Младший сын

В столице Кыргызстана Бишкеке время будто остановилось на рубеже 60–70-х годов. Дома — преимущественно частный сектор — затянуты смогом от печных труб. Тяжелый запах угля и мазута пробивается даже через насморк. Узкие улочки по-прежнему носят имена пролетарских вождей. Лишь попадающиеся повсюду новогодние декорации с логотипами кока-колы намекают на то, что ты находишься не в советской республике…

Именно здесь, в небогатом доме на окраине Бишкека, на улочке, раскисшей от оттепели, живёт Ильяс. Худощавый и высокий молодой человек совершенно без акцента говорит по-русски. Благодарит за это родителей, которые отдали его в русскую школу. После окончания школы он получил среднее специальное образование и, как многие, поехал в Россию.

С августа по ноябрь 24-го Ильяс работал курьером в Москве. Это была его последняя поездка в Россию.

«Я в Москву поехал не ради денег. Это вообще было не связано с заработком. Просто хотел пожить там с женой, просто годик, просто для себя. Дело в том, что я младший сын в семье. А значит, останусь с родителями. У нас это такое правило в менталитете: младший сын остается с родителями, присматривает за ними. Это везде в Средней Азии, везде так. И в Казахстане, и в Кыргызстане, и в Таджикистане, и в Узбекистане. Я понимаю, что останусь здесь, и просто хотел пожить с женой… Хотел приключение.

Просто почему мы едем в Москву? Мы язык знаем. Нам уже комфортно. Условно, если бы мы в Америку поехали, мы бы там тоже были мигрантами. Но там я язык не знаю. И это во-первых…

…Все произошло 25 ноября. К нам на склад приехали омоновцы. У меня как раз был заказ. Я его получил и уже собирался выезжать. Но на проходной надо было пройти через оцепление. Через полицейских, где проверяли документы. И ведь сначала я подумал, какое-то шестое чувство было, что ну вот не нужно туда подходить, лучше поберечь себя. Потом такой думаю: ну у меня же документы все в порядке, чего переживать… Попытался пройти — меня остановили. Попросили документы. Я паспорт дал, миграционку дал, регистрация у меня онлайн (по закону так можно) — короче говоря, все в порядке. А они спросили бумажную регистрацию. Я им сказал, что регистрация у меня электронная, мне говорят: ну все, парень, ты попал… Сразу загрузили в автобус. Задержали 15 человек, даже русских пацанов, кто с нами работал.

В отделении полиции нас продержали два дня. Не кормили, дали полуторалитровую бутылку воды на пятерых. Спали мы на полу. Туалета в камере не было, приходилось стучать в двери. Дневного света мы тоже не видели и даже не знали, день или ночь.

Там с нами особо никто не разговаривал, не объяснял, за что и на каких основаниях мы были задержаны. Сказали только, что, скорее всего, нас будут депортировать через Сахарово. Продержали нас так два дня и повезли на суд. В наручниках, как преступников.

Ну тоже — что за суд? Заседание в лучшем случае продлилось три минуты… Выходит судья, читает фамилию — и тут же депортация через Сахарово. У нас даже адвокатов не было. А я ведь еще задавался вопросом, когда в участке в камере лежал. Думал: интересно, а нам адвокатов дадут? Ну по закону же положено… Но нет — в итоге все без адвокатов.

Мы даже звонок не могли сделать, хотя по закону тоже положено. У нас сразу телефоны отняли, и только где-то за 15 минут до суда я как-то вымолил свой телефон. Позвонил родным, говорю: «Возможно, будут депортировать, ждите!»

Ту ночь мы переночевали в той же камере, а на следующий день нас увезли. По пути мы заезжали в другие отделения — добирали людей. Набрали в общей сложности где-то 25 человек. Всех нас привезли в Сахарово. Там всех встречают судебные приставы. Заходишь — пустой коридор, выставляют вдоль стены, заставляют смотреть на стену. И вот я стою, на стену смотрю, слышу, как кого-то завели в комнатку и начали бить. Я стою, слушаю, как бьют, и думаю: а че происходит? Я же ничего не знал про Сахарово. Тем более такую информацию.

…Потом я слышу свое имя. Ну, думаю, все, сейчас и меня бить начнут. Но нет, меня бить не стали, не знаю почему.

А называется это «медосмотр».

Нас было 25 человек, не тронули только меня и еще троих. Меня просто осмотрели на предмет повреждений, спросили, болею ли я туберкулезом или сахарным диабетом. Я сказал, что нет, и меня отвели до камеры. В нашей шестиместной было человек пятнадцать. Вонь, духота, дышать нечем. В двери был небольшой лючок, чтобы хоть какой-то воздух циркулировал. Но охранник каждое утро приходил и его закрывал.

