Первый раз я бросил курить в классе втором, правда, в лесу у дачи сохранялась закладка ароматизированных сигарет «Золотое руно» с красивым греческим кораблем и любимых брежневских с белым фильтром — «Новость» в зеленой пачке. Временно к курению пришлось вернуться, когда в дополнение к кубинским Partagas на мальчишеском черном рынке появилась новинка, обозначившая пик разрядки международной напряженности, — сигареты «Союз-Аполлон» «с настоящим вирджинским табаком».

Брежнев и Никсон — братья навек, с Фордом еще неясно, однако вроде он продолжает дело Никсона. А тут еще стыковка в космосе, отмеченная красивыми почтовыми марками, и сигареты. Как было не вернуться четверокласснику, не огражденному от влияния улицы, когда, как говорилось в репризе Райкина, «кругом одни улицы», к дегустации табака?

Леонов — Кубасов стали своего рода синонимом Михайлова — Петрова — Харламова, поучаствовавших в начале детанта в разрыве железного занавеса шайбами. А Стаффорд, Брэнд, Слейтон звучали не хуже, чем Эспозито, Курнуайе, Маховлич. Тем более что Суперсерию СССР — Канада — 1972 и стыковку «Союза» с «Аполлоном» разделяли всего-то неполных три года. И точно так же, как гуляли по Красной площади канадские хоккеисты, раздавая автографы и жвачку, осматривали достопримечательности и американские астронавты.

Детство босоногое, небо синее и мирное над головой; журнал «Америка» на письменном столе внешне выигрывает рядом с журналом «Агитатор»; Штирлиц с Чингачгуком Большим Змеем и Антонией Сантилли в белых штанах из «Необыкновенных приключений итальянцев в России» в телевизоре; «развеян миф о непобедимости канадских профессионалов»; две сверхдержавы стыкуются; дымок «Союза-Аполлона» вьется над колосящимся русским полем, а колоски трогает пальцами добродушный Леонид Ильич — сплошной детант и полное счастье…

Именно это ощущение, связанное прежде всего с Америкой и извечной американоцентричностью советско-российской политики, с этой любовью-ненавистью, притяжением-отталкиванием, и возвращает новая конъюнктурная обложка учебника всеобщей истории для 11-го класса. Авторы — незаменимые Чип и Дейл российской мифологизированной истории: Владимир Мединский с Александром Чубарьяном. Иллюстративный материал — стыковка «Союза» и «Аполлона» и эпизод из Суперсерии (которую Мединский называет Суперкубком — грубая историческая ошибка) — шайба влетает в ворота канадцев. Хотя самым известным фотосюжетом была прямо противоположная мизансцена: победный гол Пола Хендерсона за 34 секунды до конца последнего матча Суперсерии.

Для большей убедительности обложка была представлена Мединским в Телеграме 4 июля, в День независимости США (в дальнейшем уже из слов Путина выяснилось, что американская революция была, по сути, «цветной» — делалась не без помощи, в том числе финансовой, Российской империи, еще тогда боровшейся с колонизаторской политикой англосаксов): «Россия всегда за сотрудничество, а любые битвы — только в спорте».

В «сотрудничестве» тоже пока не видно успехов, причем ни по одному из векторов мировой политики — не говорить же всерьез о прорывах на фронтах «самобытных» стран БРИКС, отстаивающих свои «традиционные ценности» в борьбе с… Вот здесь неувязочка получается, потому что у нас сейчас с США затянувшаяся стыковка, правда, в отличие от 1975 года — безрезультатная.

Чтобы был результат, надо его: а) по-настоящему хотеть; и б) что-то конкретное делать. С этими двумя пунктами — проблемы, и «перезагрузки» детанта может не получиться. Примерно так же, как во времена Обамы, когда «перезагрузка» оказалась «перегрузкой». Даже несмотря на еще относительно благоприятный международный фон.

О том, как надо было хотеть мира, чтобы получилась разрядка, есть свидетельство Анатолия Черняева, бытописателя внутренней жизни поздней советской власти. 9 марта 1972-го, в тот период, когда решалась судьба самих переговоров Брежнева и Никсона, Черняев вместе с первым помощником генерального Георгием Цукановым оказался в кабинете Леонида Ильича.

Брежнев, не стесняясь советников (наоборот, они были важны в тот момент), говорил по селектору сначала с Алексеем Косыгиным, который, вопреки легендам, был на самом деле ястребом, и Андреем Громыко: «Косыгин: «Посмотри, как Никсон обнаглел. Бомбит и бомбит Вьетнам все сильнее, сволочь. Слушай, Лень, а может быть, нам и его визит отложить?» Брежнев: «Ну что ты!» Косыгин: «А что? Бомба будет что надо!» <…> Брежнев: «Бомба-то бомба, но кого она больше заденет?»

Разговор с Громыко: «Брежнев: «А ты знаешь, Косыгин и Никсона предложил отложить. Бомба, говорит, будет». В селекторе — затянувшееся молчание. Громыко, видимо, несколько секунд выходил из остолбенения. Громыко: «Да он что?!» Черняев записывает в дневнике: «Одно только ясно, что если б дело оказалось в руках Косыгина, мы б горели синим пламенем».

Симптоматично, что оба сюжета для обложки школьного учебника, трактующего историю после 1945 года, выбраны из начала — середины 1970-х, времени детанта, периода еще относительно здорового (хотя как раз в конце 1974-го начались проблемы) Брежнева.

Хотели мира — достигали его. Не хотели — оказывались в ловушке застойного развития, гонки вооружений и вторжения в Афганистан. Которое оказалось исторически вдвойне неоправданным, ведь Россия при Путине стала первой страной, официально признавшей талибов. Самая антисоветская власть из всех постсовестких!

А так мы все обречены на почти ежедневное выслушивание одних и тех же мантр о том, что Россию «кинули». Никакой разрядки 2.0 или хотя бы перезагрузки не будет. Искусство дипломатии утрачено навсегда. Придется нервно курить в коридоре то, что посылает параллельный импорт. С сомнительным вирджинским табаком.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».