Счастливы те страны, где нет тамиздата! В принципе, в здоровом обществе тамиздата быть и не должно, это всегда признак болезни культуры.

Яков Клоц, чье исследование «Тамиздат. Контрабандная русская литература в эпоху холодной войны» недавно вышло в России, пользуется достаточно сложными критериями в отношении того, что представляет собой это явление. «Тамиздат — как литературная практика и политический институт эпохи холодной войны — представлял собой альтернативное поле культурного производства, противопоставленного советскому режиму и догмам соцреализма, но не лишенного собственной иерархии, идеологии и даже цензуры», — говорится в аннотации к его книге.

Это научное определение. Мы же, наивные читатели, после перестройки относились к тамиздату как к явлению важнейшему, но оставшемуся в прошлом. У тамиздата вообще глубокие исторические корни, причем уходят они глубже, чем принято считать: разве Герцен — не тамиздат? Классический тамиздат! Лермонтов печатался в тамиздате. Толстой был вынужден издать «Исповедь» в Женеве: в России ее запретил публиковать Синод. Только начало «классического» тамиздата советского периода принято отсчитывать от публикаций за границей романа Замятина «Мы» (первый запрещенный в Советской России текст, вышедший за границей). И как мы знаем, русская эмиграция первой волны с самого начала ее заграничного существования основывала свои издательства и издавала свои журналы. Эта деятельность не прекращалась в принципе весь ХХ век, а некоторые из них существуют до сих пор.

С распадом СССР на наши головы хлынуло мощнейшим литературным водопадом все, что прежде приходилось прятать за батарею или под матрас, а само понятие «тамиздата» исчезло и, казалось, уже не вернется. Но теперь все поехало по новому кругу, и тамиздат возродился этаким фениксом из пепла.

…В России до 24 февраля литературе в общем-то везло: на нее почти не обращали внимания. Нет, конечно, и в мирное время писателей то и дело норовили включить в разные списки, но тогда преследовали в основном не из-за творчества, а из-за активной общественной или политической позиции (хотя были и исключения). Их книги продолжали свободно продаваться, а те, кто возмущался этим и пытался писать доносы, воспринимались и властями, и обществом как маргиналы.

Как мы помним, в 2022 и 2023 годах попытки обеспечить тотальную культурную мобилизацию в литературной сфере носили единичный характер и в основном были неудачными (более массовые сферы культуры «окучивались» быстрее). А вот с 2024 года атака на литературу приобрела целенаправленный и упорядоченный характер.

Оперативность тамиздатовской реакции на события поражает: уже летом 2022 года в Германии вышла книга под названием «*** [Слово, не употребляемое в России. — Ред.]. Стихотворения 24.02.2022–24.05.2022». Вероятно, это первая пацифистская поэтическая антология и заодно первая книга издательства Fresh Verlag, которое открыла Любовь Мачина. За этим горьким сборником появился двухтомник «Понятые и свидетели» издательства книжного магазина «Бабель» в Тель-Авиве — стихи первых пятидесяти дней.

…«Бабель» ныне — известный бренд, вышедший далеко за рамки Израиля. Магазин в Тель-Авиве открыли Евгений и Лена Коганы, переехавшие в Израиль в 2015 году. «Бабель» стал одним из первых русскоязычных независимых книжных магазинов за границей, культурным центром, где проходят лекции и выставки. Затем открылись «Бабели» в Иерусалиме, Хайфе, Берлине, недавно — в Вене. После 24 февраля Коганы стали сами издавать литературу, полноценно влившись в тамиздатовскую палитру.

Израиль — вообще важная точка на карте тамиздата: в нем есть и великолепные театры, и прекрасные журналы, как давно издающиеся, так и новые, и книжные сообщества. И одним из первых, если не первым регулярным журналом нового тамиздата стал ROAR, издающийся как раз в Израиле писательницей Линор Горалик*. В апреле 2022 года вышел первый номер, и Линор тогда писала: «Мы уже сейчас с нетерпением ждем момента, когда ROAR можно будет закрыть навсегда…» Ожидание затянулось. Журнал продолжает выходить и сейчас: уникальное издание, которое работает с любыми форматами произведений — от стихотворений до партитур, от статей до большой прозы, от объектов веб-дизайна до арт-репродукций, граффити и видеороликов. Оно дает возможность высказаться как признанным писателям и поэтам, так и новым именам. Недавно вышел 17-й номер, и уже готовится 18-й.

