Что более всего поражает, когда читаешь о Сталине, так это его неколебимая верность друзьям-товарищам. Он и от других того же требовал; вон, в знаменитом телефонном разговоре с Пастернаком, который не решился поручиться за Мандельштама, даже попенял собеседнику: мы, мол, большевики, своих друзей не так привыкли защищать…
Авель Сафронович Енукидзе был едва ли не самым старым и надежным сталинским другом. Енукидзе его жену Надежду крестил в церкви. Когда та застрелилась, Сталин сначала даже на похороны не хотел идти, посылал Авеля: «Ты ее крестил, ты и хорони».
Он же заботливо писал Енукидзе, который отправился в Германию лечить больное сердце, чтобы тот избегал жирного: «Постарайся соблюдать диету, двигайся побольше и выздоровеешь. Мы продлили тебе отпуск на месяц, и теперь дело за тобой…»
А потом, уже в 1935-м, узнав, что Орджоникидзе и Орахелашвили, тоже находясь в отпуске, навестили уже сосланного руководить северокавказскими курортами Енукидзе и «дни и ночи» говорили с ним о политике, послал в Москву шифрограмму с требованием, чтобы Енукидзе отправили на какую-нибудь другую работу («в Ростове, Харькове, Новосибирске или в другом месте, но не в Москве и не в Ленинграде»). И по приказу Политбюро Енукидзе был немедленно переведен в Харьков начальником транспортной конторы.
Хотя, с другой стороны, расстрелял его Сталин только через три года; не многим так повезло.
«Берегите себя!»
Был Енукидзе до опалы — в течение 15 лет (!) — секретарем ЦИК СССР, управлял делами высшего органа советской власти.
«Так как Енукидзе не сознает своего падения, а скромностью он не страдает, то он берется контролировать местные организации, дает им задания, распределяет отдыхающих ответственных товарищей по санаториям, дает им помещение», — объяснял Сталин в письме Кагановичу, добавляя, что из-за этого пошли разговоры о том, что Енукидзе «послан в Кисловодск для отдыха, а не для наказания». Сталин также отмечал, что местные товарищи Евдокимов и Шеболдаев (первые секретари, соответственно, Северо-Кавказского и Азово-Черноморского крайкомов) возражали против назначения Енукидзе в Кисловодск.
Товарищи Евдокимов и Шеболдаев были расстреляны, Шеболдаев так вообще одним списком с Енукидзе.
В кабинете Дзержинского. На фото внизу слева направо Енукидзе, Каменев, Аванесов, Смидович и Рыков. 1922 год. Фото: Википедия
Из «сообщения» Политбюро ЦК ВКП(б) «Об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе», 3 апреля 1935 г.:
«В секретариате ЦИКа СССР укоренилась своеобразная, ничего общего не имеющая с принципами Советской власти система подбора работников. В аппарат ЦИКа СССР сотрудники и сотрудницы принимались не по деловым признакам, а по знакомству, личным связям и нередко по готовности принимавшейся сотрудницы сожительствовать с тем или иным из ответственных работников секретариата ЦИКа…
Прямым результатом такой системы подбора работников явилось то, что аппарат ЦИКа СССР оказался крайне засоренным чуждыми и враждебными советскому государству элементами, которые вели свою подрывную работу, прикрываясь званием сотрудника секретариата ЦИКа СССР. Наряду с низкой квалификацией случайно и по личным связям подобранных работников, в аппарат ЦИК СССР проникли деклассированные элементы, последыши дворянства — бывшие княгини, дворянки и т.п.
О степени засоренности этого аппарата свидетельствует то обстоятельство, что при проверке работников секретариата ЦИК СССР специально назначенной ЦК ВКП(б) комиссией из 107 человек оказалось возможным оставить для работы в Кремле только 9 человек, остальные либо подлежали увольнению, либо переводу на работу вне Кремля».
