За день до заседания 22 ноября уже было известно, что в Замоскворецкий суд глава «Роснефти» не придет, хотя ранее ему и выписали очередную повестку на эту дату. Накануне заседания пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев сообщил журналистам, что в эти дни Сечин принимает премьер-министра Дмитрия Медведева на новом объекте «Роснефти» в Ханты-Мансийском автономном округе. Между тем, в пресс-службе правительства СМИ сообщили, что Медведев к среде вернется в Москву, потому что 22 ноября у него запланированы мероприятия в столице. У Сечина, однако, снова все равно нашлись дела — в «Роснефти» сказали, что он не поедет в Москву, поскольку 22 ноября, в день заседания, в ХМАО будет «подводить итоги поездки премьера».

Когда судья Лариса Семенова открыла заседание 22 ноября, то сразу зачитала поступившее в адрес суда письмо от адвоката Сечина Николая Клёна. Письмо гласило, что глава «Роснефти» ни в настоящее время, ни до конца года никак не сможет выступить на процессе. Причина (дословная цитата из письма адвоката) — «до конца года ожидается усиление напряженности в его графике».

«Сечин подтверждает все ранее данные им показания и просит огласить их в его отсутствии», — процитировала концовку письма судья, которая с 13 ноября по просьбе защиты Улюкаева посылает главному свидетелю обвинения повестку за повесткой (формально о вызове этого свидетеля один раз просили и прокуроры). Первый раз глава «Роснефти», напомним, не пришел, так как якобы не получил повестку, при этом сотрудники компании, как замечала судья, отказывались принимать повестку у приставов. В «Почте России», между тем, сообщали, что повестка адресату была доставлена еще 10 ноября. Во второй раз Сечин не явился из-за командировки, сам он заявил СМИ, что «постарается» прийти, как только «позволит график». И вот неявка в третий раз — с прямым намеком, чтобы не ждали вообще, и советом ограничиться его письменными показаниями (составленными генералом Феоктистовым), что избавит Сечина от дополнительных и неудобных вопросов при публике от защиты и самого Улюкаева и, возможно, поимки на несоответствиях и противоречиях.

Согласно закону, свидетель может не явиться в суд по уважительным причинам: болезнь, командировки, личные обстоятельства. Опять же по закону, если суд решает, что свидетель уклоняется от явки, его могут принудительно привести судебные приставы. Но на практике принудительная доставка практически не работает даже в случае с рядовыми гражданами. Да и судья Лариса Семенова на этот шаг не пойдет — после третьей неявки Сечина эпопею с его вызовами она хотела уже закрыть и предложила защите двигаться дальше, так как «неявка свидетеля не препятствует защите в представлении доказательств». Защита так не считала — Сечин все-таки ключевой свидетель, кто как не он может знать об обстоятельствах вымогательства у него взятки, и попросили направить ему четвертую повестку. На этом нервы у Семеновой лопнули и жестким тоном она буквально требовала от адвокатов представлять доказательства дальше.

— Мы просим вас вызвать свидетеля Сечина, — повторяла просьбу адвокат Улюкаева Лариса Каштанова.

— Вы готовы дальше представлять свои доказательства? — вопросом на вопрос отвечала судья.

— Сегодня пока не готовы, доказательства есть и планируется допрос самого Улюкаева, но прежде хотят все-таки выслушать Сечина. Тем более его адвокат в письме не указал даты до конца года, в которые занят свидетель, — отмечала Каштанова. Судья Семенова заметно злилась.

— Написано: до конца года, — резко отвечала она. — Неявка свидетеля Сечина не препятствует защите в представлении доказательств. Защита, вы готовы представлять доказательства?

Несмотря на то, что адвокаты снова объяснили, что хотят выслушать Сечина и затем приступить к допросу Улюкаева, судья еще несколько раз демонстративно спрашивала: «Защита, вы будете представлять доказательства?»

— Послушайте, все мы тут находимся благодаря свидетелю Сечину, — заявил адвокат Тимофей Гриднев. — Мы имеем право самим решать, в какой очередности представлять доказательства. Напомню, что на вызове Сечина настаиваем не только мы, но и обвинение. Только прокуроры почему-то сейчас молчат.

«А вы принимали меры к его вызову?» — спросила судья. «Мы принимали», — ответила защита. «Мы — нет», — ответили прокуроры. Они не возражали против очередной повестки, но заявили, что «если Улюкаев не хочет давать показания», то они перейдут к стадии дополнений.

Адвокаты заявили, что такие подходы нарушают принципы равенства и состязательности. Судья в итоге сдалась и согласилась отправить повестку Сечину, но вновь заметила, что неявка свидетеля «не препятствует защите в представлении доказательств», и если защита на следующем заседании не будет их представлять, то начнется стадия дополнений.

Вечером Михаил Леонтьев назоветпроизошедшее в суде «очень странной ситуацией»: «Идет отвлечение от основной сути судебного процесса. Это происходит несмотря на то, что обвиняемый был задержан с поличным, и суду были представлены исчерпывающие доказательства его вины».

Кстати, про доказательства. 22 ноября в суде выступила приглашенная защитой ученая, доктор филологических и юридических наук, специалист в области криминалистики и судебной экспертизы, профессор кафедры судебных экспертиз МГЮА имени О.Е. Кутафина Елена Галяшина.

