Масляева, единственная, почти сразу отказалась от собственного адвоката в пользу государственного защитника. Она, единственная, подписала соглашение о сотрудничестве со следствием. Ее, единственную, «выделили в отдельное производство», и меру вины будут взвешивать после окончания суда над Серебренниковым, Итиным, Малобродским и Апфельбаум. Ее будущее, возможно, впрямую зависит от того, насколько удачно она будет свидетельствовать.

Итак — выход Масляевой. Того, кто ожидал бомбы, которая очернит и обелит, кого следует, ждало жестокое разочарование. Ключевой свидетель обвинения выглядел жалко, несмотря на тщательную косметику и укладку. Косная речь, нетвердая логика, противоречия в показаниях. И ясное ощущение: хоть репетировали старательно, актриса плохая.

Обвинение стремительно перешло к основной теме: «Что вы можете пояснить по хищению денежных средств?»

И Масляева послушно рассказала, как Юрий Итин, с которым у нее «сложились рабочие дружеские отношения», позвал ее на проект «Платформа».

Как состоялась встреча, на которую в театр «Модерн», ее тогдашнее место работы, приехали Серебренников, Малобродский, Итин; описывая ее, Масляева сразу стала резко направлять вектор обвинения на Софью Апфельбаум и выводить ее в «основные сюжеты». Якобы ее уверили: грядущие «торги» будут выиграны с помощью хорошей знакомой Итина, которая состоит на министерской должности. От себя Масляева тут добавила: скорее всего, именно Апфельбаум была заинтересована в том, чтобы Седьмая студия получила бюджет.

Кто готовил беднягу, можно только догадываться, но миру давно известно: в том, чтобы «Седьмая студия» получила бюджет, был конкретно, с мотивирующей государственной бумагой, заинтересован президент РФ. Бумагу спустили в министерство культуры и расписали в департамент театров и народного творчества.

Но у Масляевой в шпаргалках, куда она заглядывает, прописаны нужные формулировки. Софья Михайловна лично курировала финансирование «Седьмой студии»; перед заключением госконтракта Серебренников, Малобродский и Итин ездили к Апфельбаум составляли планы, обсуждали суммы.

И наконец – апофеоз:

И тут, пожалуй, самое время сказать о роли министерства в судьбе Софьи Михайловны Апфельбаум. Признанная и уважаемая всем театральным миром, она на его глазах жестоко «сдана» собственным ведомством. Коллеги соревновались в том, кто громче промолчит и круче заложит (об их поведении в ходе следствия еще расскажем), начальник, глава департамента Шалашов, чья виза на многих документах, сразу и храбро отполз в кусты. Министр не выказал желания примерить белые доспехи. Софью Михайловну дружно наметили на роль жертвы. Эта круговая порука предательства стала базой для расчетливо-ожесточенной предвзятости обвинения.

По словам Масляевой, на той первой судьбоносной встрече Малобродский предложил «фиктивные договора со знакомыми контрагентами, при помощи которых обналичивались денежные средства, чтобы легче расплачиваться.

Дальше Нина Леонидовна живописала систему, по которой она жила и работала на «Платформе»: персональный доступ к сейфу, банковские карточки и счет в «Альфа—банке», несколько печатей, черная касса, где хранились все обналиченные средства, активная роль близкого знакомца Синельникова с его ИП, сотрудничающего с ней по выверенной схеме:

— Составлялся вначале фиктивный договор, суммы проходили большие. Синельникову посылался по электронной почте, он делал поправки, ему перечислялись деньги, он их привозил в Москву и отдавал мне. Брал от 10 до 12 процентов. Впоследствии было создано несколько фирм. В ведомости заработная плата была значительно меньше, а сверх того ещё выдавались деньги в конвертах, это чтобы перечисление налоговое… Все выплачивалось из обналиченных денег. Карточки банковские привязанные к одному расчетному счету находились у меня, до 500 тысяч снимались, и 100, и 200 обналичивались.

Она умеет уклоняться от прямых вопросов.

— По итогам деятельности «Седьмой студии» куда делась чёрная касса?— интересуется обвинение.

— Я только знаю, что белая выводилась из студии. И когда меня пригласили в офис «Седьмой студии», на полу лежала куча документов, горой, и в кабинете стояло человек 10 во главе с Серебренниковым. Я говорю: что происходит? Разбираем вашу деятельность.

— Кто привлекал посредников и контрагентов для обналички денежных средств?

— Не знаю, кого Воронова привлекала…

У нее очень избирательная память.

— Какой объём денежных средств был обналичен?

— По официальным данным конкретно на проект «Платформа», гостиницы, транспорт, гастроли, декорации составило 90 миллионов рублей министерства культуры. Остальные шли через обналичивание.

— А 120 миллионов, которые были обналичены без подтверждающих документов, уходили на какую деятельность? — хочет знать судья Аккуратова.

— Я знаю только, что эти 120 миллионов часть уходили на зарплату. Часть на какие-то платежи, наличкой выдавались деньги, мне неизвестно, куда выдавались. Мне известно, сколько денег я перечисляла Итину и моя зарплата. Остальное мне неизвестно, другие зарплаты тоже.

Нина Леонидовна все время держит большие паузы и сама не замечает, как ее выдает собственная речь.

— Мне предложили оклад выше чем в театре «Модерн», но я нужна была только для того, чтобы изготавливать финансовые документы… А в конечном итоге это превратилось в занятие обналичиванием денежных средств.

Обвинение, похоже, работает по лекалам следствия:

— У самой этой организации какая была цель — извлечение прибыли или какая иная? О корысти в рамках реализации этого проекта шла речь?

— Мне только говорили, что в рамках этого проекта можно хорошо заработать!

— Это вызвало одобрение или протест? — уточняет прокурор.

— Конечно, одобрение, — отвечает Масляева.

— А на встрече в июне 2011 года от кого конкретно вы услышали о необходимости создания такого механизма работы?

— И от Малобродского, и от Серебренникова.

— Сообщили вы о своей судимости Итину. Малобродскому и Серебренникову?

— Я об этом говорила Итину, потом я уже поняла, зачем я была им нужна, такой главный бухгалтер, чтобы если что, ответственность возложат на меня.

Помните как Шпунт в «Золотом теленке» приходил устраиваться на работу? Сидельцем должна была стать я!

Инициатива допроса свидетеля переходит к защитникам. «Говорите только то, что знаете», — предлагает Ирина Поверинова, адвокат Апфельбаум. Но Масляева, взявшись оговаривать, уже не может остановиться.

— Все спектакли, которые проводились по госконтракту, согласовывались лично с Апфельбаум!

— Откуда вам это известно?

— Со слов Итина.

— Наверняка финпланы были завышены! — заявляет Масляева.

— Что это означает, расшифруйте!

И тут разверзается бездна саморазоблачения:

— Если я что могла узнать, и как договаривались с Апфельбаум, подарки и прочее, все это я могла узнать только от Итина за рюмкой чая.

— Учреждали ли вы с Педченко и Синельниковым некие фирмы?

Свидетельнице вопрос явно не нравится:

— Ваша честь, какое это имеет отношение? Да учреждала, она прогорела…

— Какого числа вас первый раз допрашивали?

— 23 мая 2017 года.

— Вы тогда все обстоятельства помнили лучше, чем в дальнейшем?

И Масляева снова вдруг полностью откровенна:

— Я когда пять месяцев просидела в СИЗО, начала вспоминать очень многое.

Весь длинный день, да и весь процесс колеблется между глаголами «знал» и «не знал». Кто и в какой мере был в курсе того, что творится за кулисами событий «Платформы», кто занимался творчеством, а кто выстраивал механизмы? Масляева после обеда все решила возложить на генерального продюсера — отсутствующую Воронову, которая не может ни опровергнуть, ни подтвердить. С какого-то момента она становится главным героем в ее реальности. Это и не мудрено, ведь именно

Судья Ирина Аккуратова проявляет к свидетелю максимальную лояльность. То и дело она останавливает адвокатов, заставляет снять или переформулировать вопрос. То и дело произносит фразу: «Она уже ответила!»

Юрий Лысенко, адвокат Итина, подробно выясняет тип операций и доступ в банк-онлайн, кто мог получить сведения о приходе и расходе денежных средств? Его максимально интересуют подробности:

— Ежедневно ли вы бывали в офисе? Вам сообщали, куда перечисляются деньги? Как вы отчитывались перед руководством? Как часто направляли Итину платежки? На какой электронный адрес вы направляли платежки Итину? Выписки по счету?

— Может, направлялись… может, и не направлялись… Мы общались по телефону три раза в неделю.

— Можно ли делать вывод о приходе и расходе денежных средств, если иметь на руках только платежные поручения?

— В конце дня появлялся остаток, который регулярно просматривался генеральным продюсером Вороновой.

— Ещё раз: как Юрий Итин получал информацию о движении денежных средств. Отвечайте, не лавируйте?

Лысенко пытается доказать: при том порядке, что был выстроен Масляевой, Итин не мог контролировать весь оборот средств.

Его интересует, все ли деньги, перечисленные на счета ИП, были возвращены в кассу.

— Минус проценты, — говорит Масляева, — то, что у АНО было больше 20 фирм, я узнала, находясь под следствием. Все знали больше меня!

— Вы составляли предварительную схему затрат на мероприятия? А окончательную смету после их проведения? На каком основании заключаете, что планы, составленные для министерства, завышались? Сколько вы сняли денег с корпоративной карты, выпущенной на ваше имя?

Масляева прорывается:

— Все деньги принимал генпродюсер… Сколько конкретно я не могу сказать!

— Вот это ответ!

Но к тому моменту, когда эстафета допроса доходит до адвоката Дмитрия Харитонова, Масляева вдруг полностью «сдувается»: вопреки всем документам, хранящимся в деле, демонстрирует тотальную неосведомленность и поистине рекордную некомпетентность.

Адвокат быстро добивается подтверждения тому факту, что и бухгалтер Войкина, и ИП Синельников связаны с Масляевой еще с брянских времен, свои люди.

— Кто имел право подписи?

— Итин.

— Была ли выдана доверенность на ваше имя?

— Не могу ответить на этот вопрос…

— Три миллиона рублей — зарплатный фонд на какой период?

— На год.

— Как с этим соотносится ваша зарплата в 1 800 000 рублей в год?

Молчание.

— Почему никто из кураторов направлений и линейных продюсеров не был официально взят на работу?

— Не знаю.

— Вам известно число артистов, которые составляли постоянный состав?

— Нет!

— Кто выплачивал зарплату актерам из обналиченных денежных средств?

— Не знаю!

Эта могучая «несознанка», которую Масляева вдруг включает, вызывает тревогу в представителях обвинения и озабоченность в странном соглядатае, впервые сегодня заявившемся на процесс, с незримыми знаками служебной принадлежности на челе.

Объявляют очередной перерыв, а после него Нина Леонидовна говорит, что больше не может: сил нет отвечать на вопросы, сердце болит.

Суд переносят на понедельник.