Региональные власти стараются утешить саратовцев, обеспокоенных подорожанием еды. Как уверяет Саратовстат, в области «стабилизировались цены на большинство продуктов питания». В сторону повышения меняются ценники на помидоры, яблоки, картошку, капусту, бананы, но движение вверх продолжается не первый месяц и, видимо, в логике статистического ведомства, может считаться стабильностью.

Областное министерство сельского хозяйства опубликовало список продуктов, которые в Саратове дешевле, чем в других регионах Приволжского округа. Чиновники уверены, что в Саратовской области самые низкие цены на хлеб (первое место в ПФО), соль (второе место) и огурцы (третье место). Покупаешь огурец по цене 260 рублей за килограмм (немногим дешевле свиного окорока) и думаешь: а соседям-то еще хуже.

Соседи по ПФО находят свои способы успокоения встревоженных покупателей. В Башкирии республиканское управление ФАС предлагает оценивать стоимость борщевого набора не за один, а за три года. «Если брать трехлетний мониторинг, то по многим продуктам рост цен незначительный, а по некоторым категориям — даже отрицательный», — уверяет руководитель службы Андрей Хомяков.

Из федерального центра тоже доносятся умиротворяющие новости. «Высокий рост трудовых доходов подпитывает дальнейшее расширение потребительского спроса. Это транслировалось в сохранение высокого текущего роста потребительских цен. В январе-феврале рост цен с поправкой на сезонность замедлился, но оставался высоким. Укрепление рубля способствовало замедлению роста цен», — сообщает Центробанк в мартовском бюллетене. Еда дорожает, потому что у покупателей слишком много денег, — с этим знанием на душе становится легко. Как поясняют представители ЦБ,

до 7–8 процентов по итогам 2025-го и до 4 процентов — в 2026-м.

И вспоминать не хочется, что в феврале хлеб подорожал , в сравнении с февралем 2024-го на 14 процентов, овощи и фрукты — на 16%, рыба — на 18%, а сливочное масло — на 34,8 процента.

«Батоны удивляют»

«Самое удивительное впечатление на меня произвел ценник на батоны. Горчичный батон энгельсского производства стоит теперь 72 рубля. И это еще желтый ценник!» — возмущается житель Саратова Виктор. Его семья перешла на другой вид хлеба по 50 рублей за буханку.

В марте крупные российские производители хлеба повысили отпускные цены на 10–12 процентов. По подсчетам «Совэкона», за год хлебопекарная мука высшего сорта подорожала на 9,7 процента, пшеница третьего и четвертого класса — на 24–48 процентов. По мнению эксперта, это вызвано падением урожая: в 2024 году пшеницы собрали на 11 процентов меньше, чем годом ранее. В 2025 году сбор, по прогнозу «Совэкона», сократится еще на 4,7 процента.

«Мы живем втроем: я, жена, дочка. В прошлом году на 1000 рублей мы могли закупить основную массу продуктов на неделю. Теперь в эту сумму обходится ежевечерний поход в магазин за мелочами к ужину», — описывает Витя динамику личной продуктовой корзины. По его словам, пришлось отказаться от покупки свежих овощей. «Спасают осенние запасы — замороженные перцы, помидоры. Картошки в погребе осталось ведра три. Может, дотянем».

«Недавно дочка попросила шоколадку. Я пригляделся к витрине и охренел: «Альпен Голд» за 130 рублей, «Марс» — за 99,99! Купили по скидосу «Натс» за полтинник, но орехи в нем оказались гнилыми», — делится впечатлениями саратовец Денис. Его семья придерживается принципов здорового питания. Летом супруги закупают сезонные ягоды, яблоки, абрикосы, сливы, сушат и замораживают. По подсчетам Дениса, расходы на электричество для сушилки и морозильной камеры оправдывают себя. «Мы с женой можем обойтись натуральными десертами собственного приготовления. Но дочка, как любой ребенок, реагирует на яркую упаковку в магазине», — сетует собеседник.

