Российское правительство на прошлой неделе расширило перечень тяжелых заболеваний, препятствующих заключению граждан под стражу. Документа ждали многие: от правозащитников и адвокатов до самих арестантов и их родных. В перечень среди прочего добавлены ишемическая болезнь сердца, астма, артрит, артроз, мочекаменная болезнь, дерматит.

Если верить тому, что написано на бумаге, людей с этими и многими другими заболеваниями нельзя будет заключать в СИЗО.

В частности, проект Минюста предполагал, что перечень будет приведен в соответствие с МКБ-10 (Международной классификацией болезней). В опубликованном документе оказалось 166 пунктов. В их числе:

• различные лимфомы, в том числе Ходжкина;
• лейкозы, в том числе неуточненного типа;
• некоторые доброкачественные новообразования;
• гипотериоз, синдром Иценко-Кушинга, другие нарушения надпочечников;
• болезни Крейтцфельдта-Якоба, Паркинсона, Крона, Дюринга, Бехтерева;
• болезни крови, кроветворных органов и отдельные нарушения, вовлекающие иммунный механизм;
• врожденные аномалии (пороки развития);
• деформации и хромосомные нарушения;
• беременность, роды и послеродовой период.

В перечень также включили дистонию, некоторые виды эпилепсии, острую хроническую лучевую болезнь тяжелой и крайней степени и другие недуги. В отдельный блок Минюст вынес «заболевания (состояния), требующие оказания паллиативной медицинской помощи».

Что изменилось в главном? Перечень не только дополнили новыми заболеваниями, но и прописали коды МКБ (Международной квалификации болезней). Перечень Минюстом был обновлен на основании предложений Минздрава, уполномоченного по правам человека, Общественной палаты и Совета по правам человека.

Член совета по правам человека Ева Меркачева назвала расширение перечня заболеваний большой победой правозащитного сообщества:

— Мы в СПЧ много раз говорили о том, что существующий перечень не включает заболеваний, с которыми человеку нельзя находиться за решеткой, поскольку это противоречит принципам гуманизма. Речь о редких недугах и состояниях, когда человек имеет ряд заболеваний, ни одно из которых не подпадает под перечень, но общее состояние здоровья не позволяет самостоятельно принимать пищу и ухаживать за собой. Теперь в перечень, который стал намного больше, включены все те заболевания и состояния, о которых мы говорили. Его принятию предшествовало несколько встреч представителей Минюста с правозащитным сообществом, где мы могли донести наши предложения, и практически все они были включены в этот документ. Его можно считать уже заработавшим, поскольку последнее слово было за правительством.

В пресс-службе правительства по случаю принятия документа заявили, что «решение направлено на обеспечение прав людей с тяжелыми заболеваниями, еще не признанных виновными в совершении преступления» и наличие такого заболевания «является основанием для изменения меры пресечения на более мягкую».

По словам опрошенных «Новой» юристов, те, кто уже признан виновными, то есть осужден, но имеют перечисленные в списке заболевания, должны, как и прежде, действовать по такой схеме: обратиться с заявлением в медицинское учреждение ФСИН того региона, где отбывают наказание. Медкомиссия учреждения должна подтвердить диагноз и затем обратиться в суд по месту отбывания наказания с ходатайством об освобождении осужденного по болезни.

Схема работающая, но: а) долго; б) часто со скрипом, как и схема по освобождению по болезни тех, кто томится в СИЗО.

В своих заключениях медики черным по белому пишут, что хоть диагноз обвиняемого/подозреваемого/осужденного подпадает под постановление, но он, мол, не уточнен или это «не крайняя стадия», а поэтому — пусть сидит. Государственные медучреждения часто подстраховываются: ссориться с силовиками — себе дороже.

Впрочем, хромало и само положение старого перечня заболеваний, доходило до абсурда: например, комиссия и силовики отказывались отпускать осужденного из-под стражи, если зрение у него было 0,01 (один процент от нормы). Следовали закону, который обязывал отпускать только при полной слепоте. В результате чего люди сидели, а поводырями у них были сокамерники…

Новые поправки все-таки исходят из того, что освобождать нужно не только при полной слепоте.

Но по-прежнему в документе не обговорено положение тех, у кого острые проблемы с зубами, а точнее, с их отсутствием (проблема, объединяющая многих зеков) и последствиями этого для всего организма. Стоматологи в условиях российской тюрьмы — по-прежнему непозволительная роскошь, а отпускать сидельцев в гражданскую клинику не спешат.