Не только уехавшие писатели начали создавать журналы — но и некоторые уехавшие журналисты начали открывать издательства. Кое-кто из них уже имел за плечами солидный писательский бэкграунд и решил этот опыт использовать: к примеру, признанная нежелательной в России «Медуза». Журналисты стремительно и жестко закрытого в первые же дни «Эха Москвы» основали в рамках своего нового зарубежного медиа магазин «Эхо Книги».

…В апреле 2024 года литературный критик и редактор, сооснователь Ridero и организатор премии «Просветитель» Александр Гаврилов объявил об открытии нового издательства Vidim Books. Но Vidim — не только издательство, а еще и платформа для дистрибуции книг на русском языке в Европе, Центральной Азии и Северной Америке, продающее к тому же и книги других издательств. Очень любопытен горизонтальный кооперативный проект «24», в котором участвуют «Новое издательство» (Москва), Hyperboreus (при книжном магазине Interbok, Стокгольм), Babel (Тель-Авив), Common Ground (Ереван), Babel (Берлин) и Liberty Books (Лиссабон). В рамках этого проекта сразу несколько независимых издательств печатают одну и ту же книгу в разных странах, и выходит она везде одновременно.Так был издан «Фокус» Марии Степановой — одно из первых прозаических высказываний об эмиграции и жизни после февраля. Вместе с «Фокусом» вышел сборник стихов Михаила Айзенберга, а относительно недавно — сборник Михаила Рубинштейна. Проект «24» связал таким образом тамиздат с тутиздатом — и других примеров похожей стратегии я не знаю.

Бывший директор Национальной литературной премии «Большая книга», издатель Георгий Урушадзе*, после февраля уехал из России и основал в апреле 2023 года издательство, ставшее, пожалуй, лицом сегодняшнего тамиздата — Freedom Letters. Началось оно как раз с выхода романа, который издать в цензурируемой России было уже невозможно, — со «Спрингфилда» Сергея Давыдова. Этот роман до сих пор входит в список бестселлеров FL — как и роман «Мышь» Ивана Филиппова*. Он вышел во Freedom Letters осенью 2023 года. Это классический роман-катастрофа, если изъять из него политический подтекст, и именно политика придает книге остроту и выводит роман из одномерной плоскости. Простым апокалипсисом давно никого не удивишь, это обычный мейнстримный продукт,

В итоге роман вышел настолько увлекательным, что в России его немедленно запретили.

И еще одним бестселлером FL стало переизданное ими «Наследие» Владимира Сорокина. Кратко напомню историю с «Наследием»: оно вышло в издательстве Corpus в конце 2023 года, после чего вдруг не понравилось писательнице-патриотке Ольге Усковой, которая написала жалобу в АСТ (в составе которого находится и Corpus) и подписалась под коллективным обращением в СКР с требованием проверить книгу. Итог: книга изъята из продаж (в России сейчас ее купить практически невозможно), а АСТ-Эксмо и типографию «Парето-принт» оштрафовали на 4 млн руб. по обвинению в распространении детской порнографии.

Но сам роман Сорокина никуда не делся. Его напечатало издательство Урушадзе под девизом «Кремль запрещает — Freedom Letters разрешает», что впоследствии послужило формальным поводом для блокировки сайта издательства в РФ. Вероятно, сейчас Freedom Letters — самое мощное зарубежное русскоязычное издательство, которое продолжает работать с фантастической скоростью и результативностью: в октябре 2024-го оно объявило о выпуске двухсотой книги.

…Созданное с нуля Freedom Letters, как и многие другие его новорожденные коллеги, изначально было нацелено на выпуск в первую очередь российской «запрещенки», но очень быстро и уже существующие зарубежные издательства стали перепрофилироваться и включать политику в свою повестку. В таком положении есть свои плюсы и свои минусы: необходимость реагировать на события, происходящие здесь и сейчас, придает литературному процессу скорости — приходится быстро осмыслять, быстро писать и быстро печатать. Но у этой скорости есть и обратная сторона: на мой взгляд, все это может привести к некоторому уменьшению роли человека — и писателя, и издателя. Хотя сложно спорить с тем, что прогнозировать политические последствия даже в художественной литературе кажется сейчас гораздо более уместным, чем углубляться в психологию и создавать портрет личности.