Средняя цена выросла на 11 процентов. Главной причиной стал мировой рост цен на какао, вызванный неурожаем в Африке. Дорожают и другие ингредиенты: фруктовое пюре, орехи, сухофрукты. Из-за этого крупные отечественные производители печенья, зефира, мармелада, фруктово-ореховых десертов и шоколада в феврале-марте уведомили ритейлеров о повышении отпускных цен на 5–15 процентов.

«Молоко «Вкуснотеево» до Нового года стоило 85–90 рублей за бутылку 900 граммов, а сейчас уже 121,99 рубля. Йогурт «АктиБио» 260 граммов был раньше 45 рублей, теперь — 69,99 рубля», — пенсионерка Зоя Николаевна, работавшая экономистом, называет цены с точностью до копеек. По ее словам, молочную продукцию она продолжает «брать, хотя и не так часто, как раньше». Сливочное масло (на рынке оно подорожало с 800 до 1200 рублей за килограмм) не покупает третий месяц. Выручает соленое и копченое сало, запасенное в морозилке с осени: Зоя Николаевна жарит на нем картошку и тонким ломтиком кладет на бутерброд.

В марте популярные молочные бренды снова могут подорожать: холдинг «Молвест» (марки «Вкуснотеево», «Волжские просторы», «Кубанский хуторок», «Фруате» и т.д.) уведомил торговые сети о повышении отпускных цен на 5 процентов. Причиной, по словам производителя, стал рост цен на сырье.

«Я никогда в других условиях не жила»

Саратовская пенсионерка Любовь Александровна экономит семейный бюджет благодаря родственникам в деревне. «Сестра подешевле продает нам мед и мясо. Весной, когда коровы начнут доиться, будем заказывать молочку: два литра молока и полкило творога в неделю». Каждое лето Любовь Александровна варит варенье и компоты из дачного урожая. Правда, подорожание бензина делает домашние заготовки не такими выгодными.

К экономическим кризисам собеседница привыкла. «Я никогда в других условиях не жила», — уточняет она. В молодости Люба работала на саратовском авиазаводе, выпускавшем самолеты Як. На предприятии были заняты 30 тысяч человек. Заводская территория была так велика, что между цехами ходил троллейбус. В 1990-х САЗ, как и большая часть саратовских заводов, остановился. В эти же годы у Любы один за другим умерли брат, работавший на химкомбинате, мама и папа. «Хоронить было не на что. Накопления на сберкнижке сгорели в 1991-м. Ни у кого не займешь, потому что все родственники и друзья в таком же положении. Кредитов тогда не было», — Люба, вспоминая, закрывает глаза ладонью.

Нужно было кормить двоих детей. Муж Любови Александровны, работавший сварщиком на СарГРЭС, получал зарплату раз в полгода. «Я пошла продавцом на базар. Страшно было ужасно. Никакого отношения к торговле я до того не имела. Даже деньги быстро пересчитать не могла». Новенькую поставили на мороженое. Электрических холодильных витрин с прозрачными крышками тогда не было. Коробки с мороженым ставили в металлический короб, на дне которого лежал сухой лед. «По незнанию я этот лед один раз хватанула. Руки обожгло, как кипятком», — вспоминает собеседница.

Главное, чем запомнилась Любови Александровне работа на базаре, — жуткий холод. Продавщицы клали под ноги деревянные поддоны и картонные коробки. Надевали по две пары обуви сразу — гигантские валенки поверх обычных зимних сапог. Обвязывали лица пуховыми платками. Соседки Любы раздобыли на каком-то армейском складе ватные комбинезоны, в которых работали аэродромные техники времен Великой Отечественной. Все это мало помогало. Женщины из соседних «ракушек», как назывались складные металлические прилавки, по очереди бегали погреться в магазин неподалеку, оставляя товар под присмотром конкуренток. «Крысятничества не было. Если покупатель хотел мой товар, соседка не переманивала его к себе. Продавала мое мороженое и деньги мне отдавала. Отличные девчонки подобрались, повезло», — рассказывает пенсионерка.