Неудивительно, что выяснилось, будто эти люди готовили целую серию покушений на руководителей страны, и одному богу известно, почему ни одно из покушений не состоялось.
Изо всех описанных безобразий делался несколько неожиданный вывод:
«Само собой разумеется, что тов. Енукидзе ничего не знал о готовящемся покушении на товарища Сталина, а его использовал классовый враг как человека, потерявшего политическую бдительность и проявившего несвойственную коммунистам тягу к бывшим людям».
К этому времени секретаря ЦИК уже «передвинули по горизонтали» — председателем ЦИК Закавказья (до Тбилиси он, правда, так и не доехал). Но теперь уже (после «сообщения» Политбюро) колесо завертелось серьезно.
За появлявшимися в печати сообщениями о «кремлевском деле» внимательно следил Горький.
«Не так поражает поведение Енукидзе, как постыдно равнодушное отношение партийцев к этому поведению, — льстиво писал он Сталину. — О том, что старик тесно окружен дворянками, меньшевичками и вообще говенными мухами, — давно знали и говорили даже беспартийные… Чем ближе к войне — тем более усиленно будут мерзавцы всех мастей стараться убить Вас, дабы обезглавить Союз. Это — естественно, ибо враги хорошо видят: заменить вас некем. Колоссальной и мудрой Вашей работой Вы внушили миллионам людей доверие и любовь к Вам, это — факт… Берегите себя».
Это дело касалось ни много ни мало Кремля и его обитателей, но известно оно куда меньше, чем, скажем, «дело военных», «большие процессы в Москве» или даже «дело Промпартии». Наверное, потому, что среди его жертв не оказалось никого из «первых лиц» страны, если не считать, конечно, самого Авеля Енукидзе да многолетнего коменданта Кремля Рудольфа Петерсона, переведенного в Киев помощником командующего округом по тылу и на два года «временно исключенного» из числа причастных к «кремлевскому делу».
У коменданта Петерсона, надо сказать, было беспокойное хозяйство.
Уже по состоянию на январь 1926 года в зданиях Кремля имелась 391 квартира (793 комнаты), общей площадью 4480 квадратных саженей, а число жителей составляло 1257 человек.
Рудольф Петерсон. Фото: Википедия
31 марта 1923 года Петерсон в приказе № 72 отмечал:
«Жители Кремля выпускают детей гулять на Коммунистическую (бывшую Дворцовую) улицу. Предлагаю всем гражданам, проживающим в Кремле, выпускать детей гулять, а также и самим с ними гулять против дворца и в Тайницком парке, на Коммунистической улице ни в коем случае детей не выпускать и самим с ними по улице не гулять».
«…В Александровском саду собирается много хулиганов и проституток от всего города. Это отличительная черта Александровского сада от других бульваров города. Последние тем более посещают сад, что в Кремле расположены воинские части. При этом место расположения удобное — центр города. Несомненно, где проституция, хулиганство и уголовщина, там не исключен политический шпионаж и другие вредные действия. Были случаи самоубийства на «романтической» почве, драки ножами, стрельба друг в друга — вся эта картина, несомненно, сильно тормозит воспитательную работу среди Кремлевского гарнизона. Должен добавить, что все 100% заболеваемости сифилисом и другими венерическими болезнями курсантов и красноармейцев — дает Александровский сад… Прошу Моссовет издать обязательное постановление по Москве, запрещающее ложиться на траве на бульварах. На бульварах только гулять по дорожкам; вывесить объявление во многих местах на улицах и бульварах. Это избавит от проституции в саду. Виновных штрафовать или применять принудительные работы…»
Петерсон был строгим начальником (достаточно сказать, что в годы Гражданской войны он бессменно командовал личным бронепоездом наркомвоена Троцкого!). «Проституцию, хулиганство и уголовщину» изжить в Александровском саду удалось. Но это оказалось далеко не единственной (и не самой большой) проблемой.
