Политический сдвиг вправо в развитых странах («условного Запада»), который особенно ярко проявился за океаном в победе Дональда Трампа, привел в Европе к тому, что дал трещину практикуемый в устоявшихся демократиях принцип «санитарного кордона» или «пожарной стены» (Brandmauer, firewall, cordon sanitaire).

Это когда все (или почти все) политические партии страны, отодвинув на второй план разногласия между собой, отказываются разговаривать с той, приход которой во власть угрожал бы самим основам демократии. Как правило, крайне правой, популистской партии.

Как аргумент обычно приводят Германию 1933 года, где, как считают, можно было бы избежать захвата власти нацистами. Те были очень популярны среди широких народных масс, но не настолько, чтобы одолеть возможную коалицию антифашистских политических сил.

Сегодня Brandmauer едва выдерживает давление в Австрии, Германии, Румынии… Основные причины те же, что и у правого сдвига в других странах. Партии мейнстрима периода строительства единой Европы с ее характерным образом жизни и демократическими ценностями не сумели дать внятных ответов на две очень актуальные проблемы:

За передовыми идеями проглядели приземленную повседневность.

Социальные сети позволили спустить дискуссию с профессионального на площадный уровень, а нерукопожатным политикам — обращаться к электорату напрямую, в обход институтов и минуя обсуждение в авторитетных медиа. Анонимность источников и непроверяемость информации, упрощение проблем до абсурда облегчают восприятие публикой, а специальные алгоритмы используются для манипулирования и влияния, в том числе из-за рубежа (европейцы обвиняют в этом Илона Маcка с его сетью Х, китайский TikTok и пропагандистскую машину России).

На январской сессии Европарламента одна из главных дискуссий развернулась по проекту резолюции «О выполнении Digital Services Act для защиты демократии на платформах социальных сетей против иностранного вмешательства и предвзятых алгоритмов». Это закон ЕС о контроле над информационными платформами в интернете.

Альпийский казус

Слабым звеном в Западной Европе ожидаемо оказалась Австрия. Прошедшие в конце сентября прошлого года парламентские выборы выявили наибольшую популярность крайне правой Австрийской партии свободы (АПС), основанной после Второй мировой войны бывшими членами нацистской партии Германии и экс-чиновниками рейха. Конечно, она, как и другие партии такого толка в Европе, со временем обновила прическу и манеры, но, по сути, осталась радикально консервативной, ксенофобской, националистической, враждебной к европейской интеграции и мигрантам.

Лидер АПС Герберт Кикль во время предвыборной кампании 2024 года провозгласил себя «фольксканцлером» (народным канцлером). Прозрачная отсылка к истории Германии 1933 года. Он поклялся сохранить этническую и культурную «однородность» австрийского народа. Обещал также разрушить «зеленый курс» ЕС.

До 2022 года партия была связана соглашением о сотрудничестве с «Единой Россией» (правда, по истечении срока оно не было продлено). А бывший министр иностранных дел Австрии от АПС Карин Кнайсль (та самая, с которой на ее свадьбе танцевал Владимир Путин) ныне живет в России и, по данным европейских СМИ, работает в аналитическом центре, продвигая соответствующие нарративы.

Партия свободы не раз (совсем недавно — в 2017–2019 годах) входила в федеральное правительство, но только на правах младшего партнера. Вокруг нее другие партии выстроили санитарный кордон, который не позволял ей быть на первой роли и определять политику страны.

На выборах 2024 года АПС вышла на первое место, набрав 29,2% голосов, в то время как партии мейнстрима — Австрийская народная партия (АНП) и Социал-демократическая партия Австрии (СДПА) — 26,3% и 20,5% соответственно. Сразу был запущен принцип санитарного кордона, и предварительные переговоры о коалиционном правительстве без участия АПС президент республики Александр Ван дер Беллен поручил вести прежнему канцлеру, представителю АНП Карлу Нехаммеру.

В начале января переговоры зашли в тупик из-за разногласий между Народной партией и социал-демократами по бюджету, Нехаммер хлопнул дверью и подал в отставку. С его уходом в центристском лагере ослабли голоса против сотрудничества с ультраправыми, 80-летний президент Ван дер Беллен пригласил Кикля и поручил ему вести переговоры о коалиции с умеренно консервативной АНП. Та теперь вынуждена довольствоваться ролью младшего партнера.

Brandmauer фактически рухнул под давлением обстоятельств демократического процесса. Речь идет о том, чтобы в Австрии вообще появилось правительство, способное действовать, а значит, со стабильным большинством, объяснил президент. Конечно, возможен вариант сохранить лицо: кабинет с АПС, но без Кикля как канцлера. Так было в Нидерландах, где не удалось удержать санитарный кордон, и на выборах победили крайне правые (тоже Партия свободы). Их одиозный лидер Герт Вилдерс не стал премьер-министром. Но Кикль дал понять, что хочет стать фольксканцлером.