Братки мороженым не интересовались. Угрозу представляли наркоманы. Они шатались по торговым рядам, требуя бесплатного угощения. За характерную походку на базаре их прозвали «конькобежцами».

За день работы продавщица получала 15 тысяч рублей. Проезд на маршрутке в Саратове тогда стоил 6 тысяч. «Обедала я хлебом, иногда с маслом. Лишнего стакана чая себе не позволяла, иначе ведь и за туалет придется платить».

Десять «базарных лет», как выражается Любовь Александровна, не вошли в стаж. Сейчас она получает пенсию 17 тысяч рублей. Чтобы свести концы с концами, работает за минималку уборщицей в офисном здании. «Что я могу себе позволить, кроме еды?

За квартиру пенсионеры платят зимой почти 10 тысяч рублей. Только за отопление — по 3800 рублей в месяц. Горячее водоснабжение в квартире супруги отключили в целях экономии. «Неудобно в этом признаваться, — смущенно улыбается Любовь Александровна, — у меня с советских времен сохранилась большая алюминиевая кастрюля. Я в ней грею воду на плите. Так выходит дешевле».

Что посеешь?

По подсчетам Росстата, в прошлом году лидером подорожания стал борщевой набор (+22 процента), уступив лишь сливочному маслу (+36,2 процента). Как полагает фермер из Энгельсского района Павел Щеренко, ситуация обогатила не столько фермеров, сколько ритейлеров: «Производители и торговля существуют как будто по разным законам. Когда мы покупаем семена, ГСМ, удобрения, везде вносим 100-процентную предоплату. А когда у нас сети покупают овощи, то платят нам с отсрочкой в 21 день. Конечно, это коммерческий договор, не хотите — не подписывайте. Но если я не подпишу, урожай будет некуда реализовать. У крестьян руки вывернуты».

По мнению фермера, даже увеличившиеся закупочные цены не успевают за ростом расходов производителей: «Я больше 25 лет занимаюсь овощеводством и вывел формулу: для развития хозяйства нужно, чтобы тонна ГСМ по стоимости равнялась тонне овощей. Тот же лук должен стоить в закупке не 25–30 рублей, как сейчас, а 60, чтобы крестьяне могли дышать свободно».

Государство больше не выделяет субсидий на покупку импортных семян. С 2023 года российское правительство установило квоты на ввоз семенного материала картофеля, свеклы и других культур из «недружественных стран». По подсчетам Минсельхоза , в 2024-м импорт семян снизился почти в 2,5 раза. В частности, семенного материала картофеля ввезли в 34 раза меньше, чем годом ранее. Урожай картошки уменьшился почти на 12 процентов. За год «второй хлеб» подорожал значительнее всех остальных продуктов: цена выросла на 92 процента.

В 2025 году для посевной требуется около 800 тысяч тонн семян картофеля. Импортная квота уменьшена с 16 до 12 тысяч тонн. По оценкам Картофельного союза, реально удастся ввезти не больше 4 тысяч.

Согласно доктрине продовольственной безопасности, российские крестьяне должны быть обеспечены отечественными семенами на уровне 75 процентов. «Эта задача не обсуждается, — заявила на всероссийском агрономическом совещании министр Оксана Лут. — Не надо сопротивляться, надо принять это как данность. Все меры государственной поддержки будут выстроены исключительно для семян отечественной селекции».

«Мы 20 лет сеем только импортные овощи. Из 14 сортов импортного картофеля за долгую практику выбрали два, очень уж сложный у нас климат, — рассказывает Щеренко. — Мы бы рады перейти на отечественные семена. Но это невозможно сделать по щелчку. В сельском хозяйстве на любой опыт уходит год жизни — быстрее картошку не вырастишь. Кроме того, российские производители просто не производят достаточных объемов семян, их негде купить». В результате овощеводы продолжают покупать импортные семена на собственные деньги, без государственных субсидий, — и это не может не сказываться на ценах.

