Я расшифровала эту запись. Там нет моих вопросов — только монолог:

— Наша жизнь строится по канонам литературы абсурда и не только в последнее время, а всегда. Жизнь абсурдна априори. Все, что мы проходим по мере своего существования, это череда абсурдных ситуаций: они могут быть абсурдны трагически, драматически или комически, но абсурд неизбежен, так получилось. Это не я придумал, это давно подмечено. Абсурд — это очень полноценный жанр. Люди не всегда это пытаются осознать и осмыслить, кого-то это достает — а по-моему, это нормально.

Как жанровая краска в России 20-х годов ХХ века он расцвел. Да, центральную точку заняли Беккет и Ионеско, но выраженное ими было выражено и в русской литературе. Я думаю, что пришел к абсурдизму через драматургию. Я школьником прочитал в «Иностранной литературе» «Носорогов» и «В ожидании Годо», и эта эстетика очень сильно на меня повлияла. Я видел какие-то спектакли по этим вещам, но их всегда мало ставили. Для широкой массы они чужеродные, хотя как поставишь…

Есть лидеры и популярные группы, но Россия не страна рок-н ролла. Это все давно с Россией, к сожалению. Что-то заложено такое в глубину, в сознание людей. Рок-н-ролл поменял в России многое, но потом он тоже поменялся. Тут такое бытие, что даже рок-н-ролл поменяло.

У нас страна попсы, без сомнения, и в кино, и на телевидении, и в школе, и на сцене. Это чума. Страна попсы. Многие говорят: у нас тоже есть попса. В такой степени — нет!

Это одна из причин, почему Россия не стала рок-н-ролльной. Дело не в языке, не в драйве, не в конкретных вещах. Попса оказалась ближе, более значимой, удобной, простой для восприятия, она доминирует.

Попса победила литературу. Деградация налицо во всем: и в политике, и в культуре, и в традициях. Книжки читает мало кто. Наверное, это отражает жизнь теперешнюю в нашей стране — как-то все катит не в ту сторону. Вроде бы шло в ту, а потом оказалось, что не в ту, а потом опять не в ту, а потом еще хуже, чем не в ту. Есть какая-то неуправляемость ситуации, и это особенно заметно по тем, кто наверху.

В сознании здешнего человека тоже есть запрос на свободу, но, получается, нужно какое-то другое ее количество. Гораздо меньшее, чем казалось всем нам и чем должно было быть. Запрос на нее есть, но очень локальный.

Это ужасно драматично и трагично: тех черных лет, которые здесь были, оказалось мало, мы не вынесли из них уроки.

Мы живем в весьма черные времена. Возродилась цензура, что было вообще невозможно себе представить в 90-е. Но сейчас она очевидна. По телевидению снова все одинаковые программы, одна и та же линия подачи — очень аккуратная и без малейшей попытки выйти за пределы. Все очень мрачно.

Я пока не считаю, что рок-н-ролл может нас изменить, он сам изменился и стал другим. Я вообще не вижу возможностей для ближайших времен. Очевиден разрыв между тем, что было с нами, и тем, что стало проявляться теперь. Да, мы стали сами собой, кто хотел, но массовости нет. А она необходима, если мы ждем глобальных изменений.

Постарел я на фоне прошлых лет, но пока продолжается безумное поэтическое состояние. Я не планирую вперед особенно, но все это продолжается. Я не отражаю конкретные события, но иногда совпадает. Как тема изоляции. И карантин, и операционные дела всякие со мной произошли и еще до конца не кончились. Это изменило образ жизни. Особенно не хожу никуда, к этому отчасти привык — сидишь дома и работаешь. Только слово «онлайн» ненавижу уже. Как-то нелепо все. Участвовал в фестивале верлибра, мне даже противно стало — в онлайне. Можно и так стихи прочитать, но совершенно другая подача же.

Изоляция — это ненормально. Отчасти ложится на это ситуация в стране. Тоже контроль и изоляция.

У Ленинградского рок-клуба будет юбилей. Старые группы будут играть, которых уже никто не знает. Это же пенсионерский будет концерт. Воссоздание прошлого. Для меня это печальная история — все изменилось во мне, и все это уже не мое. Это пройденный этап бытия. Не вижусь ни с кем. Борька (Борис Гребенщиков.* — Т. Б.) — мы с ним ровесники, но он в Лондоне торчит. Пишу ему, а он уже в Лондоне. А потом будут гастроли по Украине у них…

Стихи пишу и публикую в Фейсбуке**. Пока там книгу издашь… А так хоть кто-то читает. Однажды сделал себе второй аккаунт, но запутался. Недавно стал прикидывать количество хотя бы того, что повесил в Фейсбук — там несколько тысяч текстов: стихи, проза, заметки, наброски. Чудовищная работа в этом рыться.

Если я не пишу больше трех дней, чувствую себя неадекватно, как будто что-то случилось. Это очень тяжело. Но сам не могу оценивать, что пишу. Мне не очень везло с критиками всегда, а это важно — прочесть слова про себя. О себе-то узнать — что ты делаешь. Я не знаю, как люди оценят то, что я им оставлю.

* Власти РФ внесли в реестр «иноагентов».

** Принадлежит компании Meta, признанной в РФ экстремистской организацией и запрещенной.