Февраль 2022-го повлиял и на то, с какими авторами работает тамиздат. Раньше книжники особо не приглядывались к политическим взглядам писателей; издателю даже мог импонировать резкий, радикальный стиль — такое всегда хорошо продается, к тому же первоочередным считалось все-таки литературное качество. Теперь же издатель и в России, и вне ее вряд ли возьмется работать с авторами «неподходящей» политической ориентации. При этом тамиздату в целом удается избегать абсурдных перегибов, хотя взгляды участники процесса высказывают, конечно, разные. Логичный результат такого деления на «годных» и «негодных» к публикации — обилие анонимных текстов.

…Как бы там ни было, сегодняшний тамиздат эффективно решил проблему, которая была крайне актуальна во все периоды репрессий раньше: у литераторов даже внутри России появилась возможность писать не в стол, а публиковать свои произведения, причем более-менее безопасно. Во времена «классического» (советского) тамиздата доставка рукописей на Запад ни скоростью, ни безопасностью не отличалась. Процесс осуществлялся в ручном режиме — и далеко не всегда автор вообще знал о том, что его книгу опубликовали на Западе. И, конечно, никому не приходило в голову делать такие публикации анонимными. Применялись другие способы: издатели тамиздата обозначали, что публикация осуществляется без ведома автора, чтобы хотя бы как-то обезопасить его от преследований на родине, но спасало это не всегда. Так, в 1972 году эмигрантское издательство «Посев», особо не любимое властями СССР, опубликовало повесть братьев Стругацких «Гадкие лебеди» (в Союзе она не прошла цензуру). Авторам пришлось писать открытое письмо с категорическим отмежеванием от «провокационной акции» в «Литгазету».

Подобный отрыв произведения от своего творца приводил к тому, что его публиковали со значительными искажениями. В этом смысле показательна изложенная Яковом Клоцем в своей книге история публикаций произведений Варлама Шаламова. Его рукопись тайно вывезли из России в 1966 году, и первые четыре «Колымских рассказа» были напечатаны в Нью-Йоркском «Новом журнале».

Сейчас и связь между автором и издателем, и способы доставки рукописей совершенно иные, не требующие привлечения посторонних лиц для транспортировки и не занимающие время, — что, естественно, благотворно сказывается на качестве печати «самиздата». Наличие такой связи приводит к тому, что количество предлагаемых на публикацию произведений кратно увеличивается. Соответственно, гораздо больше писателей могут выбирать, как им печататься: под своим именем или нет. В итоге журналы современного тамиздата работают с литературным потоком такой же силы и напора, как и внутрироссийские (то есть с потоком довольно мощным).

Но у этого процесса, к сожалению, есть и обратная сторона.

…Изданные в тамиздате книги пока доходят до России с большим трудом. Речь идет даже не о прямых запретах, которые только вдохновляют людей на покупку «запрещенки» и фактически работают на пиар и издательств, и книг, и авторов. Речь о том, что каналов доставки книг тамиздата в Россию в принципе мало — хотя они и есть, а купить электронные версии из России чаще всего невозможно из-за блокировки международных карт.

Многие представители тамиздата стараются решить эту проблему. Некоторые книги можно найти на маркетплейсах — если знать, что и где искать. Кроме того, некоторые книжные магазины все-таки поставляют книги в Россию, а проблему с оплатой электронных версий решают так, как позволяет техническая грамотность и фантазия: например, электронные книги FL можно купить, оплатив с российской карты стикерпак в их Телеграм-канале, а книжный проект Бориса Акунина* Babook придумал для своих пользователей опцию «подари книгу»:

Такой взаимообмен держится на честном слове, что добавляет процессу лиричности.

…Но есть еще и третий сдерживающий фактор — цена. Увы, жизнь в России дорожает стремительно, и позволить купить себе книгу по европейской цене могут все меньше и меньше людей. Например, книга Жени Беркович «Питомцы» в магазине «Эхо Книги» стоит 29 евро, то есть около 2,6 тыс. рублей. Как нетрудно догадаться, эта цена покажется многим неподъемной. Понятно, что и тамиздат даже при всем своем желании тоже не может снижать цены — он и так во многом существует на волонтерских началах. Так что путь тамиздатской книги к читателю все-таки остается долгим и тернистым даже сегодня, и выходит, что пока тамиздат больше ориентирован на русскоязычную зарубежную аудиторию.