«Хлопнув дверью российского трактора»

Государство пытается импортозаместить не только семена, но и сельхозтехнику. «Мы уходим от иностранных технологий, так сказать, хлопнув дверью российского трактора», — заявлял вице-премьер РФ Дмитрий Патрушев осенью 2024 года. Однако, как следует из высказываний производителей, уйти пока удалось недалеко.

По словам президента ассоциации «Росспецмаш» Константина Бабкина , по продажам комбайнов ростовского производства прошлый год стал худшим за последние 10 лет. «У крестьян есть спад в настроениях, в деньгах. Кроме засухи и заморозков еще есть экспортные пошлины на зерно, которые снижают рентабельность. Есть высокие кредитные ставки. Вообще перестали сейчас выдавать льготные кредиты и Сбербанк, и Россельхозбанк. Это все сказывается на покупательской способности», — отмечает бизнесмен. Производство российской сельскохозяйственной техники за год сократилось на 12,5 процента.

Продажи импортных комбайнов и тракторов упали на 20 процентов. «Техника — это одна из первых статей экономии», — поясняет председатель правления Ассоциации дилеров сельскохозяйственной техники «АСХОД» Александр Алтынов.

При этом машинно-тракторный парк сельхозпредприятий давно нуждается в обновлении.

«За рубежом овощеводы меняют технику каждые пять-шесть лет. Мы купили итальянскую сеялку точного высева в 2008 году и с тех пор латаем. На ремонт импортных машин уходит чуть ли не полгода, запчасти ждем месяцами», — говорит фермер Павел Щеренко. По его словам, в России не выпускают ни картофельных, ни морковных комбайнов, ни луковых подборщиков.

Еще одна проблема производителей овощей — дефицит кадров. «Ручным трудом на овощных полях традиционно занимались женщины. Если мужчина ушел на СВО, зачем женщине работать? Чтобы удержать работницу, надо платить больше, а откуда взять деньги? Значит, надо продавать продукцию еще дороже, — объясняет Павел Щеренко. — Такая же ситуация с мужскими кадрами. Овощи — капризный, тонкий бизнес. Если я беру человека, который раньше работал у зерновиков, его нужно еще года два переучивать. Это даже если очень грамотный тракторист. Ребята работают со мной больше 20 лет, и я молюсь, чтобы никуда не ушли».

По сведениям проекта «Если быть точным», за 10 лет из отдаленных российских сел переехали до 3,5 миллиона человек. Большинство уехавших выбрали новым местом жительства города. Четверть — перебрались в пригороды, где нет угрозы закрытия школ, больниц и лучше дороги. Переезжают в основном молодые люди (от 15 до 39 лет) и семьи с детьми. «Миграция в сельской периферии создает порочный круг: люди уезжают, инфраструктура начинает ухудшаться — закрываются больницы и школы, падает качество социальных услуг. Это приводит к новым отъездам», — отмечают эксперты проекта.

В таких условиях небольшие сельхозпредприятия оказываются на грани выживания. «В Красную книгу пора заносить уже маленького фермера», — отмечает член правления «АСХОД» Владимир Шестак. По его наблюдениям, крупные холдинги скупают всё больше земли. Это означает банкротство крестьянско-фермерских хозяйств.

«С точки зрения государства лучше, когда ты координируешь работу с 20 крупными холдингами, которым можно диктовать свои условия. Здесь государство получает больший рычаг влияния, ведь влиять на фермера практически невозможно, — полагает эксперт. — Сейчас требуется мобилизация всего ресурса, и государственный контроль выходит на новый уровень».

«Средние» тоже плачут

Чиновники уверяют: еда дорожает потому, что россияне стали хорошо жить. По словам вице-премьера Дмитрия Патрушева , рост цен стал следствием «повышенного спроса на ряд продуктов питания». Чиновники из регионов выражаются более прямолинейно. «Почему инфляция растет? — задалась вопросом министр экономики Бурятии Екатерина Кочетова. — Потому что у населения очень много денег».

