Но пока маленький зал набивается таким количеством журналистов (на прения решили попасть и те, кто раньше ограничивался телетрансляцией), что суд решается выделить для СМИ две дополнительные лавки. Сидеть всем в душном зале придется на протяжении более 8 часов с одним 10-минутным перерывом.

Молодой прокурор Борис Непорожный встает за трибуну с несколькими листками в руках. По ним он будет читать всю свою непродолжительную речь. Назовет вину экс-министра «полностью доказанной», без детального анализа пройдется по исследовавшимся в суде доказательствам, свидетельствующим, по его мнению, о виновности подсудимого, и ни разу не скажет о том, что вот

О виновности Улюкаева в первую очередь будут свидетельствовать показания бывшего главы службы безопасности «Роснефти» Олега Феоктистова, выступавшего в суде в закрытом режиме (в день прений их обнародует Би-Би-Си). Впрочем, показания Феоктистова Непорожный будет цитировать выборочно – опуская моменты, когда генерал ФСБ на пенсии затруднялся отвечать на не очень удобные вопросы защиты: например, у какого конкретно «инвестора» он брал 2 миллиона долларов для оперативного эксперимента. В интерпретации прокурора Феоктистов показал, что осенью 2016 года Сечин вызвал его после командировки в Гоа к себе и рассказал о вымогательстве у него взятки Улюкаевым, о двух пальцах, означающих 2 миллиона долларов и об «угрозах» дать отрицательную характеристику на сделку по приватизации «Роснефтью» «Башнефти».

«Сечин дал Феоктистову указание проконсультироваться с сотрудниками ФСБ», — читал с листка прокурор. — «26 октября Сечин и Феоктистов обратились в ФСБ с заявлением о противоправных действиях Улюкаева». Перед передачей Улюкаеву сумки с деньгами, сотрудники ФСБ, вспоминал на допросе Феоктистов, провели с Сечиным «инструктаж», как себя вести. По словам Феоктистова, он слышал, как 14 ноября (в день передачи денег) Улюкаев якобы сам звонил Сечину на стационарный телефон (хотя по прослушкам видно, что наоборот: секретарь Сечина звонит в приемную Улюкаева, министра на работе не застает и просит перезвонить, что тот и сделал). Узнав о поездке Сечина в Лиму, Улюкаев настоял на встрече в «Роснефти», также говорил Феоктистов. Сумку с деньгами перед встречей разместили у елки около гаражного бокса на территории «Роснефти», там Сечин ее и передал экс-министру, когда тот приехал. Тот ее взял, положил ее в багажник своей министерской машины, и они пошли в помещение, где посидели 15-20 минут, после чего Улюкаев стал выезжать из офиса. При выезде его задержали, вспоминал Феоктистов.

Также обвинитель сослался на показания водителя министра (хотя тот о вине шефа не говорил ни слова), показания сотрудников Минэкономразвития и Роснефти (о вымогательстве также ничего не говорили, а рассказывали про детали сделки) и на выводы экспертов-лингвистов, привлеченных следствием (по их мнению, Улюкаев, судя по прослушкам, «понимал, что ему передают взятку»). Выводы независимого эксперта-лингвиста, привлеченного защитой и нашедшего нарушениях в методиках коллег, прокурор назвал «не выдерживающими никакой критики вообще».

«Важным доказательством» были названы и показаниям самого Улюкаева:

— Пойманный с поличным, он пытался представить себя «жертвой» провокации Сечина и Феоктистова, — с интонацией читал прокурор. — Но так и не смог объяснить, почему Сечину нужна была провокация. Не было у Сечина повода для провокации и оговора Улюкаева. Это просто способ защиты такой у подсудимого. И обращаю внимание: инициатором встречи в «Роснефти» был никто иной, как сам Улюкаев. Вы все это в зале слышали.

Не уточнил только прокурор, что все, включая обвинение, также слышали из прослушек, что звонил Улюкаеву все же Сечин, а не наоборот.

По словам обвинителя, Улюкаев «предпринял неумелую попытку завуалировать истинную цель визита» к Сечину. «Обращает на себя внимание и факт приезда члена правительства РФ в коммерческую организацию в рабочее время», — подчеркивал Непорожный. По его словам, то, что Сечин на встрече в офисе «Роснефти» коротко обсудил детали приватизации (о чем сетовал Улюкаев), так это по тому, что министру «было неинтересно». «Он уже получил свою взятку, ему не до того!» – снова с интонацией читал прокурор.

