Во время просмотра конкурсной программы анимационного фестиваля стены зрительного зала разъезжаются: проваливаемся в мир кэролловской фантазии. У нас словно у белого художника, которого посадили перед кинозалом аниматоры Нина Виноградова и Марина Курчевская, мозги закручиваются проводами под высоким напряжением. Инсталляцию обозвали «Взрыв мозга».

Гагарин вдоль и поперек

Серый пластилиновый человек — грубой лепки — в белоснежной комнате. («Белоснежье») Шагу не ступит, чтобы не оставить на нестерпимо чистом полу… частицу самого себя. Оставляя следы, обнаруживает, что и пространство вокруг начинает изменяться. Выход? Прорубить из стерильного мира окно в цветное счастье.

Пластилиновые астронавты перед долгим полетом набираются сил («А как наши космонавты»): пельмени с картошкой едят, коров доят, бреются… Во время вояжа их обогревает песня бабушки Марии Тимофеевны из села Верхняя Покровка Белгородской области и голос самого Юрия Гагарина, сообщающего документальные подробности полета. Долетели до красной планеты, вырастили пшеницу, плоды и на землю все урожаи доставили. Весело и простодушно (приз за лучший студенческий фильм Гале Голубевой).

Мушкетер низкорослый — храбрец безупречный, спасает королевскую дочь от плотоядного кардинала. По дороге расправляется с навязчивой нечистью: Бабу-ягу отвлекает кубиком Рубика, огнедышащего Дракона — мыльными пузырями. Над раскаявшимся кардиналом сжалился… да принцесса сама назойливого ухажера проворно в пропасть спихнула. «Виват, мушкетеры!» Антона Дьякова — стремительное бесшабашное кино, в котором каждый гэг на месте.

А одна мечтательная баба хотела улететь. На земле ее крепко держали коровы и ведра с молоком, новости по радио, отрезанная голова утки с рассыпанными по экрану красными каплями и японской абракадаброй в клюве. Небеса привечали бабу, и она не могла не ответить им взаимностью («Про бабу, которая хотела улететь»). Очередной изысканный сюрреалистический опус от Александра Свирского не вдохновил жюри, зато вызвал любовь профессиональной аудитории.

Валере так хочется спасти тигра исчезающего вида от вымирания, что он готов возлечь на тарелку, укрыв себя лаврушкой («Тихий ужин без соли»). Тигр тронут и не планирует воспользоваться моментом, он — «не про еду», он — «про дружбу».

Малыш заигрался со шкодливой капелью, с разогретым лучами бризом, в акварельных косах весны запутался, в полосатом дожде искупался, замер в тишине с округлившимися от удивления глазами («Первый гром» — приз за лучший дебют).

Снегозавр летит с горки, ловит языком снежинки. Надъеденный и рассыпанный в крошки месяц собирает со звездной дорожки на черной речке местный пьянчужка. В первобытную пещеру эпохи палеолита сынок прародителям притаскивает щенка… мамонтам на зависть. Полоски и пятна в джазовом ритме танцуют и влюбляются друг в друга («Вдоль и поперек»). Коричневые брюки растут вместе с хозяином (обаятельный клип по песне Васильева и Иващенко из тканевых кукольных вещичек смастерил Сергей Меринов и получил приз за лучший детский фильм).

Пятилетняя Ирка не сразу понимает, что дедушка, учивший наблюдать за жучками, птицами, слушать тишину, умер («Тише»). Сейчас только нос его виден из гроба. Будет ли мир без дедушки таким же? И не изменится ли голос тишины?

Старость-радость

Изумило обилие разнообразнейших экранных старушек. Элегантная бабуля отправилась в ближайший гастроном да на зонтике в открытое море уплыла (экранизация стихотворения Анны Игнатовой «Вышла из дома старушка за хлебом и сладкой ватрушкой»).

Старушка–Жизнь взахлеб дружит со Старушкой-Смертью (сборник-джем, сотворенный руками аниматоров). Злобные соседские пенсионерки воюют с непоседливым Колей: им невдомек, что мальчик вырастет, станет водителем автобуса… и не подождет их на остановке («Коля и старушки»).

Бабуля отваживает внучку от баловства перед сном: «Вот придет бирюк…» И он является в черном недетском кошмаре, напуская ужаса и на маленьких зрителей («Бирюк»).

Теория еврейского счастья

Мой любимый на этом смотре фильм — «Теория заката». Притча о маленьком велосипедисте с игрушечным лицом. Темной ночью мчит он, разрезая светом фары ночь, через лес и тьму, чтобы исполнить долг. С трудом поднимает здоровенную лестницу, взбирается ввысь и с помощью золотой монеты запускает механизм… подъема солнца. Потом они на пару с солнцем кофейку попьют… И вспомнится дачное солнечное приключение поэта Маяковского «Болтали так до темноты — до бывшей ночи то есть».

Успеют на родинах побывать и похоронах. Потом солнце, ступая по тихой морской воде ломкими ножками, уберется за одеяло горизонта — спать, прихватив носовой платок-облачко. Круговорот света и темноты в природе одного дня. Беспримесная пластическая поэзия, просвеченная меланхолическим юмором (призы «За лучший короткометражный фильм», награды от мэтров и от кинокритиков).