Временно исполняющий обязанности канцлера Александер Шалленберг 13 января целый день активно работал в Брюсселе, заверяя высших чиновников ЕС в том, что его страна не погружается во мрак, даже если правый популист Кикль готовится стать канцлером. Мол, Австрия останется надежным, конструктивным и сильным партнером в ЕС. Так было при предыдущих правительствах, так должно остаться при следующем. 3 февраля он повторил это в разговорах с лидерами стран союза, которые собрались на неформальный саммит в брюссельском дворце Эгмонта обсудить проблемы европейской обороны и безопасности в свете нового курса США.

Даже если Кикль победит в переговорах о новом коалиционном правительстве, что еще не факт, его власть будет ограничена соглашением с умеренно консервативной АНП, а также параметрами, установленными президентом Ван дер Белленом. По словам осведомленных дипломатов ЕС, любая сделка, скорее всего, будет содержать формулировку, закрепляющую членство Австрии в ЕС и возможные условия поведения в отношении России и Украины. Притом что Кикль настроен явно пророссийски и еще в июне заявлял, что не исключает выхода страны из ЕС. Но в Брюсселе все же нервничают.

Есть неприятная для Брюсселя вероятность, что Кикль присоединится к пророссийской фракции в Европейском совете, состоящем из первых лиц 27 стран-членов. В нее уже входят глава Венгрии Виктор Орбан и премьер-министр Словакии Роберт Фицо. Эта компания может еще расшириться за счет чеха Андрея Бабиша, чья популистская партия на пути к победе на парламентских выборах осенью этого года. Евроскептик Зоран Миланович совсем недавно победил на президентских выборах в Хорватии. Правда, там в Европейском совете по должности заседает премьер-министр. Досадная новость в том, что в отличие от названных стран, которые по отношению к бюджету ЕС чистые бенефициары, Австрия — чистый донор.

Германия: токсичная альтернатива

Но главная тревога в этой истории связана с развитием событий в Германии. Первая экономика Европы и один из локомотивов ЕС переживает трудный момент перед досрочными парламентскими выборами 23 февраля. И там есть интрига санитарного кордона. Австрийский прецедент звучит как предупредительный звонок.

После потерявшего популярность канцлера Олафа Шольца почти бесспорным фаворитом на канцлерский пост стал лидер христианских демократов (блока ХДС/ХСС) Фридрих Мерц. Умеренно консервативный блок предлагает повестку, которая сейчас ближе избирателю, чем повестка уходящего правительства с упором на права человека и «зеленое будущее».

Христианские демократы обещают ограничить иммиграцию, не доходя, однако, до экстремизма, и частично свернуть программу «зеленого курса». Они вышли на первое место по популярности, но для формирования правительства им все же потребуются партнеры по коалиции. Таковыми могли бы стать партии уходящего правительства, в том числе социал-демократы Шольца. Оставалось договориться с ними о компромиссе в части ужесточения правил иммиграции и урезания социальных программ. Пасьянс почти сложился.

Но на второе место по популярности, согласно опросам, вышла крайне правая «Альтернатива для Германии» (АдГ), гораздо более нетерпимая к мигрантам, выступающая за прекращение помощи Украине, за восстановление сотрудничества с Россией и за ее дешевый газ. А она — политический изгой, и остальные партии изолировали ее санитарным кордоном. Brandmauer предполагал ни при каких обстоятельствах, ни в какой форме не сотрудничать с ней. Даже использовать голоса ее членов для продвижения своих целей. Ни одна партия мейнстрима не позволяла себе вносить законопроект, который мог быть принят только при поддержке крайне правых.

Есть очевидная причина, по которой политики пытаются превзойти друг друга в этом. В середине января опросы показали, что миграция является главной заботой немецких избирателей — чуть выше экономики. Даже притом, что экономические проблемы продолжали обостряться.

Добавила остроты цепь трагических происшествий, связанных с мигрантами. Резня в Золингене, автомобиль, врезавшийся в толпу в Магдебурге… А в баварском Ашаффенбурге 28-летний афганец, подавший ходатайство об убежище и имевший анамнез психиатрических проблем, напал с кухонным ножом на дошкольников в парке. Погибли двухлетний мальчик и прохожий, который пытался защитить детей. Тут уж и канцлер Шольц, обычно сдержанный человек, эмоционально заговорил о «ложной толерантности».

Фридрих Мерц, фаворит предвыборной гонки, пообещал, что как только вступит в должность канцлера, введет постоянный контроль на границах Германии (а не только эпизодический или выборочный, предусмотренный Шенгеном) и «эффективный запрет на въезд», даже для тех, кто просит убежища. Это сомнительно с точки зрения законности.

