8 мая, очевидно, случится то, о чем все и так давно говорят: Дмитрия Медведева и большую часть команды министров вновь избранный президент Владимир Путин с помощью Госдумы переутвердит на новый шестилетний срок. Достижений у нынешнего правительства не то чтобы очень много: большая часть его работы пришлась на время после 2014 года, когда отсутствие провала уже было достижением. При этом и до конфликта с Украиной и казуса Крыма Медведев не мог похвастаться выдающимися результатами. «Одна ситуация была в 2012–2013 годах, еще до санкций: притом что цена на нефть была более 100 долларов за баррель, темпы роста — всего 1,3%. И правительство ничего не предприняло. Оно не ставило вопрос перед тем же Путиным, что, мол, «ребята, что-то у нас случилось с нашей экономической моделью», — говорит экономист, член Комитета гражданских инициатив Евгений Гонтмахер.

«Первая часть работы правительства — это, по сути дела, была часть еще медведевского президентства. Вторая — это работа уже в совсем других чрезвычайных условиях. В условиях, когда удалось удержать экономику на плаву (она не развалилась), но при этом она колебалась между рецессией и стагнацией», — описывает жизненный цикл правительства политолог Алексей Макаркин. Но на самом деле правительство все эти годы нужно было и не совсем для экономики: его функция свелась к умению вовремя обратить на себя внимание. Дмитрий Медведев преуспел в этом, как никто другой.

Денег нет, но вот компот

В широком общественном сознании Дмитрий Медведев за эти шесть лет запомнился двумя выражениями. В 2016 году во время поездки в Феодосию премьер-министр, отвечая на вопрос пенсионерки о маленькой пенсии, провозгласил формулу, идеально описывающую современное состояние экономики России. «Просто денег нет сейчас. Найдем деньги — сделаем индексацию. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья» — эта фраза Медведева сократилась до «Денег нет, но вы держитесь» и стала мемом. Позднее, в декабре 2016 года, Медведев в разговоре с журналистами пяти каналов заявил: «Никаких заморозок [индексации пенсий] нет, все разморожено. Деньги на эти цели запланированы, деньги есть!» В январе 2017 года на вручении премии правительства России в области СМИ премьер даже попытался пошутить («Жизнь — штука сложная, денег, как известно, нет. Я это знаю»), но было уже поздно: фраза прилепилась к Медведеву насовсем. И в целом пенсионный блок кабинет министров скорее провалил.

— фиксирует очевидные результаты Гонтмахер.

Второе выражение — это название фильма-расследования Фонда борьбы с коррупцией оппозиционера Алексея Навального «Он вам не Димон», в котором премьер был, по сути, обвинен в коррупционных действиях: якобы он при помощи некоммерческих фондов приобрел различную недвижимость (самые известные мемы — «виноградники в Тоскане» и «кроссовки Медведева» — по популярности сравнимы с «домом для уточки», который Навальный нашел на предполагаемой даче Медведева в Плесе несколькими месяцами ранее). Расследование потом было существенно ограничено судом (а истец по делу Алишер Усманов ввел еще один мем «Тьфу на тебя, Алексей Навальный»), но позиции премьера сильно пошатнулись: на улицы российских городов вышло большое количество людей, требующих отставки Медведева. Дошло до того, что проверки премьера начали требовать даже в КПРФ. Правда, сам он достаточно жестко отбрил коммунистов 19 апреля 2017 года в Госдуме: «Я не буду специальным образом комментировать абсолютно лживые продукты политических проходимцев и считал бы, что уважаемая мною фракция Коммунистической партии РФ должна от этого воздерживаться» — а для остальных уточнил, что расследование Навального «делается по принципу компота: берут всякую разную муть, чушь всякую собирают».

Подобные мемы иллюстрируют и причины долгожительства Медведева на посту премьера. Экономический блок правительства уже с 2014 года работал по принципу «день простоять да ночь продержаться».

— ставит жесткий диагноз политолог Дмитрий Орешкин. — Поэтому никаких позитивных достижений не могло быть. Могли быть только негативные достижения: если бы не они, то было бы еще хуже. Разве что в правительстве добились развития ипотеки — выросло ипотечное кредитование. Но это направление развивало бы любое вменяемое правительство, и, может быть, другое правительство делало бы это еще лучше».

