Большинство россиян хотели бы остановить военные действия, но на российских условиях. Многие отгораживаются от них, считая ненастоящей ***, но допускают, что «настоящая» война может начаться. Растет доля тех, кто одобряет применение ядерного оружия.

Одобрение власти и армии

В ноябре 2024 года рейтинг одобрения Владимира Путина приблизился к своему историческому максимуму, достигнув 87%. Более высоким он был лишь в 2008 и 2014 годах: 88% и 89%. В конце 2021 года этот рейтинг был близок к своему историческому минимуму: около 60%. Но как только в январе 2022 года в воздухе запахло боевыми действиями, рейтинг пошел вверх. Буквально с момента пересечения российскими войсками украинской границы он приблизился к 80%. На этом уровне рейтинг держался весь 2022 год и часть 2023-го. Теперь он приближается к рекорду. Российское общество консолидировалось вокруг военных действий.

И после присоединения Крыма, и с началом СВО выросла символическая сплоченность общества. Переживание этой консолидации вызывает прилив позитивных чувств, окружающее воспринимается в более позитивном свете. К примеру, деятельность губернаторов обычно одобряют несколько более 50% респондентов. Но с началом СВО эта доля достигла примерно 70%. Рейтинг Госдумы, которая всегда была в минусе (перед войной ее одобрял 41% респондентов), достиг примерно 60%, хотя никакой ее роли в происходящем люди, вероятнее всего, не видели.

При этом оптимизм и одобрение всего происходящего сочетается с реалистичным представлением: все очень хорошо, но впереди будет не лучше, а труднее. Мы будем побеждать, и в политическом смысле Россию ожидают хорошие времена, но для нас, для людей, самое трудное еще впереди.

В то же время доля поддерживающих «действия российских вооруженных сил в Украине» остается стабильной. С начала войны ее колебания от месяца к месяцу пренебрежимо малы: полностью или частично деятельность армии одобряют 70–80%. Но важно подчеркнуть, что это оценка армии как символического объекта, а не тех или иных конкретных ее действий.

Похожие данные мы видим и в опросах об авторитетности различных институтов. Обычно в них армия стоит на втором месте после президента, а некоторое время назад была на первом. Почтение к армии как к институту устойчиво высоко. Армия как символический объект важна для очень большой части населения (для пожилых в большей степени, чем для молодых, а для мужчин сильнее, чем для женщин).

Однако контракт, за счет которого сейчас подпитывается кадровый состав российской армии, не пользуется всеобщей поддержкой респондентов. Почти половина женщин и почти 60% молодежи не одобрили бы решение близкого человека заключить контракт с армией. Но все же резерв есть: порядка 40% населения приветствовали бы заключение их близкими контракта.

Усталость от боевых действий: как ее понимают и ощущают россияне

Доля россиян, желающих продолжать военные действия, примерно так же стабильна, как доля тех, кто поддерживает действия российской армии в Украине. Число сторонников мирных переговоров (45–55% респондентов) из месяца в месяц немного преобладает над числом сторонников продолжения боевых действий (35–45%).

Казалось бы, это противоречит результатам опроса об одобрении деятельности российских вооруженных сил РФ в Украине. Если понимать эти вопросы буквально,

Это атрибут массового сознания, заслуживающий специального анализа. Если есть в этом сознании некоторая сложность, то она именно здесь: «Да, мы за ***, но мы за мир». И это не шизофрения: эти вещи дополняют и даже уравновешивают друг друга.

Переговоры и возможное перемирие примерно половина россиян готова поддержать на «российских условиях»: «Что забрали, то пусть будет наше». Лишь 30% готовы чем-то поступиться.

Стоит отметить еще одно важное обстоятельство в динамике общественного отношения к военным действиям. Примерно в конце 2022 года мы зафиксировали перелом в настроениях у людей, которые считали, что СВО не следовало начинать, поэтому относились к ней негативно. Но затем среди них распространилась идея: «Раз уж начали — надо довести до конца».

Это правило касается чего угодно, а теперь распространяется и на боевые действия.

Из ответов на вопрос о том, стоило ли вообще начинать военную операцию в Украине, мы знаем, что 40% респондентов говорят: лучше бы нет. Но принцип «раз начали, надо доводить до конца» делает фактическими сторонниками военных действий даже тех, кто морально осуждал СВО.

Война с Западом вместо СВО

Многие говорят, что страна как будто не замечает происходящего. Отказываясь придавать военным действиям значение, люди ограждают себя от тяжелых переживаний.