В чем есть немалая доля правды. Политический класс и крупный бизнес Германии отдают себе отчет в том, что стареющее общество страны, как и остальной Европы, нуждается в притоке людских ресурсов извне. Но в кризисные времена, когда своя рубашка ближе к телу, не это может быть главным лозунгом.

Кандидат в канцлеры от АдГ Алиса Вайдель написала Мерцу открытое письмо, в котором выразила готовность своей партии работать с умеренными консерваторами, чтобы ужесточить меры против миграции. Она призвала крупнейшую партию послевоенной Германии, ведущую в предвыборной кампании, «без дальнейших колебаний принять необходимые решения».

Своим письмом Вайдель попыталась поставить Мерца в неудобное положение, заставив выбирать между сохранением санитарного кордона вокруг ее партии и его все более жесткой позицией в отношении миграции. Мерц проигнорировал призыв, который политические обозреватели охарактеризовали как «токсичные предложения».

Но в самом конце января он изменил тактику. Его Христианско-демократический союз заявил, что представит жесткие миграционные меры в парламенте, даже «если только АдГ поддержит наши предложения». Суть предложения ХДС в том, чтобы отклонять ходатайства просителей убежища еще на границе. То есть изменить правило, по которому мигрант, ступивший на немецкую землю и заявивший, что просит убежище, имеет право на рассмотрение своего дела, во время этого процесса живет на территории Германии и получает пособие.

Хотя голосование в бундестаге 29 января не имело обязательной силы, оно стало первым случаем, когда ХДС полагался на голоса АдГ, чтобы продвинуть предложение, и выиграл с небольшим перевесом. Юридического значения оно не имело, но стало шагом к разрушению табу, симптомом тектонического сдвига в политической системе, разрывом ХДС с центристским наследием Ангелы Меркель.

Сама экс-канцлер раскритиковала нынешнего лидера своей партии, который после возвращения в большую политику в 2022 году сильно сместил ХДС вправо. В Германии прошли демонстрации протеста против сомнительной инициативы, некоторые известные люди заявили о выходе из партии, с открытым письмом против политики Мерца выступили сотни актеров и музыкантов.

31 января Мерц официально внес в бундестаг от имени блока ХДС/ХСС законопроект об ограничении миграции и потерпел крупное политическое поражение. Документ был отклонен со счетом 349 к 338. Поддержки АдГ оказалось недостаточно. Среди депутатов блока и либералов из СвДП не все проголосовали «за».

Пойдя на слом санитарного кордона, фаворит предвыборной гонки Мерц пошел ва-банк и на этот раз проиграл. В результате столкнулся с угрозой кризиса лидерства. Что осложнило предвыборную интригу и вообще политическую ситуацию в Германии.

Образно говоря,

Можно говорить об общей закономерности, а не случайном стечении обстоятельств или проявлении роли эксцентричной личности в истории. Понятно, это шаг вспять от глобализации к изоляционизму, от сохранения среды обитания для будущих поколений к удовлетворению нынешних экономических потребностей, от идеализма прогрессистов к реализму прагматиков. Скорее всего — временный шаг, но надолго.

В этом движении прослеживаются две линии. Политический центр смещается вправо вслед за изменением настроений в обществе, которое обеспокоено ростом неконтролируемой миграции и его негативными последствиями, экономической стагнацией на фоне внимания элит к правам меньшинств, маргинальных в глазах широких масс.

Крайне правые кажутся менее одиозными. Если в 2000 году, когда в Австрии вождь АПС Йорг Хайдер, которого в Брюсселе называли не иначе как неонацистом, впервые в качестве младшего партнера вошел в правительство, другие страны ЕС разорвали двусторонние контакты с Веной. Объявили ей бойкот. А теперь не видят трагедии в том, что его преемник Кикль готовится стать канцлером. Они без серьезных споров работают в Совете ЕС с нидерландским правительством, сформированным партией Герта Вилдерса. Борясь за голоса избирателей, степенные центристы перехватывают лозунги у популистов. Мерц в Германии — тому пример.

С другой стороны, крайне правые степенеют. Формальный глава Национального фронта Франции и лидер националистического блока «Патриоты за Европу» в Европарламенте Жордан Барделла предлагает сотрудничество главной фракции — Европейской народной партии (ЕНП) — в борьбе за демонтаж «зеленого курса» ЕС, потому что видит близость их позиций. А премьер Италии Джорджа Мелони, которая слыла идеологической наследницей Муссолини, введя свою партию в блок европейских консерваторов и реформистов (ЕКР), почти что влилась в мейнстрим и стала своей в клубе европейских лидеров. На неформальный саммит ЕС по обороне 3 февраля новый премьер Бельгии Барт Де Вевер приехал прямо после присяги королю. Лидер националистической партии «Новый фламандский альянс», которая еще в десятых годах требовала отделения Фландрии от Бельгии, обещал отстаивать интересы и ценности Европы в меняющемся мире…