Интервью с Ивановым в конце 90-х у меня не получилось. От слова совсем. Оно и не было напечатано. Вероятно, извиняет меня только то, что на момент беседы мне едва исполнилось 18, и я не понимал, как правильно составлять «загадки» и вести диалог. Да и боялся очень Иванова-тренера, так как много раз был свидетелем того, как жесткий и требовательный рулевой «ласково» подгонял с бровки своих подопечных словами, за употребление которых в школе мне грозила бы как минимум «двойка» по поведению. К тому же журналистов (особенно молодых) лучший бомбардир за все годы существования «Торпедо» не жаловал. Короче, я нервничал и заплетающимся языком спрашивал, боясь уронить диктофон…

Хотя Валентин Козьмич, надо отдать ему должное, отвечал. В своей сурово-рявкающей манере. Черно-белые боролись в 1998-м за выживание, и после традиционного допроса про игру и его подшефных я сразу перешел к личности героя и прямо в лоб шарахнул: «Вот вас в свое время болельщики нарекли Балериной… Как вы к этому относились?» «А ты меня в деле видел, балерина?!» — прошипел грозный седовласый сенсей и фирменно прищурился. И я едва не потерял сознание…

В деле Иванова я не видел. Не мог видеть. Но по рассказам деда и особенно отца, который следил за капитаном «Торпедо» через объектив фотокамеры, кое-что знал. И даже выучил, что Козьмич — это не настоящее отчество футболиста. Его отца звали Кузьма. Но паспортистка перепутала букву (наверное, тоже волновалась), так и повелось с тех пор. А переделывать Иванов не стал — слишком хлопотное занятие. Это же не с мячиком управляться. В искусстве этом ему, как считали многие, в середине 50-х и начале 60-х фактически не имелось равных.

Именно от него в «Торпедо» зависело направление атаки. И все эти векторы он выбирал вдохновенно и виртуозно. Глядя с трибун, казалось, что выход у развивающегося натиска только один, но изобретательно маневрировавший Иванов непременно придумывал восхитительный по траектории оригинальный пас. И «снаряд», пущенный им из вроде бы безнадежной позиции, невероятным образом преодолевал препятствия и всегда удачно прилетал к партнеру в самый нужный момент.

Причем финтил обладавший даром предвидения форвард, невзирая на тяжелейшую травму колена, которую получил в 1955-м (операция, проведенная профессором Абрамом Ланда, проблему до конца не решила, и нога мастера полностью так и не разгибалась).

А Балериной его звали, по утверждению сатирика и преданного болельщика «Торпедо» Аркадия Арканова, за ювелирную технику и грацию. Иванов редко шел в стыки. Открытый бой, если можно так выразиться, не был его стихией. Хитрый Козьмич выжидал и караулил, а потом, выскочив из засады, подхватывал кругляш и начинал свои голевые фокусы. Он наколотил за «Торпедо» 124 мяча в 287 матчах (а в сборной настрелял 26 мячей в 59 поединках). Но штука даже не в количестве, а в том, что его качественные удары приносили клубу и национальной дружине победы в ключевых матчах.

Мой дед, писатель Георгий Осипов, любил рассказывать, как в финале Кубка страны против тбилисского «Динамо» нападающий на 119-й минуте сотворил шедевр: «Истекало дополнительное время. Счет 3:3. Судья Цаповецкий уже собирался свистеть… И тут Валентин проникает в штрафную, убирает левой ногой мячик под себя и неожиданно бьет в дальний угол. Часовой Котрикадзе даже не шелохнулся…» Кстати, в чемпионатах страны от Иванова пострадали 25 команд и 58 вратарей. Чаще всего он огорчал киевское «Динамо» (11 раз) и «Спартак» (10).

Конкретно намучились от восьмого номера и зарубежные голкиперы. В розыгрыше первого Кубка Европы он в полуфинале дважды классно огорчит чешского створщика Вильяма Шройфа, которого в 1962-м признают сильнейшим вратарем мирового форума. Между прочим, на том же мундиале в Чили сам Валентин Козьмич накажет югославов, колумбийцев и уругвайцев (притом двукратным чемпионам мира он вонзит решающий мяч за минуту до конца). И наряду с бразильцами Вава и Гарринчей, венгром Флорианом Альбертом и чилийцем Леонелем Санчесом разделит звание лучшего голеадора планетарного первенства (на счету каждого будет по 4 точных выстрела).

В 1964-м в полуфинале испанского Евро он заставит вытаскивать мяч из сетки датчанина Нильсена. Отличится эстет и на дебютном для СССР ЧМ-1958, передав по горячему привету англичанам и австрийцам. В 1956-м он занесет свою фамилию в протокол и на золотой Олимпиаде в Мельбурне, где вместе со Стрельцовым проведет четыре матча из пяти.

Вот со своим торпедовским другом он и гулял неуловимо-размашисто (чего стоит их приключение с опозданием на поезд, отправлявшийся в ГДР на дополнительный отборочный матч к ЧМ-1958 с поляками; состав они на машине догонят в Можайске, а Стрельцов забьет в Лейпциге победный мяч) и трюкачил на зеленых полях на загляденье.

И если бы не посадили в 1958-м Эдуарда Александровича, автозаводцы точно устали бы обмывать медали. Впрочем, в 1960-м столичная «банда» взяла чемпионат СССР впервые в своей истории без Стрельцова. А потом генерировавший энергию мудрец еще пять лет капитанил и ждал Эдуарда, не позволяя пролетарской команде развалиться. В 1965-м они вместе приведут «Торпедо» ко второму триумфу. И Козьмич, 12 раз оказывавшийся в списках лучших футболистов сезона в родном отечестве и попадавший в символические сборные по итогам двух континентальных форумов (в 2004-м ему даже вручат в Швейцарии Рубиновый орден УЕФА «За заслуги»), вскоре закончит. В 32 года. Рано? Безусловно. Однако внезапный тот уход удивлял только тех, кто не ведал, каким образом заводское руководство заставило его, своенравного и уверенного в себе «ветерана», уйти…

Но ворошить старое смысла нет. Тем более что Иванов, осиливший в 1967-м школу тренеров, на следующий год сообразил с родной бригадой бронзу и добыл победу в Кубке СССР. В 1986-м в черно-белой коллекции окажется еще одна хрустальная ваза. А в 1976-м автозаводцы в третий и в последний раз выиграли желтенькие медали союзного первенства. То есть все торпедовское золото найдено при ярком участии Валентина Козьмича. К слову, нетерпеливые патроны пять раз увольняли его из команды, и шесть раз возвращались к его кандидатуре, когда клуб стоял на грани вылета. И возвращался авторитетный гуру, забыв обиды. И спасал. А еще он постоянно пробивал для игроков повышения зарплат, квартиры, машины…

Кстати, о машине. В том самом коротеньком разговоре с Ивановым я еще умудрился коснуться его автомобиля, спросив: «Вот вы всю жизнь работаете в зиловской команде, а ездите на «Ниссане»… Как-то не слишком патриотично, не находите?» «Ха! Это жены машина! У нее заслуг больше! Знаешь, кто она?! Все? Вопросов больше нет?!» — громко шикнул в ответ хмурый вождь футболистов, и на этом наше общение завершилось.

Конечно, про супругу Иванова я слышал. А кто не слышал? Лидия Гавриловна Иванова (в девичестве Калинина) — абсолютная чемпионка СССР-1958, двукратная олимпийская чемпионка (1956, 1960) и двукратная чемпионка мира (1958, 1962). И это еще не все заслуги замечательной гимнастки, ставшей впоследствии тренером, судьей и комментатором (кстати, в свои восемьдесят семь она продолжает эмоционально разъяснять для телезрителей тонкости любимого вида спорта). Они прожили вместе больше полувека. И, по мнению тех, кто был вхож в их дом, Лидия Гавриловна являлась лучшей футбольной женой на свете. Не секрет, что многие, с кем Иванов побеждал на прямоугольных лужайках, после звонкого бала потерялись без мяча и очутились в буквальном смысле в печальном офсайде. А вот Начальник (так прозвал Иванову Валерий Воронин, которого в 1984-м обнаружат с проломленной головой в кустах неподалеку от бань на Варшавском шоссе) уберегла мужа от жуткой судьбы его гениальных товарищей.