«Енукидзе ей подарил винтовку»
Все началось с доноса. Некий «доброжелатель» подслушал разговор трех уборщиц Московского Кремля, которые откровенно сплетничали. Причем о тех, за кем убирали, отзывались (что вполне естественно) без всякой почтительности.
- А. Константинова, 23 года, незадолго до того перебравшаяся из Подмосковья в столицу крестьянка:
«Товарищ Сталин хорошо ест, а работает мало. За него люди работают, потому он такой и толстый. Имеет себе всякую прислугу и всякие удовольствия».
- А. Авдеева, 22 года, из подмосковной деревни:
«Сталин убил свою жену. Он не русский, а армянин, очень злой и ни на кого не смотрит хорошим взглядом. А за ним-то все ухаживают. Один двери открывает, другой воды подает».
- Б. Катынская, 22 года:
«Вот товарищ Сталин получает денег много, а нас обманывает, говорит, что он получает двести рублей. Он сам себе хозяин, что хочет, то и делает. Может, он получает несколько тысяч, да разве узнаешь об этом?»
Донос пошел наверх, но Енукидзе с Петерсоном доносом поначалу опрометчиво пренебрегли; впоследствии же треп малограмотных девиц был опознан как опасные «клеветнические измышления».
Следствие по делу, кстати сказать, непосредственно вели (лично проводили допросы) главные специалисты НКВД во главе с первым замом наркома Аграновым. Можно назвать еще дюжину не менее звонких фамилий: начальник Секретно-политического отдела НКВД (комиссар госбезопасности II ранга) Молчанов, его зам (комиссар госбезопасности III ранга) Люшков, начальник охраны Сталина (комиссар госбезопасности II ранга) Паукер… Сплошные генералы то есть.
Все они были тоже вскоре расстреляны (ни один не реабилитирован). Кстати, судьба Люшкова сложилась вовсе удивительно: через два года он бежал от уже запланированного (следующей командой чекистов) ареста через границу к японцам, которые долго не могли поверить в то, что это не хитрая спецоперация. Погиб в 1945-м, но 7 лет жизни все-таки выиграл.
…А пока себя не щадя чекисты распутывали «кремлевское дело». Поначалу пытались просто установить «источник клеветнических слухов». Однако 11 дней допросов привели к ничтожным, по существу, результатам.
ВОПРОС: Какие клеветнические слухи и провокации вы распространяли?
ОТВЕТ: Я говорила, что Н.С. АЛЛИЛУЕВА не умерла от аппендицита, а что ее отравил тов. СТАЛИН.
ВОПРОС: Зачем вы это делали?
ОТВЕТ: Я слышала эту клевету от своего брата, члена ВКП(б), работника комендатуры Кремля СИНЕЛОБОВА А.И., который рассказывал ее при мне своему приятелю, тоже члену ВКП(б), командиру РККА ГАВРИКОВУ И.Д. С его слов я без определенной цели передавала эту клевету ряду лиц.
МУХАНОВА: Старший библиотекарь РОЗЕНФЕЛЬД (бывшая жена брата неверного ленинского соратника Каменева; это позволило всю семью Льва Борисовича к делу привязать. — П. Г.) выражала мне иногда недовольство материальными условиями, нехваткой продуктов и по другим бытовым вопросам.
ВОПРОС: Какие контрреволюционные разговоры с вами вела РОЗЕНФЕЛЬД? Она ведь вам передавала клевету на руководство партии и правительства?
ОТВЕТ: Да, РОЗЕНФЕЛЬД мне передавала, что ей известно (от кого, я не знаю), что официальная версия о смерти АЛЛИЛУЕВОЙ в результате болезни не соответствует действительности, что на самом деле АЛЛИЛУЕВА покончила жизнь самоубийством. РОЗЕНФЕЛЬД мне также говорила, что самоубийство АЛЛИЛУЕВОЙ было вызвано ее несогласием с политическим курсом, проводимым в стране, в результате которого якобы деревня доведена коллективизацией до обнищания; в городе населению не хватает продуктов питания и др.