«Строго говоря, создается впечатление, что такой координационной структуры, как правительство, в Российской Федерации нет, — добавляет экономист Олег Буклемишев. — Центральный банк занимается своей политикой, Минфин — своей, что-то пытается делать Минэкономразвития, а вот единой стратегии, в которую бы все это было вплетено (понимание, кто и для чего что делает), — это, на мой взгляд, отсутствует. И это видно и по результатам российской экономики в последние годы. Тот экономический рост, который в прошлом году был достигнут, эти 1,5% — совершенно не радует, поскольку знаменует очень серьезное отставание от соседних государств и мировой экономики в целом».

Правда, все подобные претензии — это недовольство экспертного сообщества и группы «модернизаторов», которые в России сейчас представлены в абсолютном меньшинстве. Пенсионерка из Феодосии, просившая повысить пенсии, готова довольствоваться малым. «Весь период премьерства Медведева был для общества в целом не очень радостным. Но у общества не очень большие запросы к власти, — считает Алексей Макаркин. — Когда социологи проводят качественные социологические исследования, очень многие говорят: «Лишь бы не было войны». Для человека из Москвы это может показаться архаикой, но это реальный ответ. Люди мыслят такими категориями, как «хорошо, что не стреляют в стране». Эта философия позволила в какой-то момент рейтингу правительства даже подрасти, хотя личный рейтинг Медведева в эти шесть лет в лучшую сторону почти не менялся.

Парадокс в том, что правительству при идеологии «осажденной крепости» все эти шесть лет удавалось оставаться либеральным, а некоторые его действия при кажущемся проигрыше, наоборот, имеет смысл занести Медведеву и его команде в плюс. Дмитрий Орешкин приводит в пример ситуацию с обвалом курса рубля в 2014 году. «Медведев и его экономисты — люди довольно профессиональные, они понимают, как работает рыночная экономика, понимают финансовую систему. Они при тех абсолютно слоновьих движениях, которые путинская политика последние несколько лет демонстрирует, смягчали ситуацию. Уронили в два раза рубль по отношению к доллару, но так, что значительная часть населения этого, в общем, не заметила. Это было сделано достаточно грамотно. После того как Путин наломал дров с Украиной, правительство последующий экономический шок минимизировало. Можно было потерять в два раза больше, они потеряли — в полтора».

Непопулярный друг народного президента

Главная политическая функция премьер-министра Медведева в течение последних шести лет состояла в том, чтобы оттягивать на себя все потенциальное и реальное недовольство властью. «Путин побеждает всех, он возвращает Крым и поднимает Россию с колен. Но платит за это население и правительство, — объясняет распределение ролей политолог Орешкин.

— (продолжает) Такое разделение властей президента вполне устраивает. Со стороны Медведева к Путину — абсолютная лояльность, амбиций занять его место нет, больших глупостей не делает. Выше тебя не прыгает, соответственно, не вызывает раздражения. И при случае им всегда можно прикрыться».

Этой модели поведения, впрочем, следует не только премьер. Последние две недели вовсю обсуждается конфигурация нового правительства, и в ней не находится места вице-премьеру Игорю Шувалову. Самого чиновника, отметившегося за эти шесть лет мемом «корги Шувалова», сватают то в управление «Научно-технической долиной» в МГУ, то в Центробанк, но особо показательна его собственная реакция: «Я готов работать там, где скажет президент. Я любой работе рад, которую даст президент».

В этом заключается основной секрет успеха правительства Дмитрия Медведева при Владимире Путине: оно умеет работать в любых условиях и мимикрировать под любые обстоятельства. «Мы приветствуем иностранные инвестиции — ну хорошо. Для нас иностранные инвестиции представляют риск — тоже ничего страшного. У нас благоприятный режим в отношениях с Западом — ну хорошо. Вводятся санкции — ну будем преодолевать, разберемся, — перечисляет Алексей Макаркин. — Если посмотреть на правительство Медведева, то единственный человек, который пытался из него уйти, был [министр экономического развития] Улюкаев. Эта история (Улюкаева в 2017 году осудили на 8 лет по обвинению в вымогательстве взятки. — Ред.) только подтверждает правило — уйти по собственной инициативе ему не удалось. Хотя он осужден по совсем другой статье, чиновничество рассматривает это как сигнал: хотел уйти, стать где-нибудь профессором, показать, что он ни при чем. У нас очень высокая степень адаптабельности российской элиты». Евгений Гонтмахер добавляет, что даже тот факт, что правительство не смогло отстоять ситуацию с приватизацией «Башнефти», из-за чего в итоге и разгорелся скандал с Улюкаевым, тоже многое говорит о нынешнем кабинете.

