Московский художественный театр был изначально выстроен как режиссерский: здесь впервые, как никогда успешно, была осуществлена и утверждена режиссерская модель управления. И она стала главной в театре ХХ–ХХI века. Сейчас театральное сообщество понимает: глава МХТ суть президент русского театрального мира, фигура, за которой стоит политический выбор настоящего и будущего.

Да, театр не раз возглавляли блистательные актеры — от Кирилла Лаврова и Михаила Ульянова до Евгения Миронова. Но большая общенациональная идея корневым образом связана с природой режиссерского театра. Возможно, поэтому Табаков никого и не назвал своим преемником: он не воспитывал режиссеров.

Сам себя называл кризисным менеджером. И времени отвечал безусловно.

Но времена изменились: сегодня МХТ необходим режиссер-строитель, продолжатель дела основателей театра. Самым уязвимым здесь было бы просто административное решение. Будущий глава МХТ должен быть легитимен в глазах всего культурного сообщества. То есть обладать безусловным авторитетом.

— Как вы видите будущее МХТ? — спросили мы нескольких старейшин театрального ареопага. Трудный вопрос, требующий точного решения. Ради тех, чье дыхание растворилось в воздухе зала с чайкой на занавесе. И ради тех, чью жизнь, по слову основателей, МХТ еще должен «осветить» в ХХI веке.

— Кто должен стоять во главе МХТ? Полагаю, не артист, пусть самый известный, выдающийся. Многолетний опыт говорит: этот путь никогда не ведет к серьезным достижениям. Выбрать всегда нелегко. Но у нас есть Сергей Женовач, прекрасный режиссер (какой отличный булгаковский спектакль по «Мастеру и Маргарите» он недавно поставил!) и педагог с целым выводком талантливых учеников. Есть мощный стратег, успешный строитель театра Валерий Фокин. Есть, наконец, бунтарь, нарушитель традиций Юрий Бутусов. Все это — отдельные острова в театральном море, но в каждом живет искра великого наследия Станиславского.

— Выбор нынешнего главы МХТ — это загадочный, непонятный пасьянс, который будет разыгран в местах, где вряд ли думают об успехе большого театрального дела. Скорее о каких-то совсем других вещах. И который, конечно, будет разыгран в обстановке глубокой секретности. Хотя это назначение — несомненно, знаковое для всего российского театра.

— В МХТ я не хожу с тех пор, как туда, расколов «Современник», ушел Олег Ефремов. За все эти годы пришла впервые на проводы Табакова.

Когда-то мы все спорили и говорили о Станиславском — в начале «Современника». Потом, годы спустя, я приехала в США, куда меня позвали ставить, и увидела множество спектаклей «по системе», которые никакого отношения к ней не имели. Единственная работа, которой, мне кажется, Станиславский был бы доволен, спектакль с Джессикой Тэнди и Хьюмом Крониным «Игра в джин». Это был живой, страстный спектакль о человеческих отношениях.

Как продолжать традицию и быть живыми? Каждый театр решает этот вопрос по-своему. Все свои мысли по этому поводу я вложила в «Современник». Знаю одно: вести театр через десятилетия — труднейшее дело.

— Олег Табаков долго и страшно болел. Было даже слишком много времени, чтобы обдумать будущность его МХТ. Кто может взять на себя московский художественный? Если вопрос ко мне, я ответа не знаю. Театр был создан так давно и с такими давними целями. Немирович еще при создании предупреждал: цели будут смещаться. Выйдем не туда, куда думаем. Позволим себе минуту растерянности и печали…

Какие данные должны быть у того, кто решится принять МХТ? Темперамент, огромное дарование, неиссякаемая энергия, желание добра миру. Так что необходимо, чтобы это был хороший режиссер. И важно, чтобы это был хороший человек. Художественный театр создавали хорошие люди!

— Московский художественный театр — не просто культурный институт — это культовое место российского театрального искусства. Сюда приходят, чтобы прикоснуться к большой традиции русского театра. У театра были Первая, Вторая и Третья студии, театр воспитал Вахтангова, Мейерхольда, но главным стволом был и остается — Станиславский. Думаю, наиболее убедительным его последователем в конце прошлого века стал Олег Ефремов. Ефремов — прежде всего режиссер. И вокруг МХАТа тогда были страшные схватки на уровне ЦК КПСС: кого назначать? Были подковерные интриги, споры, баталии. И все же состоялось окончательное решение — назначить Ефремова.

Весь мир в ХХ веке испытал огромное влияние системы Станиславского. И сегодня мир смотрит на МХТ, желая увидеть современную жизнь великой традиции. И даже если кажется, что традиция утеряна, она существует. Наш театр иногда очень хочет быть левее Европы, но Европа уже не та, и мы становимся последними культурными хранителями и русских, и европейских ценностей. Роль МХТ здесь огромна. Он должен следовать по пути великих основателей, продолжать свою деятельность, не только практическую, но и мессианскую. Стратегия его развития больше чем только и узко художественная, это тот случай, когда культура и политика идут рядом. Актеру по самой своей природе трудно определять такие процессы, это задача режиссера. Театр, руководимый талантливым режиссером никогда не теряет границ эстетического и общественного значения.

— Cитуация действительно непростая. Надо выбирать не только лидера, надо выбирать тип дальнейшего существования театра. Конечно, все зависит от личности, которая станет во главе.

Я пришел в МХАТ с Ефремовым и проработал с ним тридцать лет. Приход Табакова обозначил эру другого МХАТа. Но когда Олег выходил на сцену, он давал пример — блистательный пример лучшей актерской школы мира.

Что такое МХТ? Это идея. Не Малый, который много старше, а именно Художественный, общедоступный. Идея, которая строится годами — труппа, репертуар, соотношение классики и эксперимента, мастеров и молодых.

Когда я приходил в кабинет Ефремова, у него была рядом комнатка, в которой стояли стол, диван, чай. И груды пьес. Для Ефремова МХАТ был женой, любовницей, ребенком, мечтой, пахотой. Всем. Он жил и существовал в театре. Этот театр требует полного самоотречения, удаления от суеты, абсолютной самоотдачи.

Кто это способен воплотить? На дворе другое время, у всех другие мозги. Хотя есть еще некоторое число людей в нашем цехе, которые хранят призвание. Режиссеры-лидеры.