Ее специализация — фоноскопическая, видеофоноскопическая и лингвистическая экспертизы. Стаж — более 30 лет. В данном деле она оценивала состоятельность выводов психолого-лингвистической экспертизы, которую по просьбе следствия проводили эксперты Кисляков и Рыженко из негосударственного учреждения в Волгограде «Южный экспертный центр». Экспертиза касалась разговоров Улюкаева и Сечина как по телефону, так и в ходе личной встречи в офисе «Роснефти» 14 ноября 2016 года. Выводы привлеченных следствием экспертов свидетельствовали о вине Улюкаева.

В свою очередь профессор Галяшина, изучив заключения этих экспертов, пришла к выводу, что работа ими была выполнена «неполно», «не всесторонне», с нарушениями, которые повлияли на выводы. Экспертами не проводилось исследование фонограммы (объектом экспертизы) на предмет монтажа; не были описаны свойства экспертиз — какую копию исследовали, на каком носителе; разговоры Сечина и Улюкаева анализировались, несмотря на шумовые помехи; особенности интонаций устной речи не отражались; не учитывалась смысловая направленность разговоров, игнорировался контекст. В связи с чем, отмечала специалист, выводы субъективны и произвольны, не основаны на лингвистических доказательствах и носят интуитивный характер. По словам Галяшиной, эксперты обладают разными познаниями в области психолого-лингвистических исследований. Один — психолог, другой — лингвист. По правилам, они должны были разделить вопросы по компетенции, но они их смешали: оба давали ответы на вопросы, не относящиеся к их сфере.

Ученая обратила внимание на то, что экспертизы проводились без использования научных методов и необходимого оборудования.

— Экспертиза разговоров проводилась с использованием бытового, стандартного программного обеспечения, которое входит в обычный Windows и позволяет просто прослушивать файл, но не позволяет проводить исследования, — Галяшина добавляла, что эксперты должны были пройти обязательную проверку на слышимость, чтобы уметь четко слышать фонограмму и дословно воспринимать диалоги. А это выполнено не было.

Во время изучения экспертного анализа телефонного разговора Сечина и Улюкаева профессор пришла к выводу, что инициатором разговора и последующей встречи в тот же день 14 ноября был именно Сечин.

— Звонят в приемную Улюкаева. Сечин поясняет, что у него есть неисполненные поручения, что накопилась масса вопросов и он прямо приглашает на свою территорию в офис, — поясняла Галяшина. — Улюкаев не сразу соглашается, обсуждает занятость, даже выдвигается вариант встретиться во время командировки обоих в Лиме. В конце концов Улюкаев вздыхает и соглашается подъехать в офис: «Ну, давай в 17…».

— А соответствует ли речевое поведение Сечина человеку, которому угрожают, и речевое поведение Улюкаева — человеку, который вымогает? — спросила защита экс-министра, имея в виду встречу в офисе «Роснефти».

— Каких-то речевых указателей на угрозы или вымогательство здесь нет. Здесь радостное, доброжелательное дружелюбное отношение. Видно, что собеседники рады общению, — ответила Галяшина.

Именно Сечин, по ее словам, «инициировал взятие сумки». «Глава «Роснефти» сказал: «Так, пока туда-сюда, собрали объем. Ну, вообще-то, можешь считать, что задание выполнено. Забирай, клади и пойдем чайку попьем», — процитировала Галяшина Сечина и подчеркнула. — Очень важно, что в конце фразы «задание выполнено» стоит точка. Это значит, что эта и последующая фраза могут быть не связаны между собой. Кроме того, Улюкаев отвечает на фразу Сечина «Да?», то есть он не до конца понимает, что ему предлагает Сечин».

О каком задании идет речь в разговоре между Сечиным и Улюкаевым? Галяшина считает, что задание связано с неким поручением, касающимся приватизации «Башнефти».

«Какие лексические средства указывают на понимание Улюкаевым того, что ему передается сумка с двумя миллионами долларов?» — уточнила защита. «Таких лексических средств я не нашла», — ответила специалист.

Прокуроры в свою очередь всячески пытались показать, что специалист Галяшина «некомпетентна», и стали ее экзаменовать на предмет знаний права и даже лингвистики, по которой прокуроры специалистами не были, в отличие от имеющей высшее лингвистическое образование Галяшиной.

— А высшее юридическое у вас есть? — морщась, спрашивал прокурор Павел Филиппчук, заранее зная отрицательный ответ.

— Вы говорили о зашумленности записей, как вы сделали этот вывод, хочется понять? — присоединялся к «экзамену» прокурор Борис Непорожный.

— Это не я, это сами эксперты (следствия) об этом говорят. В своей работе эксперты часто отмечают, что коммуниканты — Сечин и Улюкаев — говорят одновременно и их слова неразборчивы, — невозмутимо отвечала специалист, замечая, что эксперты Кисляков и Рыженко использовали программы, которых нет в списке рекомендованных. Что недопустимо — экспертная деятельность должна быть стандартизирована, а значит, они должны были использовать именно рекомендованные программы.

— Вопросы бывают разные, но это не снимает с эксперта обязанности объяснить, на что он опирался при работе. У экспертов ничего этого нет. Хочется спросить: где результаты? Где методика? На что конкретно вы опирались? — риторически рассуждала Галяшина. Судья ее тормозила.

— Простите, ваша честь. Как лектор, просто увлеклась, — ответила та.

Галяшину и ее лекцию прокуроры пытались разбить в пух и прах еще часа два. Но в итоге каждый их вопрос оканчивался тем, что специалист еще больше добавляла сведений о несостоятельности и непрофессионализме выводов экспертов следствия. Прокуроры даже стали возмущаться тем, что специалистка отвечала на их вопросы «не коротко», «а подробно».

— Мне нужны только «да» или «нет»! Мне достаточно этого! — срывался обвинитель Филиппчук.

Следующее заседание — 27 ноября.