По официальной статистике, Саратовская область занимает в Приволжском округе последнее место по величине зарплаты. По итогам 2024-го среднее жалование составило 58 тысяч рублей (по ПФО — 66,5 тысячи, по России — 87,9 тысячи). По росту реальных доходов (+4,9 процента за год) регион стал третьим с конца (по ПФО среднее увеличение достигло 7,9 процента, по РФ — 8,4 процента).

Саратовские показатели недотягивают до доходов среднего класса, недавно исследованных специалистами Высшей школы экономики. По их мнению, типичный российский мидл зарабатывает 75 тысяч рублей в месяц. В эту категорию, по оценкам авторов исследования, входят владельцы собственного бизнеса (15 процентов), бюджетники (21 процент) и наемные сотрудники (45 процентов).

На туристические поездки семьи из среднего класса потратили за год 114 тысяч рублей. На образование детей — 50 тысяч. На профессиональное обучение взрослых — 74 тысячи. 64 процента респондентов покупали билеты в театр, на концерт или спортивные мероприятия. Примерно столько же тратились на бьюти-услуги (65 процентов) и походы в кафе (64 процента).

Примечательно, что сотрудники социологического центра РАН говорят о «тревожной тенденции стагнации благополучия среднего класса»: доходы мидлов «растут не такими быстрыми темпами», как у рабочих предприятий ВПК.

«У меня есть деньги, но некогда их тратить, — говорит 35-летняя IT-специалист Лариса. — Я работаю по 16 часов в сутки. У меня нет времени ходить за продуктами. Зато я многое знаю о ценах в общепите. Столовки типа «Улья» по прайсу сравнялись с ресторанами. В городе больше нет мест, где можно пообедать дешево».

Если Лариса готовит дома, то это, по ее словам, происходит после полуночи (в таком случае продукты привозит служба доставки). «Как правило, я делаю печеные блюда, чтобы не стоять над кастрюлькой.

С 13 лет собеседница подрабатывала на базаре, где ее мама — математик с высшим образованием — торговала одеждой с «Черкизона». Бизнес шел с переменным успехом. В августе 1998-го мама Лары собралась за товаром в Москву. «Обсуждала с соседками: не перевести ли деньги в доллары? Мама — математик, но не инвестор. Она решила, что рубли — это классно. Пока автобус с челноками доехал до Москвы, доллар подскочил с шести до 30 рублей, и денег не хватило почти ни на что», — вспоминает саратовчанка.

На базаре девочка сначала помогала по мелочи — развесить одежду, подстелить картонку, чтобы покупатель померил брюки (полноценных примерочных не было). Потом сама встала за прилавок с джинсами. «Джинсы я обожала — и тогда, и сейчас. На первые деньги купила стрейчевые джинсы-клеш. От низа до колена были нашиты языки пламени с люминесцентной крошкой. Они блестели на солнце», — вспоминает Лара с горящими глазами.

Одно лето она «стояла на мужских рубашках, поняла, что это вообще не мое». «Представь: жара, духота. Подходит мужчина, пытается выбрать рубашку. Если он без мамы и без жены — капец. Какой он хочет материал, цвет, покрой — не понимает. Своего размера не знает. Я предлагаю: давайте посмотрим, что написано на ярлычке той одежды, которая на вас! И мне надо этого потного мужика потрогать, залезть к нему за шиворот, найти ярлычок с размером, помочь застегнуть новую рубашку, ахнуть и сказать, что он — прямо жених!» — смеется Лариса.