Важно, какой смысл приписывают люди этой военной операции. За первые ее месяцы от представления, что Россия вдруг участвует в вооруженном конфликте с «братской» Украиной, людей удалось перевести к мысли, что на самом деле это очередная схватка в вековечной битве России с Западом. Украина — его инструмент, это площадка, на которой сейчас разворачивается очередной раунд этой нескончаемой войны, великой войны добра (мы) со злом (Запад). Такой подход не просто лишает Украину субъектности — она вообще уходит из фокуса внимания. Как следствие, в обществе мало жалости к украинцам. Они вообще не присутствуют в массовом российском сознании. Нет чувства, что льется кровь, ведь противник мифический, эпический.

Впрочем, к «нашим» подход совсем другой. Он лишен сантиментов, он практически-деловой. Ведь эти люди пошли служить по контракту. И если они там гибнут (если это не кто-то из наших близких), то такова доля, которую они выбрали за свои большие деньги. (На срочников этот подход не распространяется. Их туда посылать нельзя — таково общее мнение.)

У людей, которые живут и страдают в Украине, и у россиян, находящихся близко к линии фронта (особенно в Курской и Белгородской областях), нет возможности думать, что это не ***. Но остальная Россия остается большим тылом. Люди живут «нормальной жизнью» и не видят признаков ***, известных по фильмам про Великую Отечественную. То, что видит Украина и приграничные регионы РФ у себя, не видит глубинная Россия: для нее это по-прежнему «не настоящая» ***. Точно так не были «настоящими» афганская и чеченские войны.

Российское общество вполне понимает, что дело может дойти и до «настоящей войны». Такой войной был бы прямой вооруженный конфликт между Россией и НАТО.

Люди допускают, что все может стать «по-настоящему», а настоящее — это термоядерная война. Российское руководство регулярно ведет разговоры о возможности применения ядерного оружия. Это освежает страхи россиян, но в то же время ведет к тому, что доля тех, кто считает это приемлемым и морально оправданным, постепенно растет. А страхи перед применением ядерного оружия подвергаются эрозии под влиянием пропаганды.

Идея в духе «А что такого, если мы ударим?» по своей распространенности уже подбирается к 40%. Большинство респондентов по-прежнему говорит, что применение ядерного оружия нельзя оправдать, но это большинство размывается. Если летом таких было свыше 50%, то сейчас это уже 45%. Это тревожные цифры. Впрочем, действия российских властей вряд ли будут детерминированы тем, что думает на этот счет публика, но это существенно для общей картины.

Вопросы методологии

Опросы «Левада-центра»* собираются по репрезентативной выборке, при помощи личных интервью по месту жительства респондентов. У нас часто спрашивают о доле респондентов, которые отказываются от интервью. У «Левада-центра» эта доля остается такой же, какой была до 24 февраля 2022 года.

У многих людей, стоящих в оппозиции к нынешнему режиму, сведения о почти 90%-ной поддержке россиянами деятельности Путина вызывают понятное уныние. Часто оно трансформируется в мысль: «Не может быть!» И далее возникает хор голосов: «вашим опросам нельзя верить», «вы опрашиваете только сторонников режима», «те, кто против, или не отвечают вам, или лгут в ответах». Очень частый риторический ход: «Если бы мне Левада позвонил и спросил, поддерживаю ли я Путина/СВО, разве я ответил бы «нет», зная, что за это можно получить 8 лет?!»

На это приходится ответить:

• во-первых, «Левада-центр» не проводит опросы по телефону.
• Во-вторых, вы транспонируете на общество собственные страхи. Меж тем одна десятая опрошенных все-таки дает на вопрос о поддержке Путина/СВО ответ «нет».
• В-третьих, основная причина отказа — люди просто не в состоянии сформулировать свое отношение к происходящему.

И самое главное: наверняка есть люди, которые «в душе» осуждают президента и его политику, но при опросе это скрывают. Тогда политической реальностью является именно это сокрытие, то есть конформизм, которого добились власти (или покорность, которая живет в душах людей). Эту политическую реальность и отражают наши опросы. Она бывала и другой, и они ее тоже отражали. Может быть, доведется отразить ее изменения.

Публикация подготовлена медиапроектом «Страна и мир — Sakharov Review»* (телеграм проекта — «Страна и мир») на основе доклада, прочитанного на конференции «Страна и мир: Российские реалии 2024».

*Включен Минюстом в список «иноагентов».