Тонкие красные линии

Формально началось все с того, что Россия, на которую рассчитывала Армения в конфликте с Азербайджаном, не помогла ей ни в самой карабахской войне, ни в послевоенном урегулировании. На пике обиды едва ли не самым ходовым в отношении России было слово «предатель».

Официальная Москва благодаря майской акции протеста так сформулировала свое отношение ко всей двусмысленности своих нынешних отношений с Арменией: недовольство исходит от тех, кто еще не до конца израсходовал ресурсы, полученные от USAID или от других русофобских сил на Западе, но действующая власть вне подозрений. По крайней мере, сейчас, когда градус полемики явно снижается. И Москва это ценит…

На самом деле комплекс российских обязательств перед Арменией — это набор мифов и тостов об армяно-российском братстве, особенном даже на фоне всей остальной дружбы народов: Армения — последний союзник России на Кавказе, ее надежный форпост, Россия — единственный защитник армян и так далее. Противоречащие этому представлению исторические нюансы никогда не были ни для кого в Армении секретом, но на этом было построено привычное представление о мире, тем более комфортное, чем менее вероятным выглядело изменение сложившегося статус-кво. Между прочим, газета «Айкакан жаманак» («Армянское время»), в которой главным редактором служил Никол Пашинян, еще на рубеже XX и XXI веков предупреждала своего читателя: не надо думать, что форпост засаживают цветами — его обычно окружают колючей проволокой…

При этом с формальными подтверждениями этого единства дело обстоит куда скромнее. Ереван обычно ссылается на большой армяно-российский договор о дружбе 2001 года. Но и там нет ничего похожего на 5-ю статью Вашингтонского договора (действенность которой тоже, как известно, несколько преувеличена). Консультации, помощь, которая совершенно не обязана быть непосредственной и военной. Прямых обязательств — нет, но главное даже не в этом. Договор примерно такой же силы и того же 2001 года связывает Россию с Азербайджаном, причем там дополнительно записана борьба с сепаратизмом, в которой стороны тоже обещают друг другу помогать.

Обязательства есть у Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), который никак не отреагировал на действия Баку после карабахской войны, в сентябре 2022 года, уже на армянской территории. Ударов по ней не отрицают и в самом Баку, объясняя это стремлением подавить огневые точки. ОДКБ на призыв Еревана не откликнулся, что полностью соответствовало его политическому курсу: во всех столицах Организации всегда прекрасно знали и о том,

В армянской власти это всегда понимали, но, поскольку риски представлялись теоретическими, такое положение вещей их вполне устраивало. На все вопросы о дорогом российском газе или электроэнергии власть в лице тогдашнего президента Сержа Саргсяна отвечала: все вопросы к России, но подумайте, хотите ли вы их задавать тому, кто в одиночку обеспечивает нашу безопасность?

«Красные линии» — так обозначала власть пределы своей ответственности на вверенной ей территории, достаточные, впрочем, для совместного и взаимовыгодного управления невиданными финансовыми потоками. Что, в свою очередь, крепило веру в «красные линии», которая была разрушена карабахской войной.

А теперь все линии, как должен был показать визит Лаврова, возвращаются.

Далеко от Москвы

Сам этот визит стал отчасти продолжением большого действа, начатого посещением Николом Пашиняном Москвы 9 мая, где в обществе Александра Лукашенко, своего едва ли не главного оппонента последнего времени, ему пришлось наблюдать за прохождением, в том числе, и роты азербайджанского спецназа.

Уже несколько месяцев градус полемики Москвы и Еревана снижается. И примерно в той же мере спадает активность Армении на европейском направлении. Армения будто зафиксировала дистанцию от Москвы, степень сближения с Западом и взяла паузу.

Что никого в Армении не удивило и не убедило.

Пашинян в своей прошлой политической жизни на самом деле сделал немало, чтобы его вестернизаторский порыв воспринимался как следствие его убеждений. Но он уже не раз давал понять, что и никаких догм для него не существует. Еще в ореоле революционного триумфатора он объяснял свою неожиданную приветливость к объекту своих прежних нападок — Евразийскому экономическому сообществу (ЕАЭС): одно дело выступать, будучи оппозицией, и совсем другое — самому стать властью.

Но после войны все то, что могло считаться его потаенными принципами, вошло в резонанс с политической прагматикой, необходимостью, которую он умело вычислил. Именно тогда внутриполитическую полемику, не сулившую ему ничего хорошего, он успешно заменил дискуссией о месте Армении в мире и в истории.

Но и в этом начинании Пашинян соблюдал аккуратность. Он был беспощаден по отношению к ОДКБ, но ОДКБ уже и для Москвы перестал быть любимым детищем. А вот в по-настоящему чувствительных областях, в том же ЕАЭС, Пашинян соблюдал весь положенный этикет, тем более что на фоне всех риторических упражнений товарооборот между Россией и Арменией продолжал расти (вместе с повсеместными подозрениями в том, что Армения стала одним из надежных коридоров в обходе санкций против России).

Но появилась и еще одна причина для дистанцирования от России, может быть, самая важная.

Сорванный джекпот

Москва не помогла Еревану в войне, но это полбеды. За столом послевоенного урегулирования Армения оказалась одна против азербайджано-российского тандема. И этот расклад вытекал не только из логики реальных и традиционных российских предпочтений, в соответствии с которыми главным призом на Кавказе является Азербайджан. Именно через Армению проходят транспортные коммуникации, контроль над которыми Москву интересовал всегда, а в условиях санкций — особенно. Карабахская развязка сделала эту мечту почти реальной, пусть даже на паях с другими, прежде всего — с Турцией. И можно представить себе досаду Кремля, когда оказалось, что на пути этого проекта — причем в буквальном смысле — оказалась Армения, которую никто в расчет и не принимал.

