Мало о чем так часто и много говорят питерские власти, как о бережно хранимой памяти о блокаде Ленинграда и уважении к блокадникам и их подвигу. Вот только слова и дела порой разительно отличаются…

Два года назад «Новая» рассказывала, как ради отдельной полосы движения, по которой будут заезжать на планируемый Большой Смоленский мост через Неву, собираются снести здание бывшей 117-й Единой Трудовой школы на проспекте Обуховской Обороны, где с 1922 года училась и которую в 1926 году закончила Ольга Берггольц — поэт, драматург, почетный гражданин города, «муза Ленинградской блокады», чьи слова «Никто не забыт и ничто не забыто» высечены на мемориальной стене Пискаревского кладбища, где лежат полмиллиона жертв блокады.

Здание бывшей школы ценно не только тем, что там училась та, что стала «голосом блокады» и символом непокоренного города. Здесь же в июле 1941 года формировалась дивизия Народного ополчения Володарского района (1-я гвардейская Ленинградская стрелковая дивизия народного ополчения), и в 1990 году в память об этом на здании установлена мемориальная доска по проекту известного скульптора Вячеслава Бухаева.

Казалось бы, вот она — та самая память, в верности которой в торжественно-траурные дни клянется все руководство города, возлагая венки на Пискаревском кладбище и у мемориала на площади Победы. И которую надо, безусловно, сохранять.

Не тут-то было: здание школы решено пустить под бульдозер. Для этого два года назад Законодательное собрание по предложению городского правительства изменило закон, вычеркнув участок, где стоит школа, из зоны охраны и сняв со здания защиту от сноса.

Тогда у нас с градозащитниками, борющимися за сохранение школы, возникла другая идея: передвинуть здание. Оно не так велико, и современные технологии вполне позволяют передвинуть его буквально на 15–20 метров, чтобы оно не попадало в зону проектируемого въезда на мост.

Однако «строительный» вице-губернатор Николай Линченко дважды отвечал мне на это обращение отказом.

• Сперва — со ссылкой на то, что надо внести изменения в проектную документацию. Но это совсем не сложно, так как решение о сносе или перемещении здания 117-й школы не затрагивает конструктивные решения как будущего Большого Смоленского моста, так и развязки для въезда.
• Потом — со ссылкой на то, что придется менять подключение здания к сетям котельной или на пару десятков метров переносить сети. Что тоже совсем не сложно — было бы желание.

Но именно желания-то и нет. Проще ведь все оставить, как задумали, отмахнувшись от обращений недовольных.

Между тем в числе обращавшихся с призывом защитить здание школы — трое блокадников: Николай Николаевич Мотовилов, Ирина Михайловна Десятова и Вера Викторовна Сомина.

Вера Викторовна еще в пятилетнем возрасте познакомилась с Ольгой Берггольц: ее мама дружила с поэтессой, и та уделяла маленькой Вере много времени, водила на прогулки и воспитывала. И в последующие годы Вера Сомина, уже став искусствоведом, много общалась с Ольгой Федоровной.

Сейчас, когда угроза сноса здания подступила вплотную, Вера Сомина обратилась с открытым письмом к владельцам компаний, строивших жилые комплексы по соседству, прося содействовать в переносе школы.

О реакции строительных «генералов» пока ничего неизвестно, а пока напомним, что строительство моста в этой части Невы планируется со второй половины прошлого века, и вплоть до 2014 года заезд на мост проектировался по территории Невского метизного завода. Однако затем планы поменялись: разработали новый проект заезда на мост, на месте домов по проспекту Обуховской Обороны (в том числе здания 117-й школы), а территорию завода отдали под жилую застройку. И теперь там построен 19-этажный жилой комплекс.

Семь лет назад на территории бывшего Фарфоровского кладбища, у станции метро «Ломоносовская», появился торгово-развлекательный комплекс. Прямо на месте блокадных могил. До этого на протяжении нескольких лет депутаты (в том числе и я) и градозащитники вели борьбу против этой застройки. Во время акции «Бессмертный полк» 9 мая 2018 года мы с группой градозащитников и общественных активистов прошли по Невскому проспекту с табличками с найденными в архивах именами сорока солдат, похороненных на бывшем Фарфоровском кладбище. Но все эти усилия не помогли: Смольный отказался отменять планы застройки…

И третий пример, сравнительно недавний, — снос здания Манежа лейб-гвардии Финляндского полка на Васильевском острове, в котором всю блокаду — единственный в городе — не прерываясь, работал хлебозавод.

Много месяцев мы отстаивали это здание, судились (и выигрывали суды), доказывая незаконность выданного городскими чиновниками разрешения на строительство и незаконность согласования ими же сноса здания как якобы «неисторического». А потом всего за несколько часов городской суд отменил решение районного суда, и тут же здание Манежа начала сносить заранее пригнанная к нему тяжелая техника (откуда у «демонтажников» была такая уверенность в судебном решении — вопрос отдельный). После чего на этом месте начал расти очередной «элитный жилой комплекс»…

Делом о сносе Манежа интересовался даже глава Следственного комитета Александр Бастрыкин, работала специально присланная из Москвы группа следователей (которой градозащитники предоставили всю необходимую информацию) — но все закончилось ничем. Во всяком случае, о направлении дела в суд информации нет.

И последнее. На Охтинском мысу, уникальные археологические памятники которого находятся под угрозой уничтожения (о чем рассказывала «Новая»), было блокадное захоронение работников Петрозавода. До 2006 года там стоял памятник блокадникам, потом он исчез и где сейчас находится — неизвестно.

Вернемся к началу. Слов об «уважении к памяти о блокаде» и «защите исторической правды» говорится много. Но когда доходит до дел, картина меняется. Особенно наглядно это высвечивается в год 80-летия Победы.

* Минюст РФ включил в реестр «иноагентов».