Вначале все шло хорошо. Клишас и его коллега Дмитрий Вяткин достаточно уверенно рассказали о полезности своих инициатив, а представитель Института развития интернета подкрепил их уверенность пугающими цифрами: по данным «Медиалогии», которыми оперирует институт, количество фейковых новостей за год выросло в интернете почти на треть. Но потом что-то сломалось: внезапно свои претензии к законопроектам начали высказывать все остальные ведомства. Минкомсвязи (замглавы ведомства Алексей Волин ранее выступил резко против наказания за неуважение к власти — «не сахарные»), Минюст и Роскомнадзор оказались не готовы принимать законопроекты в таких формулировках. Примкнувшая к ним Генпрокуратура, не исключая саму идею наказания, фрондерски заявила, что тексты Клишаса нарушают право граждан на свободное распространение информации.

«Принятие решений будет невозможным без проведения лингвистических экспертиз, что потребует значительных временных затрат, — заявила представитель Генпрокуратуры Екатерина Артамонова. — Следует более взвешенно подойти к подготовке и доработке этих законопроектов, с тем чтобы обеспечить соблюдение разумного баланса между соблюдением конституционных прав граждан и недопущением подобного рода информации в сети Интернет».

В ходе слушаний Клишас разнервничался и даже вступил в перепалку с членом СПЧ Екатериной Винокуровой, которая указала на его образ жизни — не очень совпадающий с тем, что прилично политику в беднеющей России. Досталось и Минкомсвязи: «Таких проблем бы не было, если бы ведомства своевременно принимали подзаконные акты». В итоге сенатор ушел со слушаний (формально — по важным государственным делам), но обещал послушать позже все, что наговорят без него. Положительных отзывов, впрочем, инициативы так и не получили.

Это не отрицает того, что инициативы в итоге могут быть все равно приняты. Сейчас есть два варианта развития событий. Законопроекты могут уйти на полную переработку — и тогда сроки нового их рассмотрения могут затянуться до тех пор, пока не наступит, по Клишасу, «политическая целесообразность». Второй сценарий — их просто доработают и начнут готовить к первому чтению. Учитывая, что наказание за неуважение к власти публично поддержал Владимир Путин, во второй вариант верится пока больше, а доработка закона, как это бывает, может привести к куда более жестким формулировкам. Сам сенатор свои инициативы называл еще «мягкими» — так что есть куда стремиться.

Интересно, однако, что ведомства и министерства разом начали дружить против Клишаса сразу после того, как он дал интервью «Новой газете». Любопытно также, что, по данным СМИ, больше всего в этой беседе власти не понравилось то, что Клишас выступил по отношению к понятию «неуважение к власти» с позиций отъявленного либерала (даром что возглавляет «Либеральную платформу» «Единой России»). Критика власти преступлением не является, заявил он, а обидные прозвища — в частности, до сих пор отзывающаяся жгучей болью у депутатов познеровская «Госдура» — могут быть частью юмора, за который точно никого не надо судить. Даже если парламентарии и министерства не договаривались о бойкоте инициатив Клишаса, они почти не скрывали своей обиды: в заметках ТАСС высказывания сенатора были названы депутатами «небрежными».

Сенаторы Клишас, Вяткин и Бокова — авторы еще одной инициативы, о «суверенном Рунете»: ее суть — чтобы защититься от американских кибератак, давайте мы создадим собственную внутреннюю инфраструктуру интернета и корневых DNS-серверов. С точки зрения технологии это выглядит очень сомнительно, и сам Клишас не скрывает, что он «не технарь». Однако если недопонимание между сенаторами и другими политическими игроками не исчезнет, эта инициатива также может быть похоронена до лучших времен (а вовсе не потому, что она неосуществима). Учитывая, что между администрацией президента и Госдумой также есть холодок из-за непопулярной пенсионной реформы, по итогам которой рейтинги правящей партии рухнули и так и не восстановились до сих пор, вероятность здравомыслящего подхода к законопроектам вырастает. Правда, кажется, сейчас только на внутренние распри и остается надеяться.