— Статья 18 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод применяется редко (это всего лишь 11 случай в практике ЕСПЧ) и только в дополнение к другим статьям. Она звучит так: «Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены». И в Конвенции, и в законодательстве каждого из государств — ее участников есть различные ограничения прав отдельных лиц, так как их реализация может нарушать права и интересы других лиц. Но в ст. 18 речь идет о таких ситуациях, когда под видом законных целей государства преследуют иные, неправовые цели. Так, в «деле Навального» спор шел о том, были ли семь его задержаний в 2012–2014 годах действительно обоснованы интересами общественной безопасности (на чем в своей жалобе настаивала РФ) или он был лишен своих прав ради чего-то другого.

Впервые эта статья была применена «против России» по жалобе Владимира Гусинского в 2004 году. Но тогда все было довольно просто: в ЕСПЧ было передано соглашение от 20 июля 2000 года между Гусинским и «Газпромом» о продаже акций НТВ в обмен на его освобождение из-под стражи.

Может быть, это и одна из причин того, что так трудно стало получить оправдательный приговор. В 2013 году ст. 18 была применена в деле «Тимошенко против Украины», где Украина честно признала политические мотивы ее содержания под стражей. Но Россия с 2004 года и вплоть до «дела Навального» так откровенно не подставлялась.

— А вы, значит, сидели и ждали, когда она «подставится»…

— Я считаю патриотическим долгом защищать своих сограждан от произвола своих же «правоохранительных органов». Каждое выигранное в ЕСПЧ дело так или иначе влияет и на российскую судебную систему — независимо от того, обращается ли с жалобой какой-то безвестный зэк или «олигарх». Мы долго пытались создать прецедент по применению ст. 18 Конвенции по всем делам «ЮКОСа», Ходорковского и Лебедева, тем более что там — и чем дальше, тем яснее — видны были стоявшие за действиями государства политические и экономические мотивы. Но правительство РФ упирало на то, что в России состоялся суд с соблюдением всех процедур, а судебные решения имеют силу закона. В Европейском Суде фактически существует презумпция добросовестности государств и, соответственно, законности всех решений национальных судов, если они вынесены без формального нарушения действующих в этих странах процедур. С этим трудно спорить — это вообще основа всякой законности. Нужны прямые, а не косвенные доказательства, чтобы обвинить государство в злоупотреблении правом.

По всем делам, связанным с компанией «ЮКОС», наша позиция судом и не опровергалась, в решениях указывалось, что за этим делом, «вероятнее всего», стоят какие-то иные мотивы, кроме собственно интересов правосудия.

Россия, со своей стороны, тоже терпела, когда ЕСПЧ указывал ей на нарушение других статей — даже таких, как право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 5) или право на справедливое судебное разбирательство (ст. 6). Но именно к ст. 18 у нас относятся крайне болезненно. Аргумент для СМИ и «внутреннего пользования» так и звучал: раз ст. 18 не применена — значит, ЕСПЧ не увидел политических мотивов, «Россия победила». А на самом деле эта статья Конвенции — просто вишенка на торте, хотя, конечно, она дорогого стоит.

— Российское правительство само «подставилось», обжаловав решение по Навальному? Ведь если бы дело не попало в Большую палату, попытка применить против России ст. 18 Конвенции и на этот раз не увенчалась бы успехом?

— Тут надо пояснить, что механизм ЕСПЧ не предусматривает апелляции: жалобы сторон не обязывают Большую палату вернуться к решению, принятому обычной палатой. Большая палата по собственной инициативе и, как правило, минуя «малую», принимает к рассмотрению такие прецедентные дела, которые могут изменить практику ЕСПЧ в целом. Навальный был вполне удовлетворен решением, принятым еще в феврале 2017 года, которым были признаны нарушения его прав, предусмотренных ст. 11 (на свободу собраний) и ст. 5 (на свободу и личную неприкосновенность).

Тогда и мы (Центр содействия международной защите) убедили Навального подать новую жалобу в порядке ст. 18, «обжалуя» отказ обычной палаты ее применить.

Но никакого «пересмотра» не случилось бы, если бы судьи, заново признав и приемлемость жалобы, и все остальные нарушения, не увидели в семи кейсах задержания Навального еще и очевидные признаки использования ограничений его прав не с той целью, с какой таковые прописаны в российском законодательстве.

— Столь нервное отношение правительства РФ к ст. 18 Конвенции объяснимо: ведь у нас фактические отношения строятся часто не на правовой основе, а на «понятиях». Все могут сколько угодно догадываться, что за возбуждением того или иного уголовного дела стоит цель отжать бизнес или за что кому-то «прилетела ответка», но на поверхности мы видим только формальную законность. Ст. 18 «политическая» именно в этом смысле — она целится в основы не имитационного, а фактического строя: в механизм избирательного правоприменения. Не открывает ли это решение ЕСПЧ для России «ящик Пандоры»?

— Нет, так не произойдет: стандарт доказывания нелегитимности целей государств и национальных судов по ст. 18 не может быть снижен. Хотя тропинка протоптана… Мы, например, сейчас готовим жалобу в порядке ст. 18 Конвенции по соглашению с семьей бывшего главы Серпуховского района Александра Шестуна. Даже не говоря о возможной имущественной подоплеке, там есть признаки использования ограничений его прав (на свободу, в первую очередь) с целью не допустить его до выборов, прошедших в сентябре этого года. Его предупреждали, чтобы он не выдвигал свою кандидатуру, и это доказано; он был задержан и помещен под стражу накануне ключевого заседания избирательной комиссии. А затем было сделано все, чтобы не допустить к нему в СИЗО нотариуса и — тем самым — лишить возможности зарегистрировать свою кандидатуру на выборах, хотя до приговора там еще очень далеко.

Только не надо утверждать, что мы опять защищаем какого-то «олигарха» или «оппозиционера»: мы (вместе с Европейским судом по правам человека) защищаем демократию и права и интересы всех граждан нашей страны.