Две концепции после 9 Мая. Украинско-европейская: сначала перемирие, затем переговоры без предварительных условий. Кремлевская: сначала переговоры без предварительных условий, затем перемирие.

Разумеется, шансы на перемирие во втором случае снижаются — те или иные последствия разнообразных ударов, сопровождающихся гибелью людей, станут плохим эмоциональным фоном для продуктивной дипломатии. В первом случае, несомненно, будут нарушения режима прекращения огня, но эмоциональный фон, который может остановить переговоры, окажется более приглушенным.

Это очевидные вещи, которые позволяют предположить, что Москва продолжает тянуть время, одновременно надеясь на дальнейшие военные успехи и стараясь не потерять шанс на расположение Трампа и будущие партнерские экономические отношения с США. Которые особенно важны в ситуации, когда старая энергетическая модель приносит все меньше и меньше денег в бюджет, а милитаризованная экономика держится именно на бюджетных вливаниях и стимулах.

По стопам «Чингисхана с телеграфом»

Генералиссимус Сталин на советских плакатах изображался великим стратегом, в глубокой ночи и еще более глубоких раздумьях при свете массивной настольной лампы пишущим что-то важное или склонившимся с карандашом над картой. Точно таким же геополитическим гуру все чаще предстает Путин, угощающий кефиром придворного репортера в полвторого ночи или почему-то именно в это время проводящий судьбоносную пресс-конференцию по итогам празднования 80-летия Победы. Где и было предложено продолжить стамбульские переговоры, но без перемирия.

Сталин был большим мастером затягивания прокси-конфликтов, что особенно ярко проявилось во время Корейской войны: переговоры, как и в принципе окончание войны, подчеркивало Политбюро ЦК ВКП(б) и в 1951-м, и в 1952-м годах, — в интересах противника; китайцев и будущих «северных» корейцев Сталин предостерегал от «торопливости». Корейская война завершилась только при новой власти. Продлилась она чуть больше трех лет, став примером будущих прокси-войн СССР и США и одним из замороженных конфликтов, которые десятилетиями несут в себе риски разморозки.

Российско-украинское мирное соглашение, если оно состоится, даже при гарантиях безопасности, которые будет очень трудно согласовать, станет образцом завершения конфликта в условиях нового мирового беспорядка. Но это скорее именно замороженный конфликт, окончательное разрешение которого может произойти спустя годы при новом поколении лидеров.

«Первопричины» конфликта не будут устранены, потому что они не в том, что происходило и происходит в реальном мире, а в пространстве неких представлений о кремлевской империи, не знающей границ, а теперь еще и управляющей деколонизировавшимся от Запада «мировым большинством».

Оно, это «большинство», было частично представлено на праздновании Победы-2025, и одним из его лиц стал руководитель Буркина Фасо «в малиновом берете». При всем уважении к африканскому континенту в целом и этому государству в частности, его вклад в Победу над нацистской Германией и милитаристской Японией был несколько меньшим, чем вклад Великобритании, США, Франции и Китая. Надо заметить, что в былые времена страна называлась Верхней Вольтой, а Советский Союз свои же острословы прозвали «Верхней Вольтой с ракетами» (как, впрочем, и Сталина называли — правда, «западники» — «Чингисханом с телеграфом»). В этом, безусловно, можно было бы усмотреть известную историческую преемственность…

Зато, посмотрите, мы не изолированы от мира и возвращаем былое величие: как и советские лидеры, опять встречаемся на высоком уровне —например, с руководителем Компартии Вьетнама. «Генеральный секретарь» — как много в этом звуке…

Заветы Киссинджера

Мудрый Генри Киссинджер в своей последней книге «Лидерство» писал о том, что «во время холодной войны психологическая проверка противника на выдержку путем затягивания переговоров стала почти нормой для советской дипломатии в отношении Запада». Но есть нюанс, добавлял он: обычно к концу переговоров «расчетливость и самодисциплина… уступали место страху, что вожделенный плод вот-вот уплывет из рук из-за гибельной недооценки стойкости противника».

