Сайт GoFundMe, на который отправляют пожертвования, собрал к началу этой недели чуть больше 100 тысяч долларов на защиту выпускницы МФТИ Ксении Петровой. Далеко не все донаторы Петровой, которой недавно исполнился 31 год, указывают свое имя: многие подписываются «Аноним», поскольку живут и работают в США с временной визой J-1 (в русском просторечии они «джейванщики») и в связи с ужесточением пограничных правил, объявленном Дональдом Трампом в первый же день своего второго срока, опасаются ее потерять.

В частности, после того, как 16 февраля ее лишилась Петрова, они иногда остерегаются выезжать за границу, хотя «джейванщикам» это не возбраняется. Вечером того злополучного дня бывшая москвичка приземлилась в бостонском международном аэропорту Логан, вернувшись из отпуска во Франции. Собака таможенников обнаружила у нее в багаже незадекларированную лягушатину, но не в таком виде, какой можно было бы ожидать на парижском рейсе, а в виде очень мелко порезанных на ломтики лягушачьих эмбрионов.

Петрова, получившая в Москве магистерскую степень под руководством известного молекулярного биолога Константина Северинова, покинула Россию в марте 2022 года после того, как была арестована и оштрафована за участие в акции протеста. Ее пригласили в лабораторию профессора Марка Киршнера при гарвардском медфаке. Ее наставник, тоже бывший москвич Леонид (Леон) Пешкин, вспоминает, что был поражен, когда она прибыла в Гарвард в мае 2023 года не с чемоданом, а с рюкзаком. Петрова прослыла в лаборатории трудягой и подвижницей, подчас просиживавшей на работе по 12–14 часов.

Лаборатория много работала с лягушками, чьи эмбрионы мельче всего умели резать ее французские коллеги. У гарвардцев столь филигранно не выходило, и иногда они выписывали эмбрионы по почте из Франции. Беда в том, что почта идет долго, так что эмбрионы успевают разморозиться и испортиться.

На паспортном контроле начиналось за здравие. В паспорт Петровой поставили штамп о законном въезде в страну. Но когда она спустилась за багажом, служебная собака сделала на него стойку, и процедура приема кончилась за упокой. Петрову допросили сотрудники ICE, иммиграционно-таможенного ведомства США, потом одна из них объявила, что виза J-1 россиянки аннулирована. Из джейванщицы Петрова молниеносно превратилась в нелегалку и скоро оказалась в многонациональном обществе 90–100 нелегалок в СИЗО ICE «Ричвудский исправительный центр» в Монро, Луизиана, где плохо топили, а завтрак иногда назначали на 3.30 утра.

При аресте Петрову упрекнули в контрабанде лишь словесно, но к суду не привлекли. Как правило, в таких случаях у попавшихся на провозе незадекларированных вещей пассажиров лишь забирают товар и ограничиваются внушением, максимум штрафом в 500 долларов.

Либеральные судьи и иммиграционные адвокаты доказывают, что сотрудники ICE не имеют полномочий лишать иностранцев виз, не отходя от кассы, но Минюст парирует, что эти полномочия имеются у госсекретаря, который наделяет ими сотрудников ICE.

Адвокат бывшей москвички Грегори Романовский быстро обратился в федеральный суд «синего», то есть демократического, штата Вермонт, систематически перечащего Трампу, и нашел понимание у его главной судьи Кристины Райсс, хотя, возможно, еще больше распалил неприязнь обидчивой администрации Трампа к своей подзащитной.

Мало того что Райсс назвала «неоправданным» столь долгое содержание Петровой в застенке иммиграционного ведомства и распорядилась выпустить ее под залог, так судья была назначена Бараком Обамой, а это совсем плохая рекомендация в мире Трампа и еще один камень в огород бедной узницы.

На майском слушании в зале судье Райсс давала показания группа гарвардских заступников Петровой, не побоявшихся трамповского гнева и рассказавших о ее научном вкладе и добром нраве.

Д-р Майкл Вест, один из первопроходцев в области регенеративной медицины, показал, что изъятые у Петровой образцы эмбрионов подверглись химической обработке, инертны и безопасны. По его словам, они «никому не угрожали» и «не имели коммерческой ценности».

По словам заведующего ее лабораторией профессора Киршнера, Петрова сыграла ключевую роль в разработке вычислительных инструментов для микроскопии.

Учитывая натянутые отношения Трампа с Гарвардом, я не уверен, что поддержка этого старейшего американского университета пойдет Петровой на пользу.

Решение судьи Райсс ровным счетом ничего бы не изменило, потому что относилось лишь к СИЗО ICE, тогда как Петрова уже находилась в этот момент в федеральном домзаке в Массачусетсе, другом либеральном штате, настолько «синем», что в советские времена здешние консерваторы звали его «Народной республикой Массачусетс».

Дело в том, что через пару часов после того, как Райсс объявила в середине мая, что скорее всего разрешит в конце месяца выпустить Петрову под залог, федералы огласили возбужденное против россиянки уголовное дело о контрабанде. В случае неблагоприятного для обвиняемой исхода ей теоретически будут грозить уже до 20 лет тюрьмы и штраф до 250 тысяч долларов.

Спешу оговориться, что, как водится в США, это чисто воображаемые цифры, которых даже в самом худшем случае обвиняемая не увидит. Головокружительные меры наказания обычно фигурируют в американском законодательстве для того, чтобы взять подсудимого на испуг и склонить его к заключению признательной сделки с обвинением или иному шагу, любезному прокурорскому сердцу.

Например, после того как федералы объявили о привлечении Петровой к суду, гарвардская студенческая газета «Гарвард кримсон» опросила иммиграционных юристов, которые почти в один голос предположили, что администрация Трампа ставит себе целью склонить Петрову к самодепортации на родину и сэкономить на дорогостоящем процессе.

Гипотеза, что этот вариант замышляется как возможный подарок Кремлю, при мне пока не озвучивалась. В любом случае адвокат Петровой подал на ее политическое убежище вскоре после ее ареста, что делает ее самодепортацию маловероятной. По всем отзывам, она женщина идейная и принципиальная.