Арсений Рогинский, один из основателей «Мемориала»*, скончавшийся от рака в 2017 году, в своем последнем интервью так ответил на вопрос, что делать, когда сгущается мрак и, казалось бы, сделать уже ничего нельзя: «Надо занимать позицию».

Позиция — не фига в кармане, она должна быть выражена. Это то, что еще греческие философы обсуждали как «парресию» — говорение правды перед тираном или народом. Поднятие флага всегда предполагает определенный риск.

Выступая в субботу на XII Всероссийском съезде адвокатов, Генри Резник объяснил уклончивую реакцию Федеральной адвокатской палаты на «дело адвокатов Навального» тем, что ФПА «вне политики». Это отказ занять позицию, «незачет».

Приговор адвокатам Вадиму Кобзеву, Алексею Липцеру и Игорю Сергунину, в основу которого была положена прослушка их разговоров с Навальным в «адвокатской комнате», был вынесен 17 января, а Федеральная палата высказалась по поводу него лишь 17 марта. Оправдывая задержку с трибуны съезда, Резник пояснил, что один из обвиняемых признавал вину, а двое не признавали, и это не позволяло ФПА определиться. Это было известно, но это было только отчасти так.

Прослушка — а кроме нее иным доказательствам в деле неоткуда было взяться — велась с санкции суда со ссылкой на Закон об оперативно-разыскной деятельности, хотя Уголовно-процессуальный кодекс гарантирует, что при свидании обвиняемого с адвокатом за ними возможно лишь внешнее наблюдение, но не прослушка разговора.

Теперь Резник предложил осужденным коллегам обратиться в Конституционный суд, чтобы выяснить, чей козырь старше: УПК или закона об ОРД. В иерархии законов кодекс занимает более высокое место, но КС уже давал разъяснение, что гарантия адвокатской тайны распространяется только на ту часть материалов, которые связаны непосредственно с обвинением. По смыслу прецедента получается, что прослушивать разговор с адвокатом можно всегда (как часто и происходило на практике), но если он вышел за рамки обсуждения дела, прослушку можно легализовать и превратить в доказательство.

Конечно, не все дела касаются терроризма или экстремизма, в рамках которых защитников можно, как адвокатов Навального, признать участниками «сообщества». Но это существенное изменение не в УПК, а в практике «правоохранительных органов»: адвокат по любому делу теперь сто раз подумает, прежде чем взять для передачи письмо подзащитного матери или детям — ведь на этом основании управление юстиции может как минимум поставить вопрос о лишении его статуса.

А что изменилось бы в судьбе Липцера, Кобзева и Сергунина, если бы ФПА поддержала их сразу? Для них — ничего, но что-то поменялось бы в самой палате, потому что это была бы позиция.

Обсуждение «дела адвокатов», разумеется, не было главной темой съезда. Трансляция велась только для посвященных, но участники оппозиционной адвокатской «Инициативы-2018» добыли полную запись. Самой горячей темой стало обсуждение так называемой адвокатской монополии, которая предполагает, что не только к уголовным, но и к гражданским и административным делам в судах могут быть допущены лишь юристы, обладающие статусом адвоката. Такой порядок может быть введен только законодательным путем, но, судя по братанию на съезде президента ФПА Светланы Володиной с министром юстиции Константином Чуйченко, соответствующий законопроект может появиться в Думе в ближайшее время.

Отношение к адвокатской монополии двояко. Ее сторонники упирают на качество юридических услуг. Противники, в первую очередь юристы, работающие сегодня в гражданских делах по доверенностям, считают, что их хотят насильно загнать в адвокатуру, что увеличит ее численность хорошо если вдвое. Сейчас такие юристы работают чаще всего на условиях упрощенного налогообложения, а членам адвокатских палат придется платить не только подоходный налог, но и значительные взносы на содержание региональной и Федеральной адвокатских палат и первый «вступительный взнос», который в отдельных регионах сегодня достигает 500–800 тыс. рублей. Эти расходы новообращенные адвокаты, естественно, переложат на клиентов.

Кстати, XII съезд адвокатов увеличил ежемесячные взносы на содержание ФПА с каждого из 75 тысяч российских адвокатов с 300 рублей до 500 (это не считая взносов в региональные палаты). Съезд принял также поправки к Кодексу профессиональной этики адвокатов. Теперь адвокаты должны руководствоваться нормами международного права о судебной защите, только если они не противоречат Конституции РФ, а жалобы органов юстиции в региональные палаты отныне будут требовать обязательного возбуждения дисциплинарного дела — это очередная уступка Минюсту.

Впрочем, при всем уважении к Генри Марковичу, это заявление с его стороны не более чем уловка. С ее помощью он попытался объяснить невозможность согласовать единую линию ФПА после перемен в ее руководстве, которые происходили в последние годы, и на фоне постоянного давления со стороны Минюста и стоящих за ним «правоохранительных органов».

В отличие от отчетливо замаячившей адвокатской монополии поправки к Кодексу этики, принятые съездом, нельзя назвать критическими. Все «критическое» уже случилось раньше и, пожалуй, в другом месте: какова судебная система, такова и адвокатура.

* Признан «иностранным агентом».