Зато за соседними прилавками, по словам собеседницы, стояли «потрясающие девушки и бабушки: с высшим образованием, с профессорской степенью, была даже виолончелистка из консерватории». Как объясняет собеседница, «базар — сплоченное комьюнити, где все про всех знают, отмечают дни рождения, поминают покойных родственников, обсуждают ремонт в квартире, угощают друг друга абрикосами и яблоками с дачи». Одно из незыблемых правил — здороваться, прощаться, заводить small talk. «По складу характера я интроверт, но базар дал мне такую школу общения, что я без проблем здороваюсь с незнакомыми людьми, входящими в лифт, желаю хорошего дня уборщице в подъезде и сантехнику, выглядывающему из люка перед домом», — объясняет Лариса.

Еще одна привычка, оставшаяся с ней со времен первой работы, — вера в денежные приметы. «После первого покупателя полагалось символически послюнявить купюру, которую он дал, и этой купюрой «обмазать» весь товар на точке. Считалось, что это привлекает следующих клиентов, — вспоминает Лариса. — Сомневаюсь, что это сработает с современной банковской карточкой. Теперь, чтобы привлечь деньги, я по четвергам пью кофе с корицей. Действует!»

Что такое «бесперспективняк»

Поступив в институт, Лариса с первого курса работала по специальности. Деньги пришли не сразу. Чтобы накопить на первоначальный взнос ипотеки, они с мужем переехали со съемной квартиры к родителям в частный домик на окраину города. Квартиру купили «в бетоне». Деньги на отделку дала в долг подруга.

Достойный доход дал собственный бизнес-проект, который собеседница завела параллельно с работой по найму. «Когда я начала зарабатывать, испытывала чудовищную эйфорию. Просто дофаминовая кома!» — улыбается Лариса и тут же, помрачнев, добавляет: «На фоне полного ужаса в стране.

Или может случиться дефолт. Или — очередная спецоперация. Уверенности в завтрашнем дне, даже в следующем часе, нет никакой».

В феврале, незадолго до очередной годовщины СВО, саратовчанка почувствовала себя так тревожно, что обратилась к психиатру. «Врач сказал, что у меня легкий депрессивный эпизод. Сказал, что можно попить таблетки (с начала года россияне потратили на антидепрессанты 2,8 миллиарда рублей, эксперты рынка считают продажи рекордными за пять лет. — Н. А.), но я не стала. Хочу воспринимать реальность такой, какая она есть», — вздыхает Лариса.

Сейчас, по ее наблюдениям, «дело идет к миру, но это будет история про радость с очень горькими слезами на глазах. У власти останутся те же персонажи. Они получат еще больше поддержки за то, что вернут домой мужчин, которых мобилизовали. Всех активных граждан, которые хотят проявить себя в общественной жизни, ждет очень узкое пространство для деятельности. Максимум, что позволительно, — заставить районных чиновников поставить урну или посеять газон».

В 2000–2010-х годах горожанке, по ее словам, «нравилось многое из того, что происходило в стране. Я человек технократического склада. Для меня важно, что портал госуслуг, банковские приложения, службы доставки — все это в России развито лучше, чем в Европе, я узнавала. Но с каждым годом ситуация становится все грустнее».

Как подчеркивает Лариса, с института она «выбирала только законопослушных работодателей, которые платили в белую. Зарплату в конверте я не получала никогда. Помимо отчислений, которые делает за меня компания, 63 процента налогов с моего личного бизнес-проекта идет в местный бюджет. Я понимаю, какие суммы выбрасываю на улицы этого города, и не понимаю, почему здесь нет асфальта и течет канализация».

Разумеется, она думала об эмиграции. «Сербия? Туда уехало много саратовских айтишников, потому что это страна со схожим менталитетом. Но и со схожей политической историей. Путина там, судя по отзывам уехавших, любят так же, как у нас. Армения? Наши ребята любовались там Араратом осенью 2022-го. Страна с прекрасными людьми, но энергозависимая от России. Испания? Саратовских доходов на этот вариант не хватит».

…«В 2000-х было такое слово: бесперспективняк. Вот это оно», — говорит Лариса, глядя в окно. Завершая разговор, просит: «Только не пали меня, ладно?»

P.S. Фотографироваться собеседницы отказались.