К слову, перед тем как Дмитрий Медведев в программе Сергея Брилева сказал, что не устал от должности, он фактически поддержал инициативу авторов законопроекта об ответе на новые санкции, которые предлагают для россиян ответственность вплоть до уголовной за исполнение этих санкций.

При этом Медведев и остатки его команды (в частности, вице-премьер Аркадий Дворкович — считается, что он останется в новом правительстве, но с урезанными полномочиями) формально считаются либеральным столпом в конструкции, придуманной Владимиром Путиным. «Если не будет условно сдержанного умеренно-либерального правительства, то президента целиком силовики сожрут — и все. Ему просто придется их обслуживать, а Путин поддерживает идею сдержек и противовесов. Медведев, Дворкович, еще какие-то люди в этом смысле сдерживают давление силовиков. Это первая, политическая, составляющая, — считает Дмитрий Орешкин. — Вторая составляющая — экономическая: если силовикам волю дать, то они просто все деньги заберут. Они — люди, которые берут деньги из тумбочки, но кто-то же должен класть их туда».

Этим «кем-то» мог быть и другой человек: на должность премьера в течение всех шести лет в особо пиковые моменты (падение рубля, история с «Димоном») сватали, например, Алексея Кудрина. Однако аксиому «Путин ничего не делает под давлением» никто не отменял, а к тому же из-за каких-то неприятностей отказываться от построенной конструкции очень тяжело. «Кудрин говорит, что нужен независимый суд, институциональные изменения, — на это Владимир Владимирович пойти не может, он не может изменять вертикаль на самоуправляющиеся государственные институты. Нет, он должен все в одной руке держать — ручное управление. При ручном управлении экономический рост таким быстрым быть не может. А при таком условии, что можно от Медведева ожидать? Спасибо, что за десять лет среднегодовой рост был меньше одного процента, могло быть еще хуже», — констатирует Орешкин.

Навстречу новым мемам

Переназначение Медведева не означает автоматическую его неприкасаемость на ближайшие шесть лет, хотя сильно добавляет ему внутриполитических очков. В конструкции правительства, подотчетного президенту Путину, он — чуть более важный элемент, чем все остальные. Другое дело, что нагрузка на него в ближайшее время возрастет. «Если правительство Медведева 2012–2018 годов теряло популярность постепенно, то у правительства 2018–2024 годов судьба может быть гораздо более сложной. Новый кабинет изначально будет поставлен в условия принятия не самых популярных решений. Появляется окно возможностей, чтобы проводить те меры, которые откладывались, но все время имелись в виду. Медведев сейчас прямо говорит о проблеме повышения пенсионного возраста, никогда премьер-министр так раньше не говорил. Стоит вопрос о том, что делать с налогообложением. Придется решать, иначе страна обанкротится», — говорит Алексей Макаркин.

Правительство, которое покушается на материальное положение граждан и уж тем более на пенсионный возраст, априори не может быть популярным. Есть ощущение, что Дмитрий Медведев это понимает. В конце марта — начале апреля в правительстве и Госдуме активно начали обсуждать повышение подоходного налога до 15%, а также введение прогрессивной шкалы налогообложения. Вице-премьер Аркадий Дворкович заявил, что не ждет «драматических» последствий от повышения, а вот Дмитрий Медведев был куда аккуратнее. «И у нас в стране, и в других странах прогрессивная шкала налогообложения, как правило, наиболее затруднительной становится не для тех, у кого сверхдоходы, а для тех, у кого средние доходы, и больше всего бьет по среднему классу, это нужно иметь в виду», — заявил он в ходе ежегодного отчета правительства в Госдуме. Премьер при этом, вероятно, лишь отсрочивает неизбежное: если в предыдущие шесть лет правительство умудрялось балансировать между запросом большинства на стабильность и необходимостью перемен, то теперь придется выбирать какую-то одну сторону.

С другой стороны, российская власть, оставляя Медведева и большую часть его кабинета (а радикальных изменений в ближайшее время в любом случае не планируется), словно пытается вновь оттянуть момент неизбежных болезненных реформ.

— подводит неутешительный итог и одновременно делает прогноз Евгений Гонтмахер. В таком случае Дмитрий Медведев точно может улыбаться и вести себя в эфире максимально непринужденно: на отдых его никто не отправит.