Дорога. На дороге пробка, без конца и края. В пробке мается джип — консервная банка, набитая вещами, дедом-водителем, бабкой, мамой, папой и двумя девочками. Бывает такое? Сколько угодно.

В пробке стоит колонна фур. И вдруг из какого-то грузовика доносится лошадиное ржание. Девочки, конечно, бегут смотреть, а за ними и остальные. Это зоопарк, в фурах везут животных. Лошадей, льва, носух… Бывает такое? Случается. Ничего удивительного.

Среди цирковых машин затесался рефрижератор, на бортах которого нарисованы пингвины. Девочки было подходят к нему, особенно рвется младшая — логично ведь: как еще пингвинов перевозить, если не в холодильнике? Но неприветливый водитель гонит их долой, наотрез отказываясь фуру открывать.

А такое представляете? Почему нет. Бытовая сценка.

А такое бывает? После 2022 года — да.

Я описал одну из самых ярких сцен в книге «Сиди и смотри» Андрея Бульбенко и Марты Кайдановской. Эта книга стала одной из первых в череде современных пацифистских прозаических произведений — она вышла в 2022 году. Ее обсудили, написали несколько рецензий, не пустили на «Нон-фикшн» — и все как-то вроде бы и затихло.

Признаться, сначала я отнесся к роману несколько настороженно. Подростковая литература, да еще, как пишут, постмодернизм — рискованная штука, но скепсис мой улетучился быстро-быстро. В 2025 году она воспринимается так же актуально, как и три года назад, к тому же книга — настоящий манок: тайны, загадки, недоговоренности, «пасхалки», многослойность повествования. Она сама по себе — большая загадка.

О, это очень нестандартное произведение!

Сразу скажу: скорее всего, оно не понравится любителям неспешно разворачивающихся во времени и пространстве саг, потому что и время, и пространство в «Сиди и смотри» раздергано на лоскуты. Вернее, на листки. Роман представляет собой именно записки на листках, на клочках бумаги: инструкции по сборке какой-то мебельной конструкции, которая подвернулась под руку девочке-подростку в спешных сборах. Она пишет на них свои заметки в путешествии. Эти листочки в двух конвертах девочка Марта доверяет писателю, которого встречает по пути в мотеле «Передохни». Она ставит условие — вскрыть их, если она не даст о себе знать (первый конверт — через неделю, второй — через месяц).

Через неделю от Марты вестей нет, и писатель вскрывает конверт, но допускает небрежность, рассыпая листки.

Вообще-то это путевые заметки, то есть жанр, который предполагает описание мест, событий и субъективных наблюдений автора. Все это присутствует здесь: семья Марты, Мартышки, едет в машине в некий пункт под названием Руби-Конь. Но не просто едет — нам дают понять, что действие происходит во время боевых действий: в предисловии от имени Бульбенко говорится, что встретившаяся ему в мотеле «Передохни» семья Кайдановских неделю выжидала там прекращения бомбардировок Руби-Коня.

Так что постепенно путевые заметки девочки оборачиваются историей беженцев, попыткой к бегству от боев. Да и само название книги — прозрачная отсылка к «Иди и смотри» Элема Климова, пожалуй, самому страшному советскому фильму о войне. При этом, несмотря на очевидную параллель в названиях и во множестве деталей, мне трудно сравнивать эти два произведения — фильм Климова слишком мучителен. Отмечу только, что в названии книги слышится противопоставление названию фильма: «Иди» — это все-таки действие, и герой фильма вынужден пройти страшную дорогу, столь ужасную, что мальчик седеет и превращается в старика за два дня. «Сиди» — это бездействие. Созерцание. Фиксация. Регистрация. И пока длится это бездействие, время живет своей жизнью — в книге оно замерло: действие происходит в феврале, который длится бесконечно. Проставленная Бульбенко датировка предисловия — 69 февраля (хештег#времяотпусти).

Читатель далеко не сразу понимает, насколько роман страшен. Все упоминания о боевых действиях подаются не то чтобы вскользь, но так, словно это привычный фон не только для героев книги, но и для читателя, — настолько бытовой, что незачем заострять на нем внимание. Мартышка — девочка наблюдательная и цепкая, но она — школьник, подросток, и мы смотрим на происходящее ее глазами. Что-то она еще не в состоянии понять. Какие-то вещи ей кажутся куда интересней, достойней внимания, чем признаки катастрофы вокруг. Что-то она нарочно скрывает или принижает значение увиденного, чтобы не травмировать младшую сестру Тоню. Но Марта, конечно, уже достаточно взрослая, чтобы понимать, в каком положении они очутились.