Надуманными он назвал слова подсудимого о том, что будто бы в сумке было вино, которое Сечин обещал ему подарить на Гоа.

— Это просто абсурд. Просто абсурд… — с еще большей интонацией говорил прокурор. — Как можно предлагать поверить в это? С таким же удовольствием он мог сказать про картошку. Тем более по весу она соответствует. Всё очевидно. Вариант Улюкаева (его показания - Ред.) рассыпается как карточный домик. Тогда у меня возникает вопрос. Почему через 20 минут после получения подарка Улюкаев отвечает на вопрос сотрудника ФСБ, что лежит в сумке: «Я не знаю». О вине он сказал уже при повторном вопросе.

Раскритиковал Непорожный Улюкаева и за то, что тот словесно не поблагодарил Сечина, когда тот передал ему сумку:

— Подарок же дарят! Как «спасибо» не сказать! Но нет. Улюкаев взял это как само собой причитающееся. А дьявол кроется в деталях. И ему ведь вроде с его слов обещали вино, а передают объемистую сумку. 22 кило. Это не шутка. Два ведра вина на всякий случай! Вина подсудимого полностью доказана. Его показания противоречивы и опровергаются свидетельскими показаниями, аудио- и видеозаписями. Вот как оно было, так оно и было — мы все видели и слышали! Его деяния подрывают авторитет власти. Зачем ему понадобилась взятка?! Нуждался в деньгах?

Для Улюкаева он затребовал 10 лет колонии строгого режима со штрафом в 5-кратном размере от суммы взятки — 500 млн рублей, лишить звания заслуженного экономиста, госнаград, классного чина и ордена «За заслуги перед Отечеством», запретить занимать должности на госслужбе.

При этом прокурор попросил убрать из обвинения пункт о вымогательстве взятки, оставив только ее получение, и вернуть Сечину два миллиона долларов, которые он якобы передал в качестве взятки.

Защита Улюкаева в свою очередь просила оправдать доверителя «в связи с отсутствием состава преступления», отмечая, что в его полномочия не входило принятие решения по приватизации «Башнефти», поэтому он не мог повлиять на сделку и требовать за положительную характеристику взятку.

— Подготовка приватизация шла со спешкой. В своем докладе от 6 октября 2016 года министр Улюкаев просил одобрить сделку по приватизации «Башнефти» «Роснефтью». Анализ всех документов свидетельствует о том, что министр экономического развития действовал в строгом соответствии с законом, — говорил адвокат Тимофей Гриднев.

Феоктистова он обвинил в ложном доносе:

— Феоктистов крайне заинтересованный человек в исходе дела, — отмечал Гриднев, акцентируя внимание на том, что заявление в ФСБ подавал за своей подписью именно Феоктистов, а не Сечин. В заявлении Феоктистова была лишь подпись Сечина под словами о «готовности участвовать в оперативных мероприятиях». — И это обезопасило Сечина от обвинения в оговоре. Если бы Улюкаев не взял сумку, пришлось бы отвечать за заведомо ложный донос. А так все подписал Феоктистов. В случае если бы оперативный эксперимент не удался, он бы объяснил, что «не так что-то понял».

Также Гриднев обратил внимание, что заявление в ФСБ было зарегистрировано только 12 ноября 2016 года, в то время как постановление о проведении оперативного эксперимента в той же службе подписали в конце октября. Причем, в одних оперативных документах говорилось, что место вымогательства - Москва, в других бумагах - Гоа. Разнились и даты.

— Это все — серьезный аргумент, что в отношении Улюкаева готовилась акция с совершенно непонятным на тот момент концом, — по словам защитника, несостыковки могли бы прояснить сотрудники ФСБ — участники оперативного эксперимента, но в суд они не явились, сославшись на «длительную командировку».

Что же касается Сечина, то как выразился Гриднев, «отчетливо видно»: тот «с помощью обмана» вызвал Улюкаева к себе в офис 14 ноября 2016 года.

— Если Улюкаев якобы «понимает», как говорит обвинение, что речь идет о взятке, зачем тогда Сечину прибегать к таким уловкам как уговоры и обещания «показать» министру компанию и ЦДУ (центрально-диспетчерское управление – Ред.)? - задавался вопросом адвокат, замечая, что если бы Сечин не позвонил сам, Улюкаев бы никогда не приехал. А в ходе телефонного разговора последний нехотя согласился поехать, объяснял Сечину, что у него занятость, на завтра запланирована командировка в Лиму.