У нас каждый день начинался с криков. Кого-то привозят — бьют, кого-то увозят — опять бьют. Только и слышишь, как шокер трещит, — и снова крики. Я за эти пять дней всего три или четыре часа поспал из-за этих криков.

Не понимаю, почему так жестоко… Это, наверное, из-за ***.

Не кыргызами, не узбеками, не таджиками… Потому что это по-любому будет влиять и на кыргызов, и на узбеков, и на таджиков. Но получилось как получилось. Когда сообщили, что они были таджиками, я сразу понял: нам конец… И я знаю, что таджики в России за это уже очень сильно заплатили. Так жестоко, как теперь относятся к таджикам, не относятся вообще ни к кому.

…Больше всего я боялся, что нас отправят на ***. Когда мы пришли, всех заставляли ставить свои подписи. Я думал, что среди бумажек будет контракт. Или что нас будут бить до тех пор, пока мы не согласимся. Но ничего этого не было. Была только агитация для тех, кто готов добровольно. Агитировали, обещали деньги, льготы, статус ветерана, российское гражданство. Среди тех, кого привезли, было трое или пятеро — они вышли из строя. Но наших, кыргызов, среди них не было. Это были таджики или узбеки — они согласились. Их сразу же отвели в сторону; как я понял, в другой корпус. Потом мужики, кто давно там сидит, сказали, что за месяц согласились на контракт 108 человек. За ними приезжают отдельно и отвозят на полигон.

Но после того, что я там видел, у меня никакого желания стать россиянином. Никакого вообще! Мне нужно было оттуда просто выбраться и уехать. И как можно скорее.

Тем более на ***… У меня жена, у меня ребенок скоро будет, я не за этим ехал в Россию, даже не за деньгами.

Я не думаю, что к мигрантам в ближайшее время хоть как-то изменится отношение. Сейчас — точно нет. А что в России будет дальше, мне уже безразлично. Поменяется или нет — меня там уже не будет. Я туда больше не поеду. И мне кажется, дальше будет только хуже.

Но отношение и к русским по-любому поменяется, и я на своей шкуре это почувствовал. Когда ты лежишь и тебя бьют, ты волей-неволей думаешь: блин, а что происходит?

Мысли по-любому приходят, как бы ты их ни избегал. Но у меня очень много друзей — русских пацанов, хороших мужиков, с которыми я сдружился. У меня есть Саня, у меня есть Женя. И ты понимаешь, что причина-то не в нации, везде есть разные люди. Вот и я, когда приехал, отдохнул, я все-таки понял, что не все русские такие. И хороших людей больше. И если приходит время выбора: делать добро или зло, — большинство все-таки выберет добро».

Агрессивная Москва

Город Ош считается одним из древнейших городов на планете, ему более 3000 лет.

В прошлом — важнейший центр мировой торговли, Ош и сегодня сохраняет свою значимость. Именно отсюда в Россию вылетает львиная доля кыргызстанских трудовых мигрантов. Сюда же возвращаются и депортированные из России граждане страны.

Тех, кто был вынужден вернуться из России, сегодня здесь настолько много, что буквально каждый второй собеседник — начиная от таксиста и заканчивая администратором гостиницы — готов поделиться своей историей или историей кого-то из знакомых либо родных. Общее во всем этом множестве историй одно: шок и непонимание, как получилось, что государство, сделавшее столько хорошего для Кыргызстана, в одночасье ополчилось на весь мир и на тех, кто долгие годы верой и правдой ему служил. Ведь Россию и Путина здесь любят, кажется, не меньше, чем в самой России.

Пока любят.

32-летний ошский предприниматель Актилек впервые приехал в Россию в 2010 году. И с тех пор перепробовал себя во всех сферах, ассоциируемых в России с трудом приезжих. Рассказывает:

«Я работал дворником, поваром, курьером, в такси, работал на складе, даже машины из Сочи в Москву таскал. И так 10 лет работал в России. Пока не заболел.

Весной 2020 года начало происходить что-то странное. Сначала появилась непонятная боль по всему телу. Потом я заметил, что волосы начали выпадать. Сначала немного, потом голова полысела. Но самое страшное было, когда я увидел, что даже ресницы и брови выпали у меня. Чувствовал себя так, будто все тело умирает, а я ничего не могу с этим поделать.

Пришел в больницу к врачам, проходил обследования, сдавал анализы, но никто не мог сказать, что происходит. Диагноз тоже определить так и не смогли… А мне с каждым днем становилось все хуже.

В Москве, если ты мигрант, лечение очень дорого стоит. Поэтому я уехал обратно в Ош. Что за болезнь, непонятно до сих пор. Восстанавливался полтора года. Потом карантин был, нас не пускали. Потом сразу началась ***, я тогда уже сам не поехал.