Иными словами, переговорщики, казавшиеся несгибаемыми, уступали. Так было в начале 1970-х в ходе успешных советско-американских переговоров, едва не сорвавшихся, кстати, по эмоциональным причинам, о которых мы уже говорили: события во Вьетнаме могли их остановить, но сторонам хватало мудрости отделять ракетные вопросы от очередной прокси-войны. В дипломатии это называется богатым словом «компартментализация». Но уже в андроповский период во время переговоров по ракетам средней и меньшей дальности советская сторона на уступки не пошла. Тогда был жесточайший кризис в отношениях с Западом, хотя, в отличие от сегодняшнего дня, каналы связи с ведущими европейскими державами сохранялись, как и велись даже переговоры. Для избавления от страха ядерной войны понадобился Горбачев.

И тем не менее это замечание Киссинджера очень важное. Сейчас ставки задраны, стороны проявляют неуступчивость. Путин уверен в успехе дальнейшего территориального продвижения, а это важный момент — обсуждать остановку боевых действий по линии соприкосновения или по административным границам областей, записанных в Конституции РФ. Линию соприкосновения хотелось бы отодвинуть еще немного на запад. И хотя Кремль время от времени подчеркивает, что не в территориях дело,

Да, это мышление XIX, максимум середины XX века, но мы туда и провалились. Неслучайно в ходе недавнего опроса респонденты «Левада-Центра» (Минюстом РФ признан «иноагентом»), считавшие, что СВО принесла больше пользы, чем вреда, отвечая на вопрос, в чем, собственно, эта польза состоит, говорили прежде всего о «возвращении исторических земель».

Вероятно, единственная причина, по которой Кремль может ввязаться в переговоры, — это стремление не упустить шанс использовать Трампа как источник будущей экономической сделки. А она возможна, только если состоится мирное соглашение. Утром — стулья, вечером — деньги. Поэтому Кремль маневрирует, затягивая время, но при этом старается внимательно следить за настроением Трампа, которое меняется так же часто, как погода эпохи климатических изменений.

Так сложились конкретно-исторические обстоятельства, что я, возможно, был последним россиянином, с которым Киссинджеру довелось коротко поговорить: дело было конце мая 2023-го, за несколько дней до столетия «магистра игры» и за несколько месяцев до его кончины. Мне казалось, что он был несколько растерян: даже его могучий аналитический и иногда цинический ум не мог объять произошедшего, не помещавшегося в его вроде бы реалистические представления о России. В конце концов за свою долгую карьеру с какими только лидерами ему не пришлось встречаться… И всем им, коварным вурдалакам и политическим гениям, он широко улыбался, почти всех переигрывал или хотя бы мог понять их логику. А тут все с февраля 22-го выходило за границы допустимого, хотя и укладывалось в общие, еще со времен Джорджа Кеннана, представления о политической психологии советско-российских автократов с их одновременно имперскими притязаниями и ощущением уязвимости перед лицом Запада.

В нашем разговоре последняя фраза Киссинджера была такой: «Когда меня снова начнут пускать в Москву, мы должны с вами встретиться». То ли он рассчитывал жить много дольше своих 100 лет, то ли полагал, что рациональность вернется в ближайшем будущем.

От победы к победе

Что Кремлю удалось, так это работа с внутрироссийской аудиторией. Даже если две ключевые идеологические мантры — СВО есть продолжение Великой Отечественной и Запад всегда на нас нападал, хоть во времена Наполеона, хоть Гитлера, хоть Макрона со Стармером и Мерцем — не были четко усвоены окормляемым пропагандой населением, но праздник есть праздник. Средний россиянин не задумывается и, главное, не хочет задумываться над некоторыми историческими деталями и несоответствиями. Фанфарный триумфализм подавляет любые робкие ростки мышления. Пустоты невежества легко заполняются мифами.

Да и кто этот «Бессмертный полк» ведет от победы к победе? Все тот же Путин. А кто мешает нашему празднику — Запад и Украина. На простое сопоставление, сколько украинцев воевало в Красной армии, сколько погибло именно «за Родину», а сколько представителей наших новых друзей из Буркина Фасо или Мьянмы «дошли до Берлина», уже не хватает духа.

Так что пока ралли вокруг флага подняло все лодки российской власти. Теперь наступают суровые будни — надо тянуть время и заниматься такими скучными материями, как, например, уже хроническая двузначная инфляция, прямое следствие гигантских военных расходов. Впрочем, у все более дистанцирующегося от конфликта равнодушного большинства скоро начнется сезон отпусков, можно и с огородов прокормиться. А там видно будет…

* Властями РФ внесен в реестр «иноагентов».