Как только 12 ноября депутаты нижней палаты парламента Казахстана — Мажилиса — приняли законодательные поправки о запрете «пропаганды ЛГБТ*», местные острословы тут же вычленили ехидный парадокс: а как же теперь писать о самих депутатах? И тут же его решили: депутаты отдельно везде оговариваются, что «осуждать» все нетрадиционные ориентации можно, так что проблем возникнуть не должно. Хотя в самих поправках, привязанных к законам об архивном деле (в другое место засунуть их, очевидно, не получилось), конкретные критерии «пропаганды» не прописаны, это уже в кулуарах депутат Елнур Бейсенбаев сказал, что речь только про те материалы, которые поддерживают такой выбор человека. А так, мол, пусть эти люди ходят. «Если, например, мужчины в парке держатся за руки, это не считается пропагандой. Это их личные границы, и тут вообще вопросов нет», — цитируют Бейсенбаева казахстанские СМИ.

При этом поправки о запрете и нормы об административных штрафах вводятся сразу в девять законов, так что «пропагандировать» (а некоторые подозревают, что даже упоминать) однополые отношения нельзя будет в рекламе, кино, СМИ и многих других местах. Отдельно казахстанские власти уточняли, что нельзя будет эти темы использовать на всяких свадебных и других праздничных мероприятиях в неприличных конкурсах. Они, мол, сами свидетели таким конкурсам. Что и говорить: депутатская жизнь в Казахстане весьма насыщенная.

В прошлом году казахстанские депутаты хотели и вовсе ввести уголовную ответственность за «пропаганду ЛГБТ» и прописать это в законе «О массмедиа». Тогда журналистам удалось отбиться, но тема никуда не исчезла. В течение всего 2024 года Союз родителей Казахстана — общественная организация куда более импульсивного толка, чем какая-нибудь «Русская община» — и регулярно срывал мероприятия феминисток (с точки зрения консерваторов, люди, активно ратующие за права женщин, такие же подозрительные, как гомосексуалы), и организовал целый сбор подписей под петицией о запрете ЛГБТ в стране. Петиция набрала более 50 тысяч подписей — депутаты отреагировали. И кто скажет после этого, что в Казахстане не демократия?

На самом деле тут важен культурный и общественный контекст страны. Казахстан — по-прежнему патриархальное государство с максимально закрытой и весьма традиционной формой взаимоотношений в семье. Глава семейства при прочих равных — незыблемый авторитет, а множество «традиционных ценностей» входит в клинч с принципами, которые культивируются современными, в том числе западными жизненными установками.

Поэтому, когда официальные СМИ публикуют результаты исследования о том, что подавляющее большинство казахстанцев видит «угрозу» в ЛГБТ и считает, что пропаганды вокруг много, это на самом деле цифры, недалёкие от истины. На другом краю — общественные активисты (чаще — активистки) и организации, которые трактуют свободы и права куда более расширительно, чем консервативные силы во власти. Депутаты считают, что при этом вообще используются запрещённые приемы: активисты, мол, информационно атакуют самих парламентариев. «Они даже приходили в школы, открыто и незаконно вели пропаганду. После этого подвергли информационной атаке Едила Жанбыршина, Асхата Аймагамбетова, Жанарбека Ашимжана… Переходили на личности, высмеивали нас. Для этого создавались и распространялись специальные материалы. Это вопиющая дерзость, давление на представителей законодательного органа, нарушение прав человека», — жаловался во время голосования по поправкам один из их авторов Едил Жанбыршин. Кроме того,

В целом основной аргумент, связанный с запретом пропаганды ЛГБТ, сводится к тому, что нужно защитить детей от вредного влияния, а то, продолжает Жанбыршин, «это безнравственное сообщество чувствует себя вольготно в нашем святом доме» и даже «клевещет, утверждая, будто в нашем народном фольклоре присутствует гомосексуализм».

Красота, как говорится, в глазах смотрящего, но принятие поправок единогласно и фактически одним днем выглядит как реакция на нечто другое. Например, на выступление фем-активистки Жанар Секербаевой в ОБСЕ в конце сентября, где она рассказала об уровне гомофобии в Казахстане.

Ровно после этого по неожиданному совпадению группа из двух десятков депутатов резко активизировала работу по продвижению поправок и, несмотря на робкие возражения правозащитников, меньше чем за месяц превратила вялотекущую проблему (в стране есть вопросы куда более насущные) в ключевой государственный вопрос. Хотя, судя по некоторым заявлениям, не такое уж это и совпадение. «Это нонсенс, чтобы кто-то путем информационного давления навязывал нам свою точку зрения. Говоря о нарушении международных обязательств, эти организации (речь о международных организациях, которые высказались против этих поправок. — «Новая») сами своим заявлением нарушают международную практику, пытаясь давить на нас. Это неприемлемо», — заявил депутат Никита Шаталов. Он голосовал исключительно «за» поправки.

Технически поправки должны ещё одобрить Сенат и президент Касым-Жомарт Токаев. Но первый находится в стадии расформирования вследствие будущей конституционной реформы, а второй и сам много говорит про нравственность и воспитание будущих поколений. Так что вся надежда у активистов, если они захотят отстаивать свои права, остаётся только на международные суды.

Но Казахстан не считает вопросы гендера и ориентации человека теми, в которых он должен придерживаться каких-то обязательств. И потом, кивают депутаты на международные организации, у вас самих есть Конвенция ООН о защите ребёнка — мы как раз её и соблюдаем этими поправками. А по Конституции, мол, мы никому не запрещаем делать дома и под одеялом то, что они хотят. По крайней мере, пока не запрещаем.

Получается будто бы некое несоответствие. С одной стороны, Казахстан говорит о расширении женского представительства во власти, о неприятии домашнего насилия, вводит статьи, связанные с защитой прав на рабочем месте, декларирует приоритет ценности человека в его многообразии при условии полезности обществу. С другой — даже принятый после убийства бывшим министром Куандыком Бишимбаевым своей супруги «закон Салтанат» (о криминализации насилия против жён и детей) фактически не работает. СМИ пестрят историями о том, как очередной муж избил свою жену, нанеся ей тяжёлые увечья. Права людей с другой ориентацией в Казахстане на этом фоне — ещё более птичьи. И хотя власти говорят, что в личную сферу интимного лезть не планируют (давайте об этом просто не писать в положительном ключе), в России всё начиналось ровно точно так же. К чему пришло, Россия и без Казахстана видит.

Помимо всего прочего, эти поправки ошибочно рассматриваются в контексте того, что таким образом власти отвлекают народ от чего-то более важного (например, от экономических проблем, которых воз и маленькая тележка). Так утверждают даже сами активисты. Но если смотреть шире, то надо отметить принятую в стране осенью Концепцию внутренней политики — фактическую новую идеологию государства, как бы от этого термина ни отбрыкивались власти.

Внутри неё есть большой раздел под названием «Адал Азамат» — абсолютная калька по интонации с морального кодекса строителя коммунизма. Запрет сначала говорить, а там видно будет, о тех, кто в принципе не подходит под лекала «патриота и гражданина», легко обкатывается на тех, кого общество при прочих равных и не станет защищать. Классический нарратив гласит о том, что потом будет некому защищать и само общество, в расчёт не принимается, потому что для этого нужно знать уроки мировой истории, а они в концепцию человека будущего из Казахстана не заложены.

* «Международное движение ЛГБТ» признано в РФ экстремистской организацией, чья деятельность запрещена.