Давно я не заглядывала в телевизор. Заглянула, а там — лепота. Федеральные каналы пляшут, заливаются смехом и поют, как в последний раз. В конце рабочей недели зрителю гарантируется ударная доза прекрасного: десять часов эфира с Петросяном, перетекающим в Малахова.

Петросяна одолеть не смогла. Телевизионная окаменелость, именуемая почему-то юмором, сформировалась еще в конце прошлого века. Лучшего способа загримировать реальность пока не придумано. Если в отечестве дела идут неважно, экраны заполняет Михаил Задорнов, ушедший от нас более десяти лет назад. В остальное время оборону от здравого смысла держит вечно живой Петросян с коллегами по цеху.

На Малахове решила задержаться — его рейтинги бьют все рекорды. Он уже три года руководит хоровым вокалом в студии, а благодарный народ одаривает его тут же вареньем и солениями. Я попала на день рождения Ярослава Сумишевского. Незнакомого мне человека чествовали так, как Стаса Михайлова в его лучшие годы. Тема выпуска — ресторанные хиты. Публика стонала от восторга. Ресторанная вакханалия быстро мне наскучила, но я была вознаграждена финалом. Среди гостей обнаружился Евгений Кемеровский. Его добыли из недр девяностых и водрузили за общий стол. Кемеровский, потрясенный переменой участи, сразу взял верхнее «до». России повезло, молвил он, что у нее есть Сумишевский. Подумал, встрепенулся и решил продлить мысль до заоблачных высот. С этой целью оратор обратился к Малахову:

Смущенный столь эксклюзивной оценкой его труда, Малахов глубоко задумался. А когда Кемеровский заголосил свой хит «Братва, не стреляйте друг в друга», задумалась и я — о чем это он? Какую весть несет сейчас гуманистический позыв тридцатилетней давности?

Любая попытка понять текущее время обречена на провал. Я уже не говорю о таких сложных материях в теперешнем контексте, как те, о которых поет Кемеровский. Но и с другими веяниями непросто разобраться. Так, с одной стороны, явно наливается соками тренд на душевность, взятую на вооружение Малаховым и не только. Надежда Кадышева покоряет стадионы, ей на пятки в летнем сезоне наступает Татьяна Буланова, а там и Алена Апина подтягивается. С другой стороны, приторную душевность черпают из ненавистных девяностых, виновных во всех прошлых и настоящих бедах. С третьей стороны, то, что сегодня молодая аудитория принимает за проявления души, тогда было чистой коммерцией — уже начиналась эра продюсерской музыки. Имеется и еще один смысловой парадокс.

Легче всего трактовать внезапную тягу к душевности как реакцию на ожесточенность окружающего мира. Но ведь тот же телевизор не спешит сокращать зону вечной мерзлоты даже в период отпусков. Правда, кое-кого вроде Норкина уже вытеснили из кадра турецкие сериалы, но самые стойкие бойцы пока на посту. Да и как без них пасти народы? Чтобы хоть чуть-чуть подсобрать аудиторию, канальские начальники предпочитают резко менять регистры. Пока доберешься до зефира в шоколаде от Петросяна–Малахова, прослушай утреннюю проповедь от Соловьева.

Стремление к душевности существует на равных правах с ненавистью и злобой. Не успел Степашин заикнуться в интервью об уехавших известных людях, как грянул гром небесный, и засверкали молнии. Говоря, в частности, о Чулпан Хаматовой, Сергей Вадимович сказал — она может вернуться, если извинится. Первой захлебнулась гневом Яна Поплавская. Она заклеймила не только «либеральную грязь», но и самого Степашина в качестве бывшего премьер-министра при Ельцине. А дальше по трубам со скоростью звука понеслась известная субстанция.

Как избежать распада личности при распаде привычных форм жизни общества и государства? Вопрос вопросов. Потому и сюжет, о котором речь, приобретает особое звучание. Эскизная картина мира в текущем историческом моменте примерно такова. Цветущая стабильность, маркированная экранным разгуляем; информационными сводками с фронтов СВО; обильными цитатами из уклончивого Трампа; каскадом запретительных законодательных актов, готовых, похоже, превратить бытие в пытку, — все это способно вызвать (и уже местами вызывает) массовый психоз.

Недавно пополнила свою коллекцию свежих лексических сокровищ замечательным выражением — «потенция русского сердца». Если к этой самой потенции присовокупить ДНК, которую прямо сейчас Малахов, по слову Кемеровского, возвращает России, то все будет хорошо. Нужно только верить и ждать.