Но даже такой обновленный перечень — повторюсь — вызвал положительную реакцию у тех, кто связан с темой: журналистов, адвокатов, сидельцев и правозащитников. Одно опасение — лишь бы теперь перечень заработал. Как бы суды и следователи не придумали еще какие-нибудь лазейки, чтобы не учитывать состояние больных и прятаться за формулировками об «неуточненном диагнозе» и «неострой форме болезни».

Принесет ли приведение законодательства в соответствие с МКБ-10 свои плоды — увидим уже скоро. А пока перечислим тех самых тяжелобольных людей, которым необходимо изменить меру пресечения на более мягкую уже сейчас и немедленно. Диагнозы их попадают в обновленный список. В идеале — хорошо бы Минюст еще бы и следил, как силовики исполняют закон, и так же наказывал их какими-нибудь метками по пятницам (как некоторых граждан), за игнорирование самим же государством установленных требований. Мечта…

«Новая газета» представляет список людей, которым уже сейчас надо изменять меру пресечения. Они хроники. Их много. Известных и неизвестных. Пожилых и молодых. Перечислим тех, кто подает просьбы о лечении и получает отказы уже не первый год.

Игорь Барышников, житель Калининграда, 66 лет. Отбывает срок в семь с половиной лет за распространение «фейков» о российской армии. Полтора года Барышников прожил в колонии с эпицистомой — трубкой из живота для отвода мочи. Из-за нестерильных условий, отсутствия необходимых лекарств и медпомощи у мужчины развились инфекционные заболевания, было нарушено кровообращение, он жил с постоянной нестерпимой болью. Лишь спустя полгода его наконец прооперировали: удалили аденому предстательной железы.

В ноябре 2024 года состояние Игоря снова ухудшилось. Из-за того, что операцию долго откладывали, побочные симптомы развились в самостоятельные заболевания. Так, Барышников почти утратил зрение: один глаз ослеп, на втором зрение снизилось наполовину.

Сегодня Игорю нужна длительная реабилитация для восстановления мочеиспускательной системы.

Александр Струков, экс-фотограф штаба Навального*. У осужденного почти на восемь лет мужчины хронические бронхит и астма, но администрация колонии проигнорировала его заявление о госпитализации для подтверждения хронических диагнозов. В больницу Струкова не отвозят. Несмотря на обращения адвоката к региональному управлению ФСИН и прокуратуре, а также к уполномоченному по правам человека, администрация отказывает Александру в медицинской помощи.

Надежда Буянова, 69 лет. Фигурантка одного из самых громких в 2024 году из-за запредельной циничности дел имеет ряд хронических заболеваний и сильно сдала за время нахождения под стражей в СИЗО.

Евгения Майборода, 74 года, пенсионерка из города Шахты. За два репоста в BK осуждена на пять с половиной лет колонии. Имеет хронические заболевания, в том числе сердца, часто страдает от приступов кровотечения из носа и высокого давления.

Сергей Веселов, 56 лет, блогер из Шуи, осужденный на семь лет колонии за пацифистские ролики, репосты и надписи. Несмотря на хронические заболевания, несовместимые с условиями содержания под стражей (гипертония, остеохондроз, гипертрофия простаты), последние полгода его держали в изоляции в ШИЗО и одиночном карцере. При этом лишали самого необходимого: нормальной еды, предметов гигиены, прогулок и передач. А главное — не оказывали медицинской помощи и отказывали во встречах с врачом, несмотря на обострение заболеваний.

Андрей Шабанов, саксофонист из Самары, осужденный на шесть лет за пост с критикой СВО. С марта прошлого года Шабанов находится в СИЗО, несмотря на тяжелую болезнь. У него диагностированы тяжелая форма псориаза и псориатический анкилозирующий спондилоартрит, который поражает позвоночник. Долгое время музыканту не предоставляли медпомощь в СИЗО-1 Самары. После резонанса, вызванного речью Шабанова о том, что он «гниет заживо», и соответствующих фотографий из клетки зала суда ему начали оказывать медицинскую помощь. Однако лечения как такового врачи не назначили, стандартно заявив, что у мужчины нет заболеваний, препятствующих содержанию под стражей.

Егор Балазейкин, 18 лет. Житель Ленинградской области, осужденный на шесть лет колонии за якобы попытку поджечь военкомат. Несколько лет назад Балазейкину диагностировали аутоиммунный гепатит и первичный склерозирующий холангит, которые впоследствии привели к фиброзу печени. В условиях СИЗО и колонии болезнь прогрессирует. Согласно результатам анализов крови Балазейкина за март 2025 года, на сегодняшний день серьезно повышены уже шесть параметров, связанных с работой печени (ранее были повышены только два). Результатов анализов крови в июне (их должны брать у Балазейкина каждые три месяца) нет. Также в карте нет никакой информации о результатах УЗИ печени, хотя по графику данное исследование должны были провести еще в апреле. Родители Балазейкина, изучив медкарту сына, обратилась с запросом к начмеду ИК № 5. Но ни на один из вопросов начмед ответить не смогла. Может быть, Минюст начмеда поторопит?

