И прежде чем объявить о мучительном для себя решении, напомнил, что с мая 2012 года предпринимал все возможные усилия, чтобы оздоровить финансовое положение Франции и сделать страну «более справедливой».

Олланд считает, что ему это удалось: состояние казны улучшилось, долг страны «удалось удержать», система социального обеспечения сбалансирована.

Сказал Олланд и о безработице. В самом начале правления он заявлял, что примет решение о выдвижении на второй срок, только если безработица снизится.Сначала он обещал снизить ее к концу 2013 года, затем сдвинул сроки.

«Результаты пришли. Позже, чем я анонсировал, я это осознаю, но результаты здесь. С начала года безработица уменьшилась…» — заявил Олланд сегодня, уточнив, что ее уровень «все еще слишком высокий».

«Я посвятил /борьбе с безработицей/ всю мою энергию, взял на себя все риски», — напомнил он. (Т.е. даже пошел на соглашения с крупным бизнесом, что стало началом раскола в левом лагере — Ю.С.)

Про то, что при нем безработных стало на 600 тысяч больше (но при Саркози было хуже), Олланд уже говорил этим летом, а сегодня повторять не стал.

Да и зачем, если сделано столько хорошего… «Расширены свободы»: принят закон о «браке для всех», «усилено равенство между мужчинами и женщинами». «Модернизирована демократия» — «положен конец совмещению властных полномочий», проведена территориальная реформа.

Большое значение придал Олланд и успехам в борьбе с глобальным потеплением. Для тех, кто забыл, президент напомнил, что именно в Париже прошла «историческая конференция» по климату (COP 21).

Еще раз подчеркнул, что начал военные операции — в Мали, в ЦАР, в Сирии, в Ираке, — чтобы победить терроризм, атаковавший мир и страну.

Напомнил о том, в какие трудные годы — «для мира, Европы и Франции» — ему пришлось управлять страной.

«В этих чрезвычайно тяжелых, я бы даже сказал, ужасных обстоятельствах» удалось «сохранить национальное единство и не допустить раскола», — сказал Олланд.

К сожалению, ему не удалось сохранить единство в Соцпартии и даже в рамках собственного окружения.

Социалист «в течение всей жизни», «я не могу допустить разделения левых», сказал сегодня Олланд.

И это одна из причин, по которой он вынужден отказаться от повторного выдвижения. Уже четыре его бывших министра объявили о своих президентских амбициях, а в прошлое воскресенье державшийся до последнего премьер Манюэль Вальс в интервью Journal du dimanche сказал, что пойдет на праймериз Соцпартии (в январе 2017 года), даже если Олланд тоже решит выдвинуться.

В этот день, 27 ноября, правые как раз выбирали своего кандидата в президенты. Фийона или Жюппе.

Кого бы они ни выбрали, у Олланда с его рейтингом, колеблющимся в последние месяцы в районе 10-15%, не было бы шансов. Тем не менее, он тянул со своим решением до последнего.

Тянул, потому что уже становился президентом Франции, стартуя с позиции 3%-рейтинга. Тянул, потому что всегда верит в свою звезду (как следует из знаменитой уже — и разделившей левых еще сильнее —книги«Президент не должен был бы этого говорить…»). Он и сегодня, кстати, напомнил, что имеет «неисчерпаемые способности сопротивления превратностям судьбы».

И он до последнего им сопротивлялся.

Сначала, вероятно, надеялся на победу Саркози, но его старый противник провалился на праймериз. Потом, возможно, думал попытать счастье в битве с Фийоном — ультралибералом (в экономике) и ультраконсерватором (в других вопросах). Стать рыцарем, вынужденным ввязаться в бой за французские ценности. Единственной надеждой прогрессивного французского человечества, не желающего ни «буржуазного католика» Фийона, ни ультраправой популистки Ле Пен.

Предчувствуя это, премьер Вальс, до последнего «хранивший верность» президенту, перешел в контратаку — еще до объявления Фийона победителем. Это был последний удар по Олланду.

Может быть, Вальс посчитал удар «полезным» не только для своей политической карьеры, но и для светлого будущего Соцпартии.

Потому что если бы при всех сложившихся условиях (см. выше) Олланд объявил о своем выдвижении, это потопило бы сразу и его, и Вальса. И лишило бы социалистов даже мизерных шансов на попадание во второй тур президентских выборов.

Заявление Вальса сначала вызвало резкую реакцию в Елисейском дворце: утром в понедельник олландовский друг и официальный представитель правительства Стефан Ле Фоль сказал, что столкновение президента и премьера «невозможно себе представить» и если Вальс решит стать соперником Олланда, то в этом случае «просто-напросто перестанет быть премьер-министром».

Днем президент и премьер по традиции вместе пообедали. Длился этот традиционный понедельничный обед больше двух часов, и после его окончания довольный Манюэль Вальс объявил, что не собирается покидать пост премьер-министра. Ясно было, что в обмен он получил какое-то обещание.

В четверг вечером, 1 декабря, действующий пока еще президент прояснил ситуацию.

«Через шесть месяцев вы будете выбирать президента, — напомнил Олланд «дорогим согражданам». — Правые только что определили своего кандидата. Я уважаю личность и опыт Франсуа Фийона, но я считаю, что проект, который он предлагает, ставит под сомнение нашу социальную модель и наши государственные институты — без всякой пользы для нашей экономики. И даже наоборот. И грозит усугублением неравенства. Что касается ультраправых, то они призывают нас к откату назад, к выходу из мира и Европы…».

Олланд вполне мог бы сказать эти слова, объясняя свое намерение идти на второй срок. Но не сложилось.

Он напомнил о своих «неисчерпаемых способностях», проявляемых «перед лицом испытаний», но сразу же добавил, что осознает риск выдвижения – «в сложившейся ситуации» — кандидата, по поводу которого не будет широкого консенсуса.

«Пребывание у власти никогда не заставляло меня терять ясность взгляда — ни на меня самого, ни на ситуацию, — сказал Олланд. — Таким образом, я решил не быть кандидатом на президентских выборах».

Это первый случай в истории Пятой французской Республики, когда президент отказывается от борьбы за второй срок.

Победить рафинированного ультра-консерватора Фийона теперь попытается право-либеральный социалист Манюэль Вальс.

Олланд, правда, об этом ничего не сказал.

Это было бы уже слишком — даже для «нормального президента» (под этим «позывным» Олланд шел на выборы-2012. Правда, французы, как видно, приняли «нормальность» за «слабость»).

Ему и так очень тяжело далась эта речь.