Запад стал для Армении способом сдержать совместный натиск своих визави. Для Баку, и особенно Анкары, Зангезурский коридор, соединяющий Европу и Турцию с бескрайним Востоком, включая Дальний, тоже вожделенная цель, но, в отличие от Москвы, не любой ценой. Турция, претендующая на лидерство в регионе, в котором Южный Кавказ становится одной из его провинций, претендует также на роль гаранта спокойствия. А Азербайджан всех своих целей добился, не нарушая по-крупному никаких правил. И теперь рисковать ради того, без чего обходился и что может заменить дорогами-дублерами, пусть и не столь эффективными, через Грузию или Иран, ему незачем. Но если у России получится убедить Ереван, против он тоже не будет.

Ереван довольно быстро оценил бонусы подхода один на один. Обе стороны знают друг про друга все и могут оценить риски без учета привходящих интересов посредников. Ереван знает, что для Баку важно (прежде всего — граница), а что на самом деле является лишь инструментом давления (например, требование изменить конституцию Армении или возвращение азербайджанцев, изгнанных почти пятьдесят лет назад из приграничных районов Армении). И обе стороны знают, что без мирного договора можно жить сколь угодно долго, если не нарушать правила, о которых стороны худо-бедно договорились, причем безо всяких посредников.

Запад себя обделенным не почувствовал — он и раньше особенно к участию в урегулировании не рвался. В отличие от Москвы, которая готовилась к джекпоту, а оказалась на галерке.

Пашинян против всех

Всем этим и определяется суть визита Лаврова. В нем есть яркая оболочка, к которой приковано внимание: Россия возвращается, перед лицом вечных ценностей российско-армянского братства растворяется все суетное и временное, как баннер на Киевском мосту, и если какие-то недоразумения и были, то они преодолены.

Для Пашиняна же вся эта интрига совпадает во времени с уже идущей полным ходом кампанией парламентских выборов, хотя до них еще год. И это отдельный феномен: с одной стороны, он вполне может их не выиграть, а с другой — совершенно непонятно, кому именно он может их проиграть.

Главный политический и финансовый ресурс тех, кто против него, по-прежнему сосредоточен вокруг бывших президентов Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна. Однако, не особо друг друга жаловавшие и прежде, оба выходца из Карабаха сегодня заняты не столько борьбой с властью, сколько выяснением, кто из них больше виноват в том, что она 7 лет назад их победила. Как побеждала и потом, используя, в том числе, и российский фактор.

Но сегодня все немного меняется. Пашинян, превративший когда-то внутриполитическую дискуссию во внешнеполитическую и историософскую, теперь рискует оказаться ее жертвой. И раньше он для многих был последним человеком, от которого они готовы услышать даже самые правильные вещи. Теперь же, когда обида на Москву постепенно угасает, по принципу Бродского «Если Евтушенко против колхозов», его противники готовы быть за Россию или хотя бы не против нее. В том числе порой и те, чья политическая история проходила совсем под другими, куда более либеральными знаменами.

Но саму Москву весь этот эпос совершенно не интересует. Ей нужны конкретные вещи: прежде всего, возвращение в процесс армяно-азербайджанского урегулирования. Это даст ей дополнительный ресурс как в тех же логистических проектах, так и в региональных процессах вообще. Азербайджан — это уже не просто Азербайджан, Баку все чаще проявляет готовность участвовать в самых центральных сюжетах, и эта готовность востребована. Говорят, в Баку 9 мая готовилась встреча Нетаньяху и Эрдогана, но сорвалась. Возможно, по настоятельному желанию Тегерана, поддержанному Вашингтоном, кропотливо выстраивающим новую иранскую сделку, и если так, то это еще раз подтверждает возросшую значимость Баку.

Еще один политический вход для Москвы в Иран, пусть и не такой широкий, — Армения. Которую можно заинтересовать урегулированием с Турцией, потому что главный вопрос в Армении — не отношения с Россией или Западом. Это лишь инструменты. Главное — безопасность на границе с Азербайджаном. Любой ценой, что бы там ни говорили патриоты. Пашинян знает, что единственная действенная гарантия безопасности, которой не собиралась становиться Россия и не станет Запад, — мир с соседями. И это тоже ни для кого не новость. Но это знание для Пашиняна — вполне практическое: любое обострение на границе, возможно, повлечет за собой крах его предвыборных построений. Власть для него — это тоже мир. И тоже любой ценой. Это ему обязательно припомнят. Но, возможно, не сейчас.

Частью этой сложной игры был приезд Лаврова в Ереван, после которого в Москву посетил его турецкий коллега Хакан Фидан. И Москва явно не против использования предвыборного армянского фона. Наполнив вдохновением оппозицию. Лавров предлагает бонус и Пашиняну — помощь в окончательном урегулировании с Баку. Но для этого, вероятно, Пашинян должен согласиться на возвращение в это урегулирование Москвы. И это предложение, от которого довольно трудно отказаться.

Пашинян, наверняка, знает, что можно и не отказываться. И даже, вероятно, по мере приближения выборов он еще не раз посетит Москву. Но потом — Брюссель. И Пекин или Будапешт. Наверняка не Минск. Хотя люди, которые знают Пашиняна, могут сказать, что это тоже не точно.