Имена авторов — одна из загадок книги. После «Сиди и смотри» в печати появилось несколько рассказов, подписанных Бульбенко и Кайдановской. Например, в сборниках независимого издательства Freedom Letters «Молчание о ****» и «Слово на букву «В». При этом вы не найдете ни интервью писателей, ни их блогов в соцсетях, но стилистика, особенности речи и восприятия мира, характер подростка со всеми его угловатостями, упрямством, непослушанием и одновременно потребностью в любви и внимании родных — это все воссоздано в образе Мартышки столь тщательно и ярко, что здесь видна рука мастера. Мастера взрослого и опытного: такая стилизация, боюсь, подростку не под силу. Может даже оказаться, что нет никакого творческого тандема, и один человек писал эту книгу! И этот человек — большой, талантливый писатель.

В именах скрыт шифр, и они, конечно, не просто с потолка взяты. Кайдановский — фамилия редкая, и сразу вспоминается прекрасный советский актер Александр Кайдановский, который сыграл главную роль в знаменитом фильме Андрея Тарковского «Сталкер» по мотивам «Пикника на обочине» Стругацких. А дочка сталкера кто? Правильно, Мартышка (и авторы (автор?) «Сиди и смотри» не чужды, значит, советскому кино — то Климов, то Тарковский…). Если соединить, как раз и получается Марта Кайдановская. Как только я это понял, я понял и другое: «Сиди и смотри» — это тоже описание Зоны. Что будет, если «Зону» из книги Стругацких подвергнуть бомбардировкам? Будет роман Бульбенко и Кайдановской.

Спойлер: Марта Кайдановская в конце книги исчезает. Семья уезжает из мотеля «Передохни» в очередной попытке достичь Руби-Коня, и ее дальнейшая судьба нам неведома. Но беда в том, что семья Кайдановских в своем путешествии попадает в замкнутый круг. Глухой дед (в котором можно усмотреть сходство с очередным героем пикника — папаней Шухартом, «муляжом» Зоны), единственный в семье человек, который водит машину, все время сворачивает не туда в надежде объехать пробку, но всегда попадает на дорогу, ведущую в мотель.

Игра со вторым именем не столь очевидна. В имени Андрея Бульбенко некоторые рецензенты усмотрели отсылку на Гоголя. Бульбенко — Бульба, Андрей — Андрий, сын Тараса, предатель. Мне такая связка кажется все-таки натянутой, да и прекрасной панночки в книге не просматривается. Другое дело, что Бульбенко выступает в книге в роли посредника между Мартой и читателем, и посредника ненадежного: листки перемешал, порядок их перепутал, да еще что-то там отредактировал, какие-то куски вырезал по своему усмотрению. Фигура писателя вообще сделана нарочито невнятной. Если образ Марты выписан с филигранной точностью, то этот — размазан, словно писатель все время прячется в тень.

Что происходит с девочкой и ее семьей, предлагается выбрать читателю.

Можно ли называть реализмом повествование, в котором происходят такие вещи?

Безусловно, потому что книга до предела реальна. Просто эта реальность разбита на осколки, как и всякая реальность после 24 февраля 2022 года. К тому же реализм бывает разный: бывает реализм, прости господи, социалистический, бывает магический. В «Сиди и смотри» доминирует реализм абсурда, потому что главная идея книги — это безумный абсурд, временами даже сюрреализм этого дикого путешествия, которое всегда (всегда ли?) заканчивается в мотеле с названием «Передохни» (а где в нем ставить ударение — читатель решает сам в зависимости от уровня своего оптимизма).

Сюр — это старый глухой дед-водитель, который норовит черт-те куда свернуть. Сюр — это бесконечная пробка на шоссе. Сюр — это странички с китайской инструкцией по сборке изделия «детская двухъярусная кровать «Гнездо Феникса F24», чей корявый язык с бесчисленными опечатками и сбоями шрифта абсурд лишь усугубляет. Кстати, согласно международному классификатору болезней, F24 — это «индуцированное бредовое расстройство, общее для двух или более лиц, находящихся в тесном эмоциональном контакте». Уж не знаю, в курсе ли авторы (автор?), но попадание точное. А вокруг — бойня, и бойня — тоже абсурд.

И напомнить сейчас о том, что все это именно абсурд, а не норма, мне кажется важным. Напомнить с надеждой, что бесконечный февраль все-таки закончится, наступит март, и время возобновит течение свое.

Карл Рамаль