместо парка, чтобы по соседству запланировали зеленую зону, а не деловую, и чтобы рядом с его 9-этажкой не вырос небоскреб. И ему нужно, чтобы депутат приехал, помог, отстоял, преградил путь бульдозеру, не дал полиции задержать возмущенных граждан, потребовал приезда на место чиновников, позвал журналистов, объяснил, как жителям защитить свои права.

Как правило, избирателя волнует не организация здравоохранения «вообще» (чем планирует заниматься Федермессер) и не расследования о шикарной квартире очередного чиновника или хищениях при поставках школьного питания (чем занимается ФБК).

Его — и об этом я получаю по 3–4 письма каждый день — волнует, как попасть на срочно необходимую ему операцию или реабилитацию, если очередь растянулась на полгода. Как получить теоретически бесплатные, но отсутствующие в аптеке для «льготников» лекарства. Как, живя втроем в 11-метровой комнате с сыном-инвалидом, получить положенное по закону, но упорно не предоставляемое жилье. Как добиться капитального ремонта своего дома, который не видел его со времен Первой мировой. Как предотвратить строительство скоростной автодороги у себя под окнами. Как получить для ребенка место в детском садике или школе недалеко от дома, чтобы мама могла отвести ребенка и успеть на работу.

Вот с чем избиратель приходит к депутату, пишет ему или звонит (мой телефон, думаю, знает полгорода). Отчаявшись решить вопрос с чиновниками, накопив массу «отписок» с повторяющимися, как под копирку, ответами «не положено», «нет оснований», «не выделено финансирование», «нет мест», избиратель смотрит на депутата как на последнюю надежду.

Тут-то и возникает вопрос о бескомпромиссности депутата, его непримиримости и борьбе с режимом.

На бумаге — в предвыборных листовках и призывах — это выглядит очень красиво. Но в реальности депутат сам не может решить практически ни один вопрос, волнующий его избирателей. Эффектных выступлений с парламентской трибуны тут недостаточно. Необходимо обращаться к чиновникам, да, добиваться того, что положено по закону, выстраивать отношения, искать компромиссы там, где это возможно.

Достижение результата порой, хорошо знаю по своему опыту, требует даже не месяцы, а годы. И ни кавалерийским размахиванием шашкой, ни громкими разоблачительными заявлениями здесь делу не поможешь. Надо писать десятки и сотни запросов, изучать приходящие ответы, получая отказы — искать в них уязвимые места, чтобы разрушить «оборону» чиновников. Тратить многие часы на совещания, заседания и рабочие группы. Убеждать и уговаривать, искать аргументы и опровергать возражения.

То же самое касается и парламентской работы (МГД — такой же городской парламент, как и наше Заксобрание).

Во-первых, подавляющее большинство законопроектов, за которые (или против которых) придется голосовать депутату по 43-му округу, не будут иметь ни малейшего отношения ни к паллиативной медицине, ни к организации питания в школах (как подавляющее большинство тех проблем, с которыми будут обращаться к нему избиратели).

Во-вторых, когда надо будет продвинуть «свой» законопроект (а ты не принадлежишь к «партии большинства»), придется договариваться, искать союзников и находить компромиссы, иногда соглашаться на то, что проект пройдет, но от имени совсем других авторов…

В-третьих, пленарные заседания, где можно выступить, спросить, проголосовать, а потом прокомментировать для журналистов, — только верхушка айсберга. Есть еще заседания комиссий и комитетов, работа с законопроектами, прием избирателей, работа с их обращениями…

Кстати, когда Федермессер заявляет: «Я не буду заниматься плиткой, раздельным сбором мусора, ремонтом подъездов и дорог — для всего этого есть муниципальные депутаты», — стоит напомнить, что в Москве, как и в Петербурге, муниципальные депутаты этим не занимаются — не уполномочены. Со всем этим избиратели придут к ней. А не только с проблемами медицинской помощи. При этом депутатский мандат не даст ей никаких новых возможностей для организации работы ее хосписа (эти возможности у нее, как у чиновника мэрии, уже есть). Но зато новые обязанности будут отнимать много времени.

Соболь, в свою очередь, статус депутата даст некоторые дополнительные возможности для проведения ее расследований, то есть на ее запросы будут отвечать более оперативно. Но и времени на расследования тоже будет меньше, и существенно. Если, конечно, не отмахиваться от проблем избирателей и приходить на помощь гражданам в тот момент, когда это необходимо (а необходимо это достаточно часто).

Кстати, если говорить о помощи избирателям, ее оперативности и эффективности, то именно этим известен «яблочник» Сергей Митрохин — бывший депутат Госдумы, а затем депутат МГД в 2005–2009 годах.

Последний из демократов (вместе с Евгением Бунимовичем), выигрывавших московские выборы (с тех пор это никому не удавалось), он куда раньше, чем Соболь и Федермессер, заявил о намерении выдвигаться в 43-м округе. Он, появляющийся практически в каждой «горячей точке» округа, чтобы помочь жителям, как минимум не меньше, чем обе уважаемые дамы, имеет право претендовать на доверие избирателей. Хотя многие комментаторы старательно забывают о его наличии, рассматривая исключительно дилемму «Нюта — Люба»…

Последнее. За общими рассуждениями об условных «революционерах» и условных «соглашателях», как за дымовой завесой, теряется вопрос о том, как именно потенциальные кандидаты представляют себе работу в Мосгордуме, что именно намерены предпринять, что смогут и что будут там делать для избирателя. А ведь это — главное.

Наконец, безусловно, депутат МГД (как и депутат питерского Заксобрания) — это политик. И все, чем он занимается, — и есть политика. Потому что и все нерешенные проблемы избирателей, и все конфликты между гражданами и властью имеют политические причины: они следствие неверной городской политики. Изменить ее — политическая задача депутата. И для этого он, конечно же, должен быть независим от исполнительной власти, которая эту политику проводит.