Гран-при удостоен ироничный и мудрый фильм-поэма «Суета сует» Алексея Туркуса (если не видели, непременно посмотрите его «Заснеженного всадника»). Кино о житейских хлопотах и божьем промысле они задумали и начали рисовать вместе с Алексеем Шелмановым 25 лет назад. Работа прервалась. Семь лет уже нет с нами Леши Шелманова.

«Суета сует» — рассказ от лица ребенка в духе историй Шолома-Алейхема с проблесками бабелевской интонации. Еврейское местечко. Жизнь течет по булыжной мостовой и тесным дворам своим чередом. Дедушка избавляется от грехов, жертвуя петухом (на петухе же мечтательно уносится ввысь). Восседая на крыше рядом с трубой, дедушка ждет ангелов, и они запрыгивают ему на голову. Парикмахер Шлойме играет на скрипке. Аптекарь Шпильман отказывается выдавать дочку Ривку за сына резника Иосифа — и от огорчения Ривка становится легче воздуха. И только мудрый ребе знает: браки совершаются на небесах. Поэтому никуда влюбленным друг от друга не деться — обнимутся да полетят над крышами.

Тонированный плотный быт растушеван воздушной цветной фантазией. Пиршество тем и мотивов шагаловской поэтики разыгрывается в столкновении масштабов мажора с минором. Раскручивается по спирали, согревается живым дыханием, печальным юмором, чудными мелодиями и забубенной музыкой, вариациями на народные еврейские клезмерские темы.

Произошло это значимое событие в канун выборов российского президента. И должна вам сказать, что в анимационном сообществе выборы были честными и справедливыми.

Можно придираться к слишком плотному бытописанию «Суеты сует»… но не хочется, фильм затягивает тебя в свою воронку. В финале снова вспомнится название. Мысль царя Соломона развил Екклезиаст: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки… и солнце спешит к месту своему, где оно восходит…» И правда: «Нет ничего нового под солнцем». Но всматриваешься в подобные одушевленные истории — до нестерпимой тоски жаль утраченного навсегда мира с его соцветиями и голосами. В кино Туркуса возникает ощущение, будто прямо сейчас перед нашими глазами сама жизнь прошла на цыпочках за спинами персонажей.

Город Иерусалим как видение — в эстетически изощренном «Циферблате» Натальи Рысс. В путаных нитках улочек и переулков, замысловатом механизме города-часов древнее и настоящее неразделимы. Отсветы невидимой воды времени — на вековых стенах, тени прошлого птицами взлетают вместе с бельевыми веревками, размахивая крыльями белых простыней, мелодии несутся со старых скрипучих пластинок. Рыбы выпрыгивают из моря, и Ной выпускает голубя на священную землю. Кружится узор, не останавливаются часы внутренней механики вечного города.

Самый человечный среди полнометражных фильмов — «Знаешь, мама, где я был» — по рассказам и рисункам режиссера, писателя и художника Резо Габриадзе. Режиссером картины стал сын мастера Леван. Главное из достоинств фильма — голос старшего Габриадзе, его обезоруживающая самоирония в рассказе о послевоенном детстве.

Магия «малой Грузии», старого Кутаиси. Живые зарисовки, напоминающие картины Пиросмани. Страшный одинокий Андрахния со шрамом через все лицо идет по городскому мосту. Неприступная, похожая на персик Маргарита, вдова директора комиссионки — его Роксана, которой пишет письмо маленький школьник Сирано-Резо. Крыса Ипполит с обгоревшим боком — постоянный читатель библиотеки номер 6. Ипполиту достаются толстые обложки, Резо — середина книг.

А у бабушки с дедушкой на их бедняцком дворе помощником по хозяйству трудится пленный немец Отто Шульц. Сделал для Резо самокат, прорыл канализацию в дом, чтобы дедушка не болел. Дедушка все равно умер. А мальчик, читающий вместе с крысой книжки, вырос. Он вернется в город своего детства, где с высокого кипариса смотрел в летнем кинотеатре любимый «Мост Ватерлоо» (пока смотрел, самокат, сконструированный пленным Отто, украли). Ненавязчивая интонация, меланхолическая улыбка кино словно выпорхнули из строчек старой грузинской песенки: «Знаешь, мама, где я был? / В поле зайчика ловил. / Оседлал и прокатился, / Поиграл и отпустил».

Специальный гость форума — гений мировой авторской анимации режиссер Михаэль Дюдок де Вит. Начинающие авторы и студенты не могли поверить своим глазам: сам создатель шедевров «Отец и дочь», «Монах и рыбка» и полнометражной «Красной черепахи» делится с ними тайнами профессии, сидит вечерами со всеми в баре, а ночью после своего выступления играет джаз и блюзы вместе с импровизированным оркестром аниматоров. На мастер-классе Дюдок признался, что больше всего в анимации ценит sensivity — чувствительность, чуткость. В лучших фильмах программы есть эта чуткость — важная составляющая художественного замысла. И сама атмосфера фестиваля, как сказал Дюдок, — нечто из ряда вон, подобного он не встречал нигде.