Ну, и наконец, защитник напомнил об отсутствии еще одного важного свидетеля в суде — главы ВТБ Андрея Костина.

— Единственного реального свидетеля не допросили! А если этот свидетель им неудобен, это говорит о том, что никакого вымогательства в Гоа просто не было, — подытожил Гриднев.

В защиту Улюкаева стали выступать другие адвокаты. Шел 7 час заседания. Прокурор Непорожный смотрел какой-то фильм без звука в телефоне. Обвинитель Павел Филиппчук заглядывал иногда через плечо коллеги или читал УПК. Улюкаев то закрывал лицо рукой, то обмахивался бумагами – в зале стояла духота, то перечитывал свою будущую речь.

Наконец за трибуну встал сам подсудимый.

— Обратимся к 14 ноября 2016 года, — начал Улюкаев. — Там есть цепь событий, каждое из которых в отдельности выглядит странно. А сложенные вместе они являют искусственную конструкцию провокации. Прежде всего звонок от Сечина и та настойчивость, с которой он приглашает меня к себе. Он не хотел продолжить разговор позже и в другом месте - в Лиме, куда тоже летел на следующий день. Ему нужна встреча именно в «Роснефти». Я ему предлагаю более позднее время для встречи, а Сечин - более раннее. Я поехал, хоть мне было и не совсем удобно. Но «Роснефть» — крупнейшая нефтяная компания в стране. К тому же было важно обсудить приватизацию, а также хотелось посмотреть ЦДУ (диспетчерскую), что предлагается не каждому. Плюс конечно, сыграло то уважение, которое мне оказывалось.

По приезду в офис странности не прекратились. Меня встречал сам глава компании у подъезда. Меня так никогда не встречали, хотя у меня было много встреч. Так встречают президента, премьера, вице-премьера… И кроме того, еще одна странность - человек, у которого, по его словам, «были переговоры», был одет не в костюм, а в свитер…

Как отметил Улюкаев, у него не было времени проанализировать эти странности. Сумку у елки по предложению Сечина он взял — да, полагая, что там вино, «все знакомые знают, что я люблю книги или вино».

— В такую сумку легко помещаются 10–12 бутылок вина. Мы пошли в помещение. В ходе разговора все же вышли на самое важное и я получил ответ на волнующие вопросы. Меня интересовало, какую компания выбирает форму приватизации. Я однозначно воспринял слово «объем» (передавая сумку, Сечин сказал, что «удалось собрать объемы» - Ред.), как объем тех средств, которые компания должна подыскать, чтобы справиться с задачей по приватизации 19,5% пакета акций «Роснефти».

По словам Улюкаева, все эти странности «складываются в целостную картину создания искусственной конструкции провокации взятки».

— Мотив? По распоряжению правительства, которое было подписано незадолго до моего ареста, инвесторы должны были заплатить за 19,5 процентный пакет акций «Роснефти» 710 млрд рублей. Однако после моего ареста была заплачена совсем другая сумма — 692 млрд рублей. Разница в 18,5 миллиардов рублей. Это четверть всех расходов на культуру в Российской Федерации. Видимо, было введено в заблуждение руководство правительства, — подчеркнул министр. — Организаторы этой провокации резонно хотели устранить возможного критика. Они понимали, что министр экономического развития может воспротивиться этому решению.

По его данным, «замысел провокаторов» на его задержание «созрел в 20-х числах октября». Операцию хотели провести до 2 ноября, — однако в связи его частым отсутствием Улюкаева в Москве и его нахождением в командировках, провокацию осуществили только 14 ноября.

— Провокаторам надо было очень торопиться, чтобы отсечь возможность объективного доклада президенту по этой сделке, — отмечал экс-министр. — Но почему главный организатор провокации так и не пришел в суд? Потому что ему нечего сказать. Прошу суд передать в Следственный комитет материалы в отношении Сечина и Феоктистова для проверки на предмет заведомо ложного доноса, и в отношении оперативных сотрудников по признакам провокации взятки, устроенной против меня. У меня все, Ваша честь.

Судья Лариса Семенова заявила, что переносит заседание на 7 декабря. В прениях должна выступить отсутствовавшая адвокат Виктория Бурковская. После окончания прений стороны должны обменяться репликами, затем с последним словом выступит Улюкаев, после чего судья уйдет на приговор.