А так я в России 10 лет проработал. Ну и в августе решил съездить в Москву. Почти пять лет меня не было — и даже не смог узнать этот город и людей. Я был в шоке от того, как изменилась Россия. Поменялась сильно. Настолько, что неприятно, физически плохо выходить на улицу. Идешь — полицейские останавливают, через каждые сто метров спрашивают про документы и цель визита, спрашивают грубо. Из-за этого нервяки.

Сразу, когда я приехал в этом году, заметил, что москвичи стали грубее относиться к мигрантам. К азиатской внешности от людей стало сильно больше жестокости. Причем неважно, давно человек приехал или живет там 20 лет. Сейчас многие кыргызы начали продавать свои квартиры в России и возвращаться домой. Если раньше самолеты в Ош прилетали полупустыми, то теперь в обе стороны людей битком. Люди семьями уезжают.

Мне тоже уже через четыре дня очень сильно захотелось уехать. И я уехал.

Теперь я решил использовать одно из главных преимуществ киргизов — то, что мы отзывчивые, честные и сплоченные. У меня есть несколько друзей, они хорошие водители, разбираются в машинах. Мы собрались, поговорили и решили открыть компанию по перегону машин из Дубая в Россию, Казахстан и Армению. Сейчас у меня все хорошо, на дядю больше не работаю и говорю, что всем, кто хочет работать и зарабатывать, не нужно сидеть в России, бизнесом можно заниматься и здесь, дома.

Сам в Россию ехать больше не планирую. Даже в гости».

Волонтер

Бакытбек — невысокий парень чуть за тридцать. Он христианский волонтер из Оша. Из-за проблем с русским языком Бакыт часто сбивается, то и дело заглядывает в телефон, чтобы воспользоваться переводчиком. Это неудивительно: в отличие от других наших собеседников, Бакыт никогда не связывал свое будущее с Россией.

Большую часть времени работал на родине — в больницах и домах престарелых. Так решил с самого детства. Но в этом году впервые поехал на заработки в Москву: решил жениться и построить дом, а для этого нужны деньги. Однако проработать в новой стране молодому человеку удалось лишь полтора месяца.

«Я работал курьером. Поехал выполнять заказ, когда меня остановили полицейские. Сказали показать документы, я показал. Сказали, что с ними все в порядке, я выдохнул. Но ехать дальше мне все равно не разрешили. Задержали и забрали в отделение.

Там меня начали оскорблять. Стали задавать всякие вопросы. А у меня — ну ты видишь — большие проблемы с языком. Переводчика нет, телефон у меня тоже забрали. Я стал переспрашивать — они начали материться…

Говорили, не хочешь проблем — подпиши, мы отправим тебя в Украину. Всего на полгода, а когда вернешься — получишь деньги и гражданство. Если съездишь на ***, сможешь свободно передвигаться по российской земле.

Но я кыргызстанец. Зачем я должен подписывать эту бумагу, ведь я не отношусь к России. Тогда полицейские мне сказали, что если я ее не подпишу, меня депортируют. А как? У меня же с документами все в порядке, я официально работаю курьером и не хочу увольняться. Я прям очень защищался. За это они меня начали оскорблять еще сильнее.

Меня вывели из кабинета, но я видел, что они что-то обсуждали, листали мой паспорт, смотрели документы. А там все в порядке. Потом через несколько минут завели назад и говорят: если я не хочу служить сам, то я должен передавать им информацию, где живут мои земляки. Я от этого тоже отказался, тогда на меня стали кричать, сказали, что вообще не выпустят оттуда. Было неприятно… А за что? Ведь я ничего не нарушил.

В конце концов они успокоились, сказали оставить на столе 3000 рублей. Я оставил, и меня после этого отпустили.

Я сильно боялся, что меня где-нибудь остановят во второй раз и могут что-то у меня найти или вообще придумают, как, и отправят в Сахарово. Мне в российской полиции так и угрожали, а я слышал, что в Сахарово происходят очень плохие вещи.

После полиции я вернулся в пункт выдачи, доработал смену и уже 21 сентября сразу купил билет обратно домой, в Ош. Я не депортирован, и штампа о высылке у меня в заграннике нет. Это значит, что я могу спокойно приехать в Россию. Но делать этого я не буду.

Ситуация в Кыргызстане очень сложная. Работы очень мало, зарплаты маленькие. Сейчас многие вместо России хотят в Европу, но там проблемы с визой, нужны страховка, деньги… Поэтому наши уезжают в Корею. Я тоже сейчас работаю с преподавателем, учу корейский. Уже понимаю язык. Я думаю, к весне уже хорошо заговорю и поеду тоже в Корею. Буду работать там.

Я ни на кого не обижаюсь. У нас тоже есть русские, и ко всем отношение хорошее, потому что мы хорошие люди».

Бишкек — Ош