Артем Самсонов, бывший депутат Заксобрания Приморья, осужденный со второй попытки на 13 лет по обвинению якобы в развращении малолетнего. Вину отрицает. В СИЗО у заключенного диагностировали рак кожи — заболевание входит в перечень, препятствующий отбыванию наказания. Любопытный момент: с просьбой освободить Самсонова выступила больница Главного управления ФСИН по Приморскому краю. В учреждении подтвердили, что у заключённого выявлено онкологическое заболевание, включенное в перечень болезней, препятствующих отбыванию наказания. Но Ленинский районный суд Владивостока отказался освободить экс-депутата. Причины отказа суд пока не огласил. Прокуратура заявила, что Самсонов не нуждается в постоянном постороннем уходе, а его заболевание может быть излечимо. Сам политик и его семья заявляли, что он не получает лечения в колонии, а опухоль продолжает расти. В январе 2025 года экс-депутату к тому же заменили аортальный клапан сердца после огласки в СМИ и вмешательства руководства КПРФ.

Федор Коновалов, петербуржец, осужденный на 11 лет из-за расклейки листовок. У Федора ментальная инвалидность, он родился с особенностями развития. Работал уборщиком в филармонии имени Шостаковича. Директор учреждения рассказывал журналистам, что молодой человек ввиду ментальных заболеваний «в полной мере отвечать за свои действия не мог».

Согласно приговору, первые три года Федор должен провести в тюрьме, остальные — на зоне строгого режима.

Валерий Голубкин, 72 года, ученый, специалист по гиперзвуку и бывший профессор МФТИ. Осужден на 12 лет строгого режима за то, что якобы передал Нидерландам секретные сведения о гиперзвуковом пассажирском самолете. На самом деле это было обычное профессиональное общение в рамках международного сотрудничества — перед отправкой документов три комиссии подтвердили, что в них нет гостайны. Дважды перенес онкологию, один из диагнозов — рак кишечника. Российские суды закрыли на это глаза.

Александр Мартынов, 67 лет, житель Тверской области, отбывающий шесть с половиной лет за граффити. До заключения Александру диагностировали гальваноз — это стоматологическое воспалительное заболевание, появляющееся при ношении или некачественной установке протезов. Перед арестом три с половиной года назад ему удалили 14 зубов, поставили временную конструкцию и собирались установить новый протез. Помешала тюрьма. В СИЗО, а теперь и колонии Мартынову вообще не оказывали никакой стоматологической помощи. Оставшиеся зубы в итоге постепенно разрушались. Положение мужчины стало критическим по причине не только всех выпавших зубов, но и прогрессирования сопутствующих этому заболеваний. Осужденному требуется срочная диагностика, протезирование и медикаментозное лечение.

Стоматологов и стоматологическую клинику в Ярославле, где политзаключенному готовы оказать помощь, нашли. Но начальник колонии разрешение на это пока не выдает. Может быть, Минюст напомнит ему об этом?

Кстати, в апреле нынешнего года, так и не дождавшись в том числе стоматологической помощи, в СИЗО Новороссийска скончался 67-летний член организации «Свидетели Иеговы»* Валерий Байло. За время пребывания в СИЗО мужчина неоднократно жаловался на свое здоровье и отсутствие лечения — он страдал от сильной боли в желудке и деснах, а также нуждался в операции на коленном суставе. Руководство изолятора отказывалось предоставлять помощь осужденному.

Наш список тяжелобольных далеко не полный. По свежим данным проекта ОВД-Инфо**,

И последнее. Вдруг Минюст не в курсе. На 2025 год на медицину в заключении запланировано потратить из бюджета на четыре миллиарда рублей больше, чем за предыдущий период. ФСИН не имеет привычки публично отчитываться о распределении бюджетных средств. В связи с чем выяснить, в какие регионы уйдут деньги и на кого именно будут потрачены, просто нереально. Но может быть, у Минюста или Счетной палаты получится?

А что касается названных нами заключенных, то мы будем следить за их судьбой: за скоростью и эффективностью того, как государство исполняет им же инициированные законы.

Следующий отчет — через месяц.

* Власти РФ считают экстремистской организацией, чья деятельность в России запрещена.

** Властями РФ внесен в реестр «иноагентов».