(О библиотекаре Раевской.) Мне известно, что эта женщина легкого поведения; на работу в Кремль она поступила благодаря сожительству с покойным АКОПОВЫМ. Работая в библиотеке, РАЕВСКАЯ была в интимных отношениях с рядом сотрудников Кремля (ГУБЕРМАНОМ, УВАРОВЫМ). Обо всем этом мне говорила БУРАГО.
ВОПРОС: Что вам еще известно о РАЕВСКОЙ?
ОТВЕТ: Мне известно, что после посещения РАЕВСКОЙ дачи А.С. Енукидзе она получила приглашение и была в правительственной ложе Большого театра, а также получала билеты на Красную площадь.
ВОПРОС: Какие разговоры вы вели с сотрудницей библиотеки РАЕВСКОЙ после убийства т. КИРОВА?
ОТВЕТ: Помню разговор с участием РАЕВСКОЙ Е.Ю. — дочь князя УРУСОВА, РОЗЕНФЕЛЬД Н.А. — дворянка, БУРАГО Н.И. — дворянка и ДАВЫДОВОЙ З.И. — тоже, кажется, дворянка, который происходил в помещении библиотеки. Разговор происходил в связи с изменением маршрута нашего прохода в Кремль и установления маршрута только через Спасские ворота. Не помню точно кто, РАЕВСКАЯ или РОЗЕНФЕЛЬД, говорила, что при старом порядке было легко убить тов. СТАЛИНА… РОЗЕНФЕЛЬД и РАЕВСКАЯ всегда расспрашивали меня и других сотрудников, где и как живут тов. СТАЛИН и руководители партии и правительства. В 1933 г. я и КОНОВА работали по перевозке библиотеки т. БУХАРИНА, который переезжал в б. квартиру т. СТАЛИНА. Дежуривший сотрудник комендатуры сказал нам, что в освободившуюся квартиру т. БУХАРИНА в доме Правительства переедет тов. СТАЛИН; КОНОВА и я рассказали об этом некоторым сотрудникам библиотеки. Особенно заинтересовались этим РАЕВСКАЯ и РОЗЕНФЕЛЬД.
ВОПРОС: С какой целью они интересовались квартирой тов. СТАЛИНА?
ОТВЕТ: Я этого не знаю…
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68
«ЕЛЬЧАНИНОВА В.А., 1910 г.р., урож. г. Москвы, русская, член ВЛКСМ, с 1927 г. до ареста работала секретарем консультац. части секретариата Президиума ЦИК СССР. Член Ленинского райсовета, секретарь комитета ВЛКСМ при ЦИК СССР».
ВОПРОС: На прошлом допросе вы назвали ряд лиц, работающих в правительственной библиотеке и аппарате Секретариата ЦИКа, как антисоветски настроенных, что вам еще известно о них?
ОТВЕТ: Машинистка Секретариата ЦИКа СКОЛКОВА мне говорила, что Ирина ГУГУА «ругает советскую власть на чем свет стоит» за то, что ее отца (известного меньшевика ГУГУА) неоднократно арестовывали органы б. ОГПУ… Кроме названных мною сотрудниц Секретариата ЦИКа, сожительствовавших с ЕНУКИДЗЕ (МИНДЕЛЬ, РОГАЧЕВОЙ, РАЕВСКОЙ, ВОРОНЕЦКОЙ и БАМБУРОВОЙ), в сожительство с ЕНУКИДЗЕ также вступали Эльза ЭМСИН, ИВАНОВА (сотрудницы правительственной библиотеки) и ИЩУКОВА Елизавета — сотрудница ученого комитета. Этим женщинам ЕНУКИДЗЕ привозил из-за границы (из Берлина, куда ездил лечиться) береты, джемперы, пальто. Так, сложившиеся отношения с ЕНУКИДЗЕ давали право этим лицам игнорировать непосредственных начальников по работе и вообще всех лиц, стоящих ниже ЕНУКИДЗЕ, что они практиковали и что не могло не сказываться на дисциплине и состоянии аппарата. КОРОТКИЙ (чл. ВКП(б), консультант тов. ЕНУКИДЗЕ) рассказывал мне, что во время чистки парторганизации ЦИКа в 1933 году была написана статья для стенгазеты о засоренности аппарата правительственной библиотеки. В заметке были названы фамилии чуждых сотрудников. Но ЕНУКИДЗЕ запретил помещать эту статью…
«МИНДЕЛЬ Р.Г., 1906 г.р., еврейка, дочь мелкого кустаря-сапожника из гор. Гомеля, с незаконченным средним образованием. До ареста работала в Кремле, занимая должность секретаря Секретариата Президиума ЦИК СССР и референта по протокольным делам; в Кремле работала с 1926 г.».
