Трагедия в Кемерове продемонстрировала отсутствие в стране оппозиции или гражданской альтернативы. Никто из политиков, левых, правых, каких угодно, никто из общественных деятелей Кузбасса не смог выйти на митинг в Кемерове, и никто из них не был нужен на этом митинге. Из Москвы тоже никто не приехал — ни Зюганов, ни Грудинин, ни Навальный. И не потому, что не догадались или поленились — понимали, что их там не ждут. У людей, собравшихся на площади, вообще ни дома, ни в стране нет своих представителей, тех, кому они верят. Никто не мог сказать: «Вы меня знаете, я вас никогда не обманывал, я добьюсь правды». Конечно, телевизор. Конечно, Тулеев вытоптал все вокруг даже больше, чем его коллеги по губернаторскому корпусу, но вряд ли в большинстве других областей ситуация многим лучше.

С другой стороны, трагедия в Кемерове подтвердила все самые негативные представления о власти. Никакие русофобы не могли бы нанести государству российскому и его персонификаторам большего ущерба, чем вранье по телевизору, некомпетентность бесчисленных охранников — от рядовых до главных, идиотские обвинения в адрес людей, потерявших близких, и многое другое, что все мы видели своими глазами. Ни один чиновник, по крайней мере, ни один из тех, кого показывали по телевизору, не сделал ничего такого, чтобы люди могли сказать, что, мол, недооценивали его, что он, на самом деле, и человек нормальный, и поста своего достоин. Это не государственная власть, это что-то другое.

Структура, называющая себя государством, бесконечно далека от людей. Люди ей не верят. Не верят ни объяснениям, ни обещаниям, ни сочувствию. Наоборот, в сознании граждан существует презумпция виновности и вранья. И не только украинский пранкер в этом виноват. Само государство искренне убеждено в том, что оно — то есть некоторое количество людей, входящих в вертикаль, — существует само по себе, в одиночестве. Люди, в обычных условиях воспринимающиеся как объект благотворительности, в моменты кризисов только мешают. Тулеев и Мизулина, конечно, персонажи карикатурные, но это качественная карикатура, отражающая реальность: людей нет, разве что бузотеры. Есть только начальник — и как источник всех благ (они-то знают, что выборов нет), и как единственный объект любви и страха.

Государство убеждено, что даже в такой страшной ситуации люди не способны на самостоятельные действия. Кто созвал людей на площадь, кто распространял слухи о сотнях жертв? Враги. Об этом не только штатные клоуны говорили, но и люди, о которых раньше думали, что они на такое совершенно не способны. Значит, такое объяснение не только этого кошмара, но и вообще всего на свете, такое мироощущение, такое восприятие «миропорядка» — свершившийся факт.

Государство, как всегда, стало беспокоиться о себе: а не будет ли, не дай бог, дестабилизации, а то и Майдана? Даже акции скорби и сочувствия постарались перехватить, боялись, что там что-нибудь не то скажут. Это, кстати, не только страх, это и глупость.

Глупость или некомпетентность еще и в том, что государство, заклиная о единстве, которое понимается исключительно как преданность вождю, не использует те возможности, которые трагедия представляет для укрепления единства настоящего. Например, два гастарбайтера спасли пятьдесят человек — это же убойный аргумент против радикальных националистов, представляющих для власти весьма серьезную опасность. Но по телевизору тишина, президент не вручает им награды. И вообще никого не награждает — а ведь в этом аду были и герои. Но о них — ни слова. Может быть, потому, что на этом фоне официальные структуры смотрятся особенно жалко.

Обратите внимание, что никто не закрасил в знак солидарности с жертвами трагедии свою аватарку в цвета государственного флага. Когда после терактов в Париже вешали на аватарки французский, то понимали, что жест в адрес Франции — это выражение сочувствия французам, которые являются частью своей республики.

Трагедия в Кемерове для части общества — точка невозврата в их отношениях с властью. Это ведь накапливается, как и в отношениях между людьми. Терпел, терпел, но вдруг понял, что все, больше не можешь. Часть наших сограждан никогда больше не поверят ни одному слову властей, никогда не будут с ними сотрудничать. И это будет иметь самые серьезные последствия. Минимальное доверие друг другу необходимо даже для того, чтобы просто передвигаться по улице: мы должны знать, что за рулем другой машины скорее всего не сумасшедший, что он не будет специально ехать на красный свет или выезжать на тротуар.

Но главное, даже официальное лицемерие не смогло заглушить искреннее сочувствие пусть незнакомым, пусть далеким, но соотечественникам. Трагедия в Кемерове показала, что страна еще не уничтожена, а люди в основном остались людьми.