Профстандарты Снежной королевы

Фильмы суздальского форума перестали быть радостью для своих. Показы «Открытая премьера» охватили кинотеатры страны: более ста тысяч зрителей смотрели анимационное кино бесплатно. Могли голосовать за лучший фильм онлайн.

О процессах, происходящих в мире современной российской анимации, можно говорить с надеждой (руководству страны регулярно докладывают о небывалом прорыве наших мультипликаторов, завоевывающих мир) и тревогой. Подлинный художественный результат зависит не только от творческих мучений, но и от контекста, определяющего меру творческой жизни.

Недавно состоялся круглый стол, посвященный проблемам отечественной анимации и детского кино, с участием высокопоставленных должностных лиц. Говорили о протекционистских мерах, о сборах полнометражных фильмов, о деньгах:

Говорили про мультфильмы как эффективный инструмент идеологической борьбы («Мультипликация не только способ воспитания, она помогает моделировать патриотическое сознание детей и взрослых, описывает легендарное прошлое и прогнозирует амбициозное будущее»). О расширении производства («сотни часов сериальной продукции захлестнули Интернет и телеканалы»). Обсуждали эффективный лицензионный бизнес «сложно настроенной индустрии». Говорили о профстандартах, об успешных — вроде «Снежной королевы» — трендах. Потом снова о деньгах. Анимацию называли исключительно отраслью. Словно речь велась об обувной промышленности. За столом не было ни одного режиссера. Само искусство одушевления с его выраженным авторским началом никого не интересовало.

Сегодня продюсерское единоначалие из коммерческой мультипликации движется в короткометражную авторскую. Режиссер может заявить о своем замысле и получить на него финансовую поддержку только через продюсера. Продюсер не хочет рисковать и слишком смелые идеи может отвергнуть на раннем этапе. Потом будет сомнительная экспертиза Минкульта. Через это двойное сито легче проберется средний верняк. Это прежде всего детское маловыразительное сериальное кино, на которое у культурного министерства всегда найдутся деньги. Особенно на кинопоток с отчетливым пропагандистским привкусом.

Удивительно, но строгий отбор селекционной комиссии Суздальского фестиваля прошли провальные «Потемкинские деревни» студии «Пилот»: про присоединение Тавриды, которую отвоевали у турок, дабы вставить «роскошную жемчужину в корону Российской империи». Финал фильма — экранизации фрагмента из Википедии — бравурный панегирик-салют: полным ходом идет строительство новых судоверфей, кораблей и порта. И только злобный посол саксонский норовит «укусить»: честь крымских строителей-реноваторов опорочить, миф про картонные деревни сочиняет.

Самое удивительное, что фильм сей входит в славный цикл «Гора самоцветов», когда-то придуманный Александром Татарским как собрание лучших сказок многонациональной России. И вот во что он вырождается. В начале фильма про Тавриду стоит имя Татарского. Имя классика и основателя некогда замечательной студии «Пилот». В финале — имена членов худсовета: Сергея Меринова и Эдуарда Назарова.

Эдуард Назаров, автор легендарного фильма «Жил-был Пес», умер в сентябре 2016-го. На страницах нашей газеты он говорил об опасности очередного виража ура-патетики, пробуждающего к жизни вождей.

Он никогда бы не позволил в столь неблаговидных целях использовать свое имя. Но нету их и… Сейчас его ученик Сергей Меринов планирует разбираться: как их фамилии оказались под продуктом сомнительного качества, который Меринову даже не показали. Эдуард Васильевич говорил: «Все это от лукавого. Главное проявление нездоровья общества — лицемерие во всей красе».

Похоже, эти моральные зигзаги — в духе времени. Например, в начале фестиваля показали ролик «обновленного» «Союзмультфильма». Чебурашка, козленок, который считал до десяти, девочка из «Варежки» и прочие мультзнаменитости суконным языком партийных съездов вещают о «возрождении российской анимации», о строительстве студии и ее оснащенности. Вся эта пионерская жуть творится в каком-то торжественном зале с красным ковром, подозрительно смахивая на кремлевский доклад. Так и ждешь, что в финале куклам ответит тихий знакомый голос всенародного российского президента: «Вольно!»

А Юрий Норштейн по обыкновению в фестивальном фойе продавал свои книжки. Книги и выставки — главные источники существования его студии «Артель». У государства Норштейн денег издавна не берет.

Последнюю книжку «Ежик в тумане» успел купить Дюдок. Для него Норштейн не просто учитель, но путь, которым следует настоящее искусство анимации: путь мук и ошибок, преодоления привычного порядка вещей, отрешения от внешних благ и открытий неизведанного. Юрий Борисович подписал книгу с туманом: «Михаэлю и Ариэль». Ариэль — имя жены Михаэля Дюдока де Вита, а еще имя ангела, управляющего воздухом. Токи невидимых воздушных потоков, несмотря на сильные, вовсе не весенние морозы, ясно ощущались в эти дни. А когда аниматоры уехали, белый человек из фойе суздальского туркомплекса связал провода-мозги в узелок… и помчался догонять автобусы.