ВОПРОС: Нам точно известно, что среди антисоветски настроенных элементов из беспартийных сотрудников Кремля циркулировали кроме сплетен и клеветнические слухи контрреволюционного характера, в распространении которых принимали участие и вы.
ОТВЕТ: Категорически отрицаю свое участие в распространении каких бы то ни было контрреволюционных слухов. О сплетнях могу добавить следующее: в аппарате Секретариата Президиума ЦИКа работает машинисткой Елизавета ИЩУКОВА, молодая хорошенькая женщина. К ней хорошо относился ЕНУКИДЗЕ, и она бывала у него на дому в Москве и на даче. ИЩУКОВА всячески афишировала отношение к ней ЕНУКИДЗЕ. Она вообще отличалась болтливостью, поэтому, как мне рассказывала об этом ХВОЩЕВСКАЯ, ИЩУКОВА доходила до того, что открыто в трамвае рассказывала о том, что она бывает у ЕНУКИДЗЕ на дому, танцует там фокстрот и т.п. По этому вопросу я говорила лично с ЕНУКИДЗЕ. Я ему сказала, что я говорю с ним об ИЩУКОВОЙ не из-за ревности, а потому, что мне дорог его авторитет, а ИЩУКОВА его явно компрометирует. После этого ЕНУКИДЗЕ перестал принимать у себя ИЩУКОВУ. Мне известен и следующий факт: ГВИЛЬДИС и БУТОВСКАЯ, обе комсомолки, сотрудницы Секретариата Президиума ЦИКа, также афишировали свое знакомство с ЕНУКИДЗЕ и открыто рассказывали о том, что они бывают у ЕНУКИДЗЕ на даче и весело там проводят время. Одной из них — ГВИЛЬДИС, она ворошиловский стрелок, ЕНУКИДЗЕ подарил мелкокалиберную винтовку. Об этих комсомолках, ГВИЛЬДИС и БУТОВСКОЙ, я сказала ТРЕЩАЛИНОЙ (своей начальнице. — П. Г.) в такой форме: «Эти девчонки слишком много говорят о нашем старике». В результате ЕНУКИДЗЕ также перестал принимать у себя на дому ГВИЛЬДИС и БУТОВСКУЮ. Вспоминаю и такой случай. ИЩУКОВА говорила о том, что она обязательно получит квартиру в новом доме Правительственного кооператива, давая понять, что квартиру ей устроит «наш старик», т.е. ЕНУКИДЗЕ. Сплетни распространялись также и из Бюро Секретариата Президиума ЦИКа, среди машинисток которого имеются женщины, о которых у нас ходили слухи как о проститутках. Одной из таких является ДМИТРИЕВА…
Сталин внимательнейшим образом читал регулярно доставлявшиеся ему протоколы всех допросов, подчеркивал, ставил вопросительные знаки, комментировал на полях.
Фундамент всех безобразий
Вообще-то, Енукидзе, судя по воспоминаниям его окружения, был человеком обаятельным, добродушным, открытым. Любил приглашать в гости, угощать, делать подарки… Это было несложно (дефицит, карточки, трудные бытовые условия), а он обладал достаточно большой властью и возможностями.
Сталин, Надежда Аллилуева, Ворошилов с женой и Енукидзе на пикнике. Фото: архив
Но восхищались Енукидзе не все. О «моральном облике» секретаря ЦИК говорили не только его подчиненные. Входившая в семейный круг Сталина Мария Сванидзе писала в дневнике:
«Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на наш быт в течение 17 лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив, он смрадил все вокруг себя: ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал все это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом. Будучи эротически ненормальным и, очевидно, не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на все более и более юных, и наконец докатился до девочек в 9–11 лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально. Это фундамент всех безобразий, которые вокруг него происходили. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем. Девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально. В учреждение набирался штат только по половым признакам, нравившимся Авелю. Чтобы оправдать свой разврат, он готов был поощрять его во всем».
Пятнадцать лет внимания на все это не обращали. А когда понадобилось, придумывать следователям НКВД пришлось немного.
Сталин был подозрителен и мнителен. При этом он нисколько не заблуждался в своих соратниках (которых, напомню, имел ежедневную возможность наблюдать в быту); он искренне полагал, что если заговорщики попытаются руками «троцкистов-террористов» ликвидировать его, Сталина, то во главе СССР окажутся разложившиеся большевики, которые пойдут по пути «буржуазного перерождения» и на «сговор с фашистами». Чтобы этого не произошло, и приходилось наносить превентивные удары.
Сначала к «заговору уборщиц» подверстали гарнизон Кремля (муж одной из машинисток был начальником размещенной там школы им. ВЦИК; курсанты охраняли вход в подъезды и квартиры; домашние разговоры в семье начальника, естественно, переносились в женский коллектив). Потом «кремлевское дело» быстро превратилось из расследования «антисоветских разговоров» в следствие по полноценному «заговору» с участием уже разоблаченных «оппозиционеров», их родственников, а также бывших «дворян и княгинь». И конечно, были уже готовы традиционные мальчики для битья — «троцкисты»
«АЗБЕЛЬ Д.С., 1911 г.р., урож. г. Чернигова, до 8 лет воспитывался в семье деда — торговца, с 1925 г. по 1927 г. был чл. ВЛКСМ, исключен за организацию забастовки в школе, в 1929 г. был задержан б. ОГПУ. Тетка ШЛАФШТЕЙН И.Е. в ссылке в Нарымском крае. До ареста был аспирантом в полиграфическом институте».
ВОПРОС: Под чьим влиянием вы пришли к выводу о необходимости убийства т. СТАЛИНА?
ОТВЕТ: Ненависть к СТАЛИНУ являлась следствием моих троцкистских взглядов и убеждений в том, что устранение СТАЛИНА изменит существующий режим в стране. Мои террористические замыслы формировались и крепли под влиянием ряда обстоятельств. Крайнее озлобление против СТАЛИНА мне приходилось наблюдать не только в среде троцкистов, но и правых, с которыми я одно время общался. Так, в 1930 г., после XVI партсъезда, я был на квартире Александра СЛЕПКОВА, где собрались Андрей СВЕРДЛОВ, Дмитрий ОСИНСКИЙ, Виктор БЕЛОВ, Дмитрий МАРЕЦКИЙ и куда пришел БУХАРИН. Он рассказал присутствовавшим, что только что был на бюро ячейки НТО ВСНХ, где его заставляли высказать свое отношение к решениям XVI партсъезда. БУХАРИН хвастался тем, что он «обвел дураков вокруг пальца», по существу ничего не сказав им о своем действительном отношении к решениям съезда. Тогда же БУХАРИН в злобно издевательском тоне говорил о СТАЛИНЕ. Когда мы (я — АЗБЕЛЬ, Андрей СВЕРДЛОВ, Дмитрий ОСИНСКИЙ и Виктор БЕЛОВ) вышли из квартиры СЛЕПКОВА и шли по улице Грановского, Андрей СВЕРДЛОВ, под прямым впечатлением разговоров БУХАРИНА о СТАЛИНЕ, заявил следующее: «Кобу надо кокнуть». Эта мысль Андрея СВЕРДЛОВА встретила общее наше сочувствие. В 1933 году я познакомился с женой известного троцкиста СОСНОВСКОГО — Ольгой Даниловной. Мы с ней близко сошлись, так как она являлась троцкисткой. В дальнейшем мои террористические намерения в отношении СТАЛИНА усиливались под влиянием О.Д. СОСНОВСКОЙ…
Удивительно, как все допрашиваемые подробно докладывают о себе и своих единомышленниках самые нехорошие вещи — например, что «Кобу надо кокнуть»! Конечно, Свердлов, сын Якова Михайловича, — известный провокатор (дослужится потом в органах до высоких чинов, ненадолго посадят его в 1950-м, потом будет революционные книжки писать), но все же…
Емельян Ярославский, Авель Енукидзе и Максим Горький на стадионе «Динамо», 1928 год. Фото: архив
6 июня 1935 года Николай Ежов, тогда председатель КПК, выступавший на пленуме ЦК по «кремлевскому делу», сознательно проигнорировал то, что из 170 протоколов допросов и восьми очных ставок, поступивших к нему из НКВД за февраль и март, только один (!) отражал показания сотрудников Кремлевской комендатуры, в частности Синелобова, болтавшего в присутствии сестры бог знает что. Причем протокол не содержал ни намека на «полезные» для следствия сведения. На все многочисленные вопросы, призванные в любой форме подтвердить лишь одно — передачу им данных о системе охраны Кремля сестре — библиотекарю правительственной библиотеки, Синелобов отвечал однозначно: «Не помню», «не знаю», «не было», «отрицаю».
И никого не заинтересовало, почему в исполнители теракта назначались женщины, а не профессионалы-военные.
Например, не комендант Кремля, герой Гражданской войны Рудольф Петерсон, который 12 лет жил в одном подъезде с генсеком! Но в потенциальные убийцы определили сорокадевятилетнюю Розенфельд-Бебутову, особу неуравновешенную, нервную, никогда в руки оружия не бравшую, где точно Сталин живет, не знавшую…
Синелобова расстреляли в 1935-м. Петерсона — через два года.
Авель Енукидзе. Фото: архив
***
Из записки наркома внутренних дел Г. Ягоды Сталину по итогам расследования:
«Из 112 арестованных по делу подлежат рассмотрению:
Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР, приговорив к расстрелу………………………………… 9 чел.
Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР с осуждением к 10-ти годам концлагеря……………….17 чел.
Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР……… 1 чел.
Особого Совещания при НКВД СССР с осуждением:
а) к 5-ти годам концлагеря………………………………38 чел.
б) к 3-м годам концлагеря………………………………. 10 чел.
в) к 5-ти годам ссылки………………………………… 1 чел.
г) к 3-м годам ссылки…………………………………… 31 чел.
д) выслать……………………………………………… 1 чел.
е) с запрещением проживания в режимных городах…… 1 чел.».
Генсек вдумчиво отнесся к полученному списку, откорректировал его (кому срок прибавил, кому — убавил), на полях имеются его многочисленные пометы, а напротив четырех фамилий Сталин даже написал: «Освободить».
Всего же доблестные чекисты в рамках одного «кремлевского дела» разоблачили целых пять (!) самостоятельных контрреволюционных заговорщицких организаций, расстроили их планы по свержению власти и жестокого убийства вождей. Впоследствии все дело было признано фальсифицированным; его фигуранты реабилитированы.
Да, надо сказать, эти фигуранты и в 1935-м отделались удивительно (по тем временам) легко, уже через два года никто бы не избежал куда более сурового наказания.
Причины этого приступа сталинской снисходительности мне не известны.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68