У читателя может возникнуть закономерный вопрос: а как там дела с конкуренцией? Конкуренция на рынке тамиздата, как и на любом нормальном рынке, существовала всегда. Пестрота тамиздатской карты всегда усугублялась еще и иерархическими вопросами — какие-то издания возникали с первой волной эмиграции, и они считали себя «патриархами», а новые волны эмиграции порождали свои структуры, и эти структуры стремились занять свое место под солнцем. Показательна в этом смысле знаменитая полемика Довлатова с Андреем Седых, новой эмигрантской газеты «Новый американец» и почтенного «Нового русского слова».

Но дело в том, что слово «конкуренция», пожалуй, ключевое при описании различий сегодняшнего и прошлого тамиздатов. Сегодня — в отличие от всех предыдущих периодов, мне кажется, — поле зарубежного книгоиздания живет и работает вне конкуренции.

Иногда они даже объединяются в клубы — как, например, собрались они вместе на книжных полках проекта BAbook.

…Борис Акунин создал свой книжный проект после 2022 года. Постепенно к нему присоединились другие авторы, среди которых такие имена, как Дмитрий Быков*, Борис Гребенщиков*, Сергей Гуриев*, Андрей Макаревич*, Олег Радзинский*, Евгений Фельдман*, Виктор Шендерович*, Михаил Шишкин* и другие. Состав, как видим, собрался звездный — и я не только про звездочки над фамилиями. BAbook позиционирует себя как клуб лучших издательств, которых «объединяет любовь к свободному, неподцензурному творчеству». Помимо прочего, это еще и крупный книжный магазин, где продаются книги многих тамиздательств: и Freedom Letters, и Babel, и Vidim, и многих других — в общем, это мощная точка сборки русскоязычной литературы. А в прошлом году BAbook, как написал Акунин в соцсетях, и сам «доэволюционировал до стадии выпуска бумажных книг». В России этот ресурс заблокирован — формально, как и Freedom Letters, из-за отказа убрать из продажи книгу Сорокина «Наследие».

…Перечень заслуг тамиздата был бы неполон без упоминания о том, что помимо непосредственно издания книг, мир зарубежной литературы полнится разнообразными мероприятиями: встречи, лекции, презентации, литературные чтения, театральные постановки. Например, начинает развиваться сегмент фестивалей. Осенью прошлого года прошел фестиваль «Пражская книжная башня». Судя по отзывам — живое и по-настоящему праздничное мероприятие, в котором приняли участие 16 издательств, 4 редакции журналов, Славянская библиотека (подразделение Национальной библиотеки Чешской Республики), Парижская Тургеневская библиотека, пражский книжный магазин «Друкаревич». Посещаемость тоже оказалась вполне приличной: приезжали люди со всей Европы, прилетали из Израиля, США.

Прямо сейчас в Берлине впервые проходит книжная ярмарка «Берлин Бебельплац», название которой отсылает нас к сожжению книг на этой площади студентами-нацистами в 1933 году. Конечно, по масштабам эти ярмарки не стоит сравнивать с официозными гранд-фестивалями России, но по насыщенности, качеству и атмосфере они, естественно, выгодно отличаются от того же грядущего российского фестиваля Non/fiction, который все больше и больше оказывается сосредоточен на цензуре. Так что, помимо всего прочего, эмигрантские ярмарки — наглядная демонстрация того, насколько глубока пропасть между тамиздатом и внутрироссийской книжной сферой.

…Если попытаться сделать вывод, то нынешний тамиздат, по времени находясь еще в совсем младенческом возрасте, стремительно развивается и уже представляет собой средоточие русской литературной мысли. Я бы даже сказал, что центр русскоязычной литературы, его ядро сейчас находится именно там, а не в самой России, где ее пытаются изо всех сил заморозить, втискивая в узкие рамки дозволенного властями «патриотизма».

Я бы сделал такой прогноз: еще несколько лет тамиздат будет развиваться бурно, но все более обособленно от российских реалий. А потом вдруг настанет момент, когда весь гигантский массив тамиздата хлынет на российский рынок такой же бурной рекой, как хлынула сюда «запрещенка» в 1990-е годы.

И тогда мы поймем, насколько это могучее и масштабное явление